Русский серебряный век: запоздавший ренессанс - Вячеслав Павлович Шестаков

театральную сцену, декорации исполнялись профессиональными декораторами, анонимными ремесленниками. Революция заключалась именно в том, что на их место пришли станковые живописцы, выставлявшие свои произведения на выставках, но не имевшие никакого отношения к “профессии” театрального декоратора. Они внесли на сцену свои собственные живописные концепции, освободив таким образом театр от мертвящего профессионализма”[171].

Идея синтеза искусства, которая так занимала художников «Мира искусства», получила развитие и у Василия Кандинского, который одно время встречался с Дягилевым и сотрудничал с журналом «Мир искусства». В своей книге «О духовном в искусстве», написанной в 1910 году, Кандинский довольно обстоятельно развивает мысль о плодотворном союзе различных видов искусства, что, по его мнению, составляет основу будущего искусства. «Каждый вид искусства, – пишет Кандинский, – сравнивает свои элементы с элементами другого. Наиболее плодотворными уроками можно в данном случае извлечь из музыки. Музыка в течение нескольких столетий за немногим исключением является тем искусством, которое пользуется своими средствами не для изображения явлений природы, а для выражения душевной жизни музыканта… В конечном итоге мы приходим к объединению сил различных видов искусства. Из этого объединения со временем и возникает искусство, которое мы можем мы можем уже предчувствовать – подлинно монументальное искусство»[172].

Таким образом, история “Мира искусства” – это история напряженных поисков художественных синтезов, поисков, которые приводили к неожиданным, и чаще всего, плодотворным результатам. Именно это сделало “Мир искусства” основой для более поздних и радикальных художественных экспериментов. Ведь именно из “Мира искусства” вышли такие художники, как Наталья Гончарова, Марк Шагал, Петров-Водкин, Лентулов, Пастернак, Митрохин, Феофилактов и другие. И хотя художественный опыт “Мира искусства” далек от авангарда, но, очевидно, что русский авангард зарождался во многом благодаря тем изменениям, которые внесли в искусство мирискусники.

О характере художественных поисков «Мира искусства» свидетельствуют биографии тех художников, которые на протяжении своей жизни работали вместе с Сергеем Дягилевым. Расскажем о некоторых их них.

Александр Бенуа

Из всех членов “мира искусства” Александр Николаевич Бенуа (1870–1960) отличался особой универсальностью. Это относилось как к его знаниям, так и занятиям. Он был и художником, и книжным иллюстратором, и оформителем театральных и оперных спектаклей, и историком искусства, и художественным критиком. И что для нас самое главное, он был основателем, а затем и историографом “Мира искусства”, сыгравшим огромную роль в становлении идейных и художественных особенностей этого творческого объединения.

Бенуа родился в художественной семье. Его отец Николай Леонтьевич Бенуа был профессором архитектуры, архитектором Царского двора, его дед по материнской линии Альберт К. Кавос, выходец из Франции тоже был архитектором, строителем Мариинского театра в Петербурге и Большого театра в Москве.

С 1885 года учится в гимназии, где знакомится со своими будущими коллегами по “Миру искусства” – Дмитрием Философовым, Константином Сомовым, Валентином Нувелем. После окончания гимназии поступает на юридический факультет Петербургского университета, который заканчивает в 1893 году. Но уже к этому времени он окончательно решает заняться искусством, выставляется на выставках акварельного искусства, организует художественный кружок, из которого впоследствии вырастают журнал и творческое объединение “Мир искусства”. Бенуа принимает деятельное участие в журнале как автор многочисленных статей и как редактор журнала вместе с Сергеем Дягилевым.

В этот период Бенуа активно занимается историей искусства и художественно-критической деятельностью. Помимо журнала “Мир искусства”, он с 1900 года редактирует журнал “Художественные сокровища России”, печатает большое количество статей в журналах “Старые годы”, “Слово”, “Речь”. После закрытия журнала “Мир искусства” Бенуа занимается оформительской и декораторской деятельностью и с 1909 по 1911 годы становится художественным директором постановок С. Дягилева. С 1912 по 1915 годы занимает пост постановщика и декоратора в Московском Художественном театре. После революции Бенуа сотрудничает с новой властью. С 1918 года он член Комитета по делам музеев при Народном Комиссариате, а также заведующий картинной галереей в Эрмитаже. В 1926 уезжает во Франции и остается до конца своей жизни в Париже.

Как художник, Бенуа известен, прежде всего, как автор акварельной серии о Версале, в котором он жил с 1905 по 1907 годы. В этой серии он воссоздавал картины Версаля ХVII века, эпохи короля Людовика ХIV, которые чрезвычайным образом его привлекали и волновали. О причинах своей влюбленности в Версаль Бенуа напишет позднее в предисловии к своему альбому версальских зарисовок, изданных в 1922 году в Петрограде. “Мне хотелось, – писал он о Версале, – восстановить в своих изображениях его более роскошное прошлое и населить его ожившими тенями”[173]. Но Бенуа интересовал Версаль не столько как дворец короля Людовика ХIV, сколько как зримый, архитектурный символ Grand Siecle, периода высочайшего развития французской культуры. “Много было смешного и безобразного и тогда, но все же вторая половина ХVII века во Франции не только время взбитых париков, лент, галунов и кружев, надушенных маркиз, но это время Мольера, Расина, Буало, Лабрюера, Ларошфуко, Боссюэ, Фенелона, Лафонтена, это время, когда начал окончательно слагаться тот быт, который мы все еще считаем своим. Это время чудесных художников, которые создали весь знаменитый “стиль времени” – стиль, кристаллизовавшийся самым полным образом в Версале”[174].

Своей серией версальских зарисовок, изображавших дворец, парк, прогулки короля и придворных, купающихся маркиз, Бенуа положил начало ретроспективному стилю, который получил широкую популярность у художников “Мира искусства”, в частности у Константина Сомова, постоянно обращавшегося к сценам куртуазной жизни ХVIII века, или Мстислава Добужинского, гравюры которого воскресили старый Петербург или старинный Лондон. Это тот стиль, которому отдали дань многие художники, примыкавшие к кругу “Мира искусства”: Билибин и Судейкин, воспроизводящие образы старинных лубков и дедовского фарфора, а также Остроумова-Лебедева.

Все они обращались к прошлому, к ушедшей культуре России или Франции, стремясь разгадать в истории ее тайный смысл и очарование для современного человека. В свое время это служило обвинением художников “Мира искусства” в пассеизме, в эстетизации истории, в разрыве с современностью, в консервативности и даже реакционности. Эти обвинения были глубоко неверны. Бенуа и следующие за ним “мирискусники” обнаружили глубокое эстетическое значение истории, ее художественный и идейный смысл, совершенно необходимый для понимания современности. В этом смысле нельзя не согласиться с Сергеем Маковским, который в своей замечательной статье о Добужинском писал: “Мир искусства” – целая эпоха и теперь еще не вовсе закончившаяся как будто, не взирая на художественные сдвиги десятилетий: эпоха декоративной выдумки, стилизма и лирического гротеска. Я имею в виду прежде всего живопись и графику, но это определение можно отнести с оговоркой и к литературе, и даже к музыке… “Мир искусства” ретроспективен, мирискусники – энтузиасты старины. Но