Журнал «Вокруг Света» №04 за 1980 год - Вокруг Света

Пэтси Меррит неграмотна и не знает, ни сколько ей лет, ни как давно она живет в этом доме-развалюхе. Еще четырнадцатилетней девочкой она убежала от злой мачехи и всю жизнь работала служанкой в семье Хагерсонов. Их аккуратный и вполне современный дом стоит почти напротив, отделенный от улицы широким газоном. На подъездной асфальтированной дорожке сверкают лаком автомашины последних марок, в саду около дома — ажурные детские качели.

Пока я разговаривал с миссис Меррит, из особняка напротив вышла молодая служанка-негритянка и, скользнув безразличным взглядом по старушке, направилась к почтовому ящику у края газона. Ей, видимо, и в голову не приходило, насколько символична вся эта картина: жалкая лачуга на пустыре у обочины и механизированная ферма за домом Хагерсонов, во дворе которой выстроились новенькие тракторы и грузовики и блестят свежей краской в лучах солнца силосные башни.

Сама Пэтси Меррит — она говорит с непривычным для моего английского уха сильным южным акцентом — смотрит на вещи, если, конечно, так можно выразиться философски и только жалуется, что «зимой в доме ужас как холодно». Она надеется, что мистер Хагерсон, которого старушка нянчила еще младенцем («Я очень любила хагерсоновских малышей», — поясняет миссис Меррит), подремонтирует ее «домишко», когда будет свободное время. «Белые всегда хорошо ко мне относились», — словно убеждая себя, добавляет она. Ближайшие соседи Пэтси Меррит живут в такой же ветхой лачуге, только покрашенной красной краской. У них, правда, есть «водопровод»: выстроившаяся под скатом крыши целая батарея больших жестянок, в которые стекает дождевая вода.

Удивляться всему этому особенно нечего. На родину президента Картера десегрегация пробилась довольно поздно, да и то с большими трудностями. Условия жизни негритянского населения долго оставались такими же, как в прошлом веке, а если что-то и менялось, то до смешного медленно. Целых двадцать лет здесь раздавались угрозы в адрес тех, кто старался помочь неграм. Их подвергали бойкоту местные торговцы, перед ними закрылись двери «белых» церквей, в них нередко стреляли. А негров, что посмели воспользоваться предлагаемой помощью, травили как «черномазых наглецов»

Ку-клукс-клан по-прежнему процветает на Юге, и всего каких-нибудь два года назад он устраивал митинги и в Плейнсе. Большинство белых жителей города просто-напросто не хотят знать негров Церковь, прихожанином которой был Джимми Картер, и сейчас открыта только для белых. Когда же местный суд через четырнадцать лет после того, как конгресс объявил вне закона раздельное обучение, добился десегрегации средней школы, в которой в свое время учился президент, — почти все белые родители перевели своих детей в частные школы

Негру, сумевшему, несмотря на всяческие препятствия, получить мало-мальски сносное образование, приходится уезжать из Южной Джорджии в Атланту, на Север или в Майами, где людей с черной кожей, добившихся относительною успеха, хотя бы терпят. Известный писатель Джеймс Болдуин, прекрасно передавший в своих романах, что значит быть черным в американском обществе, сказал недавно: «Внешне многое изменилось в Атланте, но в Джорджии все осталось по-старому. А может быть, стало еще хуже». Возможно, Болдуин имел в виду графство Самтер, где и расположен Плейнс. Дело в том, что, хотя старики доживают свой век, не слишком сетуя на судьбу, их внуки, получив какое-никакое образование, не хотят мириться с существующим положением вещей.

Три семьи, насчитывающие четырнадцать человек, живут в доме Мейми Томас; эту лачугу, разбитую перегородками на три конуры, она арендует за восемь долларов в месяц у «леди из белого дома» — великолепного особняка, окруженного тенистыми деревьями, привольно стоящего среди окрестных полей. Среди жильцов Мейми Томас нет ни одного взрослого мужчины, который бы содержал семью. Так было еще во времена рабства, когда мужа и жену нередко продавали разным хозяевам. Сейчас и этому, как ни парадоксально, способствует социальное законодательство США: если женщина одна растит детей, ей полагается пособие; если муж, хотя и не имеющий работы, живет с семьей, она не получает ничего. Поэтому все тяготы и ответственность ложатся на плечи женщин.

Когда входишь в дом Мейкнг Томас, кажется, что попал в казарму: столько здесь двухъярусных коек. Впрочем, такая же картина в большинстве других жилищ бедняков Плейнса. Иначе их обитателям просто не разместиться в этих конурах.

Время приближается к полудню, и в доме из его многочисленного населения остались лишь двое спящих младенцев да одна из матерей, присматривающая за ними. Она сидит на шатком стуле и безучастно смотрит на маленький экран черно-белого телевизора, на котором изображение то и дело уплывает за рамку кадра. Передают очередную «мыльную оперу» о том, как прекрасно живется белым в их уютных загородных домах, снабженных кондиционерами. У Мейми Томас вольготно чувствуют себя лишь мухи да москиты, набившиеся в комнаты сквозь дырявые сетки на окнах.

На улице останавливается желтый школьный автобус, и по дорожке, ведущей к дому через усеянный ржавыми останками автомобилей и всевозможным хламом пустырь, с криками и смехом мчится полдюжины ребят с тетрадками в руках. Одеты они почти так же, как их городские сверстники на Севере. Эти ребята еще слишком малы, чтобы питать какие-либо честолюбивые мечты, но можно не сомневаться, что, когда придет время, они не удовольствуются жалким уделом обитателей трущоб.

Плейнс — это микрокосм разительных контрастов между нищетой черных и богатством белых. «Если вы родились негром, девяносто шансов из ста, что будете бедняком, — говорит один из белых городских старожилов. — Если вы белый, девяносто шансов за то, что преуспеете в жизни». Наглядной иллюстрацией его слов может служить Хадсон-стрит, проходящая посредине города. Там, где она пересекает железную дорогу, стоит здание старого вокзальчика. Во время предвыборной кампании в нем размещалась штаб-квартира Картера. Теперь там, как и следовало ожидать, магазин сувениров.

Мимо нового банка, на котором красуется реклама, воспринимаемая как издевка: «Если вам нужна ссуда на хороший, современный дом, загляните к нам», южный отрезок Хадсон-стрит пролегает по району сплошных негритянских трущоб. Дома здесь отличаются друг от друга лишь степенью дряхлости. На крыльце одного сидит старая негритянка, обутая в стоптанные хлорвиниловые башмаки без шнурков. Это Магнолия Браун. Вместе с сестрой она готовит на обед Салат: аккуратно срезает листья с репы, которую выращивает с мужем, сгорбленным, изможденным стариком, в крошечном палисаднике. Раньше миссис Браун работала на Джимми Картера — сортировала арахис, но годы берут свое. «Он никогда не делал мне ничего плохого», — говорит она о президенте. Магнолия Браун даже голосовала за него — вещь весьма редкая среди негров, которые из-за апатии, безысходности и отчаяния давно уже оказались за бортом «демократической» системы.

Миссис Браун прожила в своем доме пятьдесят лет, но про него не скажешь, что это тихая обитель счастливой старости. Битумная крыша в проплешинах, в комнате сиротливо свисает с закопченного потолка голая лампочка. На стенах пожелтевшие картинки парижских мод прошлого века и фотографии белых девочек из тех семей, в которых служила Магнолия.

Напротив ее дома стоит изрядно обветшавшая одноэтажная церквушка, похожая на барак. У входа — щит, на котором большими буквами написано: «Храм Господа Бога. Здесь пребывает наш Вечно Живой Создатель, опора и воплощение Правды без...» На этом надпись обрывается.

Вторая половина Хадсон-стрит, идущая от вокзала на север, упирается в окруженное тенистыми деревьями, внушительное здание баптистской церкви для белых с новенькой пристройкой. Кроме этих двух храмов божьих, двоюродный брат президента Хью Картер, сенатор от штата Джорджия, открыл в Плейнсе еще одну десегрегированную церковь. Когда на рождество Джимми Картер приехал в город, то принял своего рода соломоново решение: посетил и ее, и баптистскую церковь для белых.

Контраст между двумя концами одной и той же улицы поистине разителен. Именно этот контраст и лежит в основе презрения, которое испытывают по отношению ко многим белым гражданам Америки, считающим себя добрыми христианами, люди, подобные мистеру Мильярду Фуллеру. Он —юрист, отказавшийся от блестящей карьеры, чтобы содействовать улучшению условий жизни бедняков. Его адвокатская фирма ведет исключительно дела неимущих американцев, а сам он входит в правление организации «Новая родина для человечества», которая занимается строительством деревень в странах Африки и Латинской Америки. Однако в самих Соединенных Штатах, в 400 ярдах от офиса Фуллера в городе Америкесе (население 18 тысяч человек), находятся и самые отвратительные во всей стране трущобы, и великолепные белоснежные особняки с колоннадами, выстроенные в традиционном колониальном южном стиле