Ключ Эдема - Макс Кроу

— Ты сделаешь то, что тебе приказали, — сказал Натан бен-Исаак, тяжело опускаясь в кресло.

— Не может быть, — она не верила в то, что слышит, — вы отправите меня туда? Одну? Я ничего не умею!

— Ты достаточно обучена для простого задания. Убить несложно.

— Да меня растерзают на части!

— Никто не узнает тебя, — устало проговорил старик, кивая слуге, который установил возле кресла кальян и подал ему трубку. — Это попросту невозможно.

Элиана была в отчаянии. Она бежала оттуда, гонимая чувством вины, страхом за свою жизнь, ненавистью к врагам, и вернуться?! Она боялась и испытывала стыд. Спустя два года ее отправляют обратно, чтобы вонзить нож в спину владыки, чьи следы в дорожной пыли она готова целовать и орошать слезами. Убийство халифа было бы предупреждением, весомым аргументом, и указанием, в чьих руках находится власть. Почему она должна стать тем, кто причинит зло доброму и мудрому человеку?

— У вас есть другие люди, — она упала на колени у ног старика, взяла его за руку, со слезами на глазах заглянула в лицо, — прошу вас, пусть не я в этот раз! Клянусь, что никогда больше не попрошу у вас ни о чем!

Натан бен-Исаак затянулся дымом, заурчала в колбе вода, из его сухих губ пролились густые кольца сладко-горького тумана.

— Попросишь, — голос старика стал еще ниже, словно пропитался облаком. — И не один раз. Сейчас тебе кажется, что это худшее из испытаний, но поверь, это лишь начало.

— Почему султан отправляет меня? — она прижалась влажной щекой к его морщинистой ладони.

— Потому что глупый старый еврей назвал едва знакомую девчонку своей ученицей, чтобы сохранить ей жизнь.

Элиана получила четкие указания, документы и сопровождение. На этот раз никто не собирался рисковать ее головой в путешествии через пустыню. Четверо воинов из числа стражи Нур ад-Дина должны были сопроводить ее в Каир.

Они добрались спокойно. Воины вели себя почтительно, не представляя, кем является женщина, которую им приказали охранять. Элиана держалась в стороне от них и ни с кем не заговаривала. Она смотрела на звезды и молилась, молилась им о том, чтобы ей не довелось увидеть владыку… и в то же время мечтала об этом. Хоть издали, хоть голос услышать.

Эмилию встретили почетно, как дорогую гостью, перед ней распахнул ворота дворец халифа. Глава охраны пришел лично приветствовать ее. Он был одет как подобает, но строгость формы оттеняла изящная вышивка на рукавах кафтана. Голова ничем не покрыта, волосы острижены, короткая борода очерчивает красивое лицо с выразительными скулами, глаза глубоко посажены и обрамлены ресницами так густо, что кажется, будто подведены сурьмой. Узнавание кольнуло ее в самое сердце. Не с первого взгляда, ведь он так изменился, она догадалась, что перед ней Закария ибн-Дауд, бывший лучник из числа людей Салах ад-Дина. Он выглядел намного мужественнее, чем запомнился ей.

Конечно, он не мог ее узнать — лицо девушки было закрыто головным убором, позволяя собеседнику видеть только глаза. Впрочем, едва ли он вспомнит ее, даже если увидит. Элиана прежде была испуганным ребенком, чумазым и угловатым, нелепым, как намокший птенец. Нынче же она предстала в иной ипостаси.

— Вы алхимик из Самарканда? — он с почтением склонил голову. — Позвольте провести вас в покои халифа.

Девушка кивнула своим спутникам и последовала за старым знакомым. По легенде, проработанной Натаном бен-Исааком, она являлась не просто танцовщицей, а ученицей преемника алхимика Артефия. Поверить в подлинность истории было легко: именно с еврейкой по имени Мария Хебреа[13] связывают начало алхимии. Она проживала в Иерусалиме почти тысячу лет тому назад. Евреи же и поддерживали это учение, развивали его и хранили тайны. Натан бен-Исаак часто прибегал к помощи настоящих последователей алхимии, но так же нередко он пользовался их именем для собственных дел. Вот и на этот раз он узнал, что халиф аль-Адид болен, и ни один лекарь не справляется с его хворью. Через доверенных людей он передал весточку, что в Самарканде живет алхимик, чьё мастерство не вызывает сомнений, а методы столь чудодейственны, что халиф моментально обретет утерянное здоровье.

Конечно, он в считанные дни получил письмо от личного писаря аль-Адида с приглашением великого ученого.

Элиана была обескуражена. Она не разбиралась в химии настолько, чтобы соорудить простейшую мазь, но старик показал ей несколько фокусов, как из веществ, которые выглядят обычно, можно создать нечто невероятное. Ей лишь оставалось полагаться на веру халифа и его желание выздороветь.

— Почему меня встречает столько стражи? — спросила Элиана. За ней и впрямь на почтенном расстоянии шло еще четверо воинов.

— Предосторожности, — вежливо ответил Закария, не представляя, с кем ведет разговор, — не бывают излишни.

Девушка помолчала, так как ее образу не соответствовала беззаботная болтливость, но все же не удержалась и заметила:

— Вы, как я вижу, отважный воин. В вас много мужества и доблести, раз в столь юном возрасте вы занимаете такой ответственный пост.

Короткий вздох выдал смущение Закарии, хоть он и постарался сохранить внешнее хладнокровие:

— От вас ничто не скроется. Простите, мне неизвестно, как вас называть…

— Достаточно, что вы склонили голову. Нечасто ваш народ так чествует мой.

Ее слова задели Закарию, заставили почувствовать себя неловко, и Элиана радовалась тому, что глухая темная ткань прячет ее улыбку.

— А что же великий визирь Салах ад-Дин, — скрывая волнение в голосе, спросила она, — не навестит ли халифа в тяжелое время?

— В Египте множество бед, требующих вмешательства мудрого человека, коим является наш визирь, — сдержано ответил Закария, выдерживая равновесие между вежливостью и нежеланием обсуждать правителей. — К тому же, не так давно у него родился первенец.

Элиана всего на миг замешкалась, едва не оступившись. Новость, которая должна была отозваться радостью, кольнула сердце иглой. Перед глазами появился образ розового влажного младенца, засыпающего в теплых надежных руках отца. Кем бы ни была женщина, давшая ребенка величайшему из людей, она никогда не сможет полюбить мужа так, как любила его безродная рабыня, никогда не сослужит и долю той службы, что несла на себе юная девочка, когда хозяин Басир был еще жив. Но эта несчастная смогла подарить то, на что Элиана не была способна. «Да хранят этого младенца небеса и все боги, которые есть в этом мире», — подумала она, призывая себя отречься от злости, неожиданно поселившейся в ее душе.

Перед встречей с халифом ее ненадолго оставили одну, чтобы подготовиться. Девушка сменила запылившиеся одежды на свежие, легкие, как для танца, открывающие живот и едва прячущие грудь. На плечи набросила накидку, которая точно вороново крыло спрятала оголенное тело.

Покои владыки были пропитаны духом болезни. Пахло нездоровым потом, тяжелыми благовониями, больным желудком.

Она увидела халифа, возлежащего на подушках на своем ложе в одеждах, которые были легче, чем полагалось бы при выходе из опочивальни, но куда более пышных и нарядных, чтобы сойти за ночную сорочку. Он был старый и седой, лицо избороздили морщины, взгляд из-под оплывших век был усталым, глаза воспаленные. Элиана недоумевала, зачем понадобилось Нур ад-Дину убивать того, кто умер бы сам днем раньше или позже.

Помимо самого халифа присутствовало несколько женщин — видимо, особо любимые жены, и мужчин. Были последние его сыновьями или советниками — Элиана не знала. К своему удивлению, она заметила позади всех и Закарию. Зачем понадобилось присутствие начальника личной охраны? Впрочем, винить ли их за эту предосторожность, если она пришла убить халифа?

Стоило Элиане войти, как разговоры стихли, только ветер все еще шептался в паутине занавесок.

Халиф наблюдал за тем, как Элиана расставляет странные приспособления, которые на самом деле имели весьма отдаленное отношение к алхимии. Все эти колбы располагались на подставке на разной высоте лишь затем, чтобы происходящее в них было отчетливо видно зрителям. Настоящим ученым публика ни к чему.

— Как ты будешь врачевать, дева? — спросил халиф. У него был сиплый голос. — Мы так и не увидим твоего лица?

— Моё учение требует тишины, — ответила она шепотом.

Когда все приготовления были завершены, она подожгла несколько горелок. Жидкости в колбах принялись набирать температуру, порошки вступали в реакцию, сизый газ пошел через лабиринты стеклянных туннелей и вырвался наружу. Женщина тихо ахнули. Облако дыма не развеялось, оно продолжало нагнетаться, пока в колбах хватало материалов. Элиана же взяла в руки бубен и скинула, наконец, покровы. Теперь уже ахнули мужчины. Ее стройное тело, прикрытое лишь тонкой блестящей тканью и бусами, как на шее, так и на бедрах, приковало к себе взгляды. Окутанная дымом, она танцевала, взбивая облачные клубы. Изящные движения завораживали, монотонные удары в бубен подчиняли себе сердца. Девушка то изгибалась, пока ее живот и бедра совершали чарующие движения, напоминающие волны, то вскидывала руки, позволяя на миг увидеть грудь.