Наследие времени. Секунда до - Мери Сейбл

в лес, в ту сторону, где росли лечебные растения. Она доверяла вождю. Его спокойствие и доброе отношение дали свои плоды. Повернувшись к ней спиной, он гладил руками листья одного из необычных кустов, на котором росли маленькие фиолетовые шишки.

— Даже не знаю, как могу обратиться к тебе за помощью. Но если ты меня выслушаешь, то узнаешь, что больше всего я желал бы только одного, и с этим ты можешь мне помочь, — раздался его грустный голос.

— Вы спасли мне жизнь, были так добры! Я обязана отплатить тем же. Если в моих силах помочь вам, то, без сомнений, я это сделаю, — ответила она, даже не задумываясь.

— Знаешь, ведь я совсем не против, чтобы ты оставалась тут с нами. Уильям и Гаррет не единственные ванпулы здесь; возможно, ты бы стала для кого-то больше, чем просто другом. Но ты смертная. Я не могу позволить кому-то из них тебя полюбить, чтобы потом неизбежно потерять. Это разбивает сердце, понимаешь? А мы семья, я должен их оберегать. Век людей проходит слишком быстро, и я говорю об этом как тот, кто потерял любимого человека, — сорвав одну шишку, он растер ее в руках и протянул ей понюхать.

— У вас была любовь с человеком? — с интересом спросила она.

Мягкий сладкий аромат словно заполнил все тело.

— Эти шишки когда-то спасли ей жизнь. Так я с ней и познакомился. Их аромат она любила больше всего. А я нарушил клятву, когда мы начали тайно с ней встречаться. Случайная встреча изменила меня, — он закрыл глаза, вспоминая, как это было. — Она жила в одной из деревень вблизи тракта. После ее выздоровления я тайком приходил к ней, и однажды она подарила мне сына. Он был слишком похож на меня, и его считали чужаком. Поэтому на людях он практически не появлялся. Только ночью он выходил, чтобы почувствовать себя полноценным человеком, когда его никто не видит. Он не может соединиться с ванпулом, пока я жив. Мой орлеан перейдет к нему после того, как меня убьют, но магическая сила проводника есть в нем и сейчас. Моя любимая Мег иногда отпускала его ко мне в лес. Я должен был обучать его. Рассказывал, как лечить людей, какие травы нужны, а главное, обряд превращения мертвых в ванпулов. Ему так и не удалось никого спасти. Не попадались люди, достойные перерождения, но дар в нем есть безусловно. Однажды меня не было у них месяц, и когда я вернулся, моя любовь снова сильно заболела. Я опоздал. Да, я любил женщину, которую не смог защитить, которую не смог вернуть, и от этого мое сердце разрывается.

Он вздохнул, и она увидела такую же боль на лице, что была и у Гаррета, когда он рассказывал о смерти своей семьи.

— За неделю до моего возвращения в эту деревню наведались солдаты, и моего сына забрали как преступника! Мальчишку тринадцати лет за то, что он выглядел не как все! Ты же сама видишь, что и я другой. Это как черный утенок среди сотни желтых. В деревне я и узнал о шествии, в котором ты скорее всего и пропала. Кто-то сказал королевским солдатам, что мой сын воровал по

ночам, когда выходил из дома, чтобы всего лишь прогуляться и почувствовать себя нормальным. Перед смертью моя Мег успела сказать только о том, что его увели в Медеус. Я шестнадцать лет думал, как его оттуда вызволить. Что могут сделать мои ванпулы против стен замка, солдат и короля, который управляет всем этим? Те, кому удавалось ради меня проникнуть туда, смогли узнать, что он заключенный, которого каждый день заставляют работать, но вытащить его оттуда они так и не смогли.

Он снова замолчал и с надеждой посмотрел на нее.

— Прошу тебя; я отправлю с тобой Гаррета и Уильяма. Они самые верные мои друзья и помогут туда добраться. Они будут тебе помощниками, пока ты в них нуждаешься. Ты должна попасть в замок и сказать, кто ты есть на самом деле. У тебя появится власть! Власть, которая поможет тебе найти моего сына. Освободи его, помоги вернуться сюда! Это все, о чем я прошу тебя!

Джоан в ужасе смотрела на несчастного мужчину. Хоть она не была воспитана в нормальной семье и многого не понимала, от его слов ей стало не по себе. Она чувствовала и свою вину, ведь его сына заперли в ее родном доме — Медеусе. Ей хотелось сделать все, чтобы помочь ему, но как? Что нужно делать? Примут ли ее там, откуда она родом?

— Я не знаю, что сказать. Хочу вам помочь, но вдруг все не так, как вы полагаете! Если ваш сын уже мертв? — растерянно заговорила она.

— Я бы почувствовал его смерть, так же как чувствую смерть тех, кого я воскресил. Я испытал это ощущение всего лишь единожды, когда Артура убили. Я понял, что это значило, только когда своими глазами увидел его медведя, без человеческой души.

— А если они прогонят меня?

— Ты отдашь платье тому, кто сможет тебя доставить внутрь замка. Скажешь, что тебе нужна аудиенция короля или любого, кто к нему приближен. Если ты принцесса, значит, твой отец должен быть королем. Никто не посмеет тебя прогнать. Мои друзья помогут найти такого человека, чтобы ты не попала в чьи-нибудь лапы.

— И когда я отправляюсь?

— Не ты, а вы отправитесь. Они поедут с тобой. Тебе одной не добраться, слишком далеко, а лошади у меня для тебя нет. Они защитят тебя и проведут наиболее безопасным путем. Они самые надежные из всех, кого я знаю. Чем скорее отправитесь, тем лучше, но прежде мне нужно поговорить с ними.

Она и сама прекрасно знала, что лучших спутников и быть не может. Уильям почувствовал, что в этом походе будет полезен и хоть немного разнообразит свою скучную жизнь. Такому раскладу, конечно же, не обрадовалась Кейл. Но понять ее можно было: сколько не будет дома Гаррета, ей сказать никто не мог.

— Ты должна понять, что они едут ради меня. Там мой сын. Ты же знаешь, что без ее помощи у нас нет шанса достать его из тюрьмы. Никто нас и слушать не станет, — пытался задобрить Кейл Анункасан.

— Тогда отправьте меня с ними, почему я должна оставаться здесь? — возмущалась она.

— Да потому что ты волк. Если им нужно будет спрятаться, никто не убьет собаку и лошадь, а вот если ты станешь волком, чтобы не привлекать внимания, поверь, забьют тебя,