Бездомные девяностые. Разговор с великим бомжом. Подлинная история ЦБФ «Ночлежка», рассказанная ее основателем - Валерий Анатольевич Соколов

уважением, но забулдыги этого не оценили: «А чего это он на нас так смотрит?!» Объяснил, что он иностранец. Они расплылись: «Так пусть подсаживается к нам!» Языки развязались:

– А ты откуда?

– Из Шотландии.

– О! Мы знаем Шотландию, – обрадовались, – там живет Несси. Шотландская Несси добрая… А вот у нас в Ладоге тоже живет Несси, но она злая.

В общем, из этих базаров Мэл написал потом небольшую короткую детскую сказку про двух Несси, где плохая Несси из Ладоги стала хорошей.

Да и Мэл каким-то образом очень сильно полюбил Россию и Петербург, в частности. Например, однажды мы познакомили его с фотографом Арсентьевым, который тогда жил у станции метро «Проспект Ветеранов», и поехали к нему в гости смотреть фотографии. У Арсентьева была малогабаритная квартира, а там – жена и дочка. Мэл приехал утром помятый и восторженно рассказал, что всю ночь они играли в футбол прямо в этой двушке.

Наша жизнь с «На дне» тогда стала легче: редакция сидела в тепле на Петроградке, удалось закрыть какое-то количество долгов, газета начала снова выходить в 8 и 12 полос.

Тем временем Собчак проиграл выборы, потому что отвлекся на внешнеполитические пиар-ходы типа «Игр доброй воли». Было с помпой объявлено о прибыльности мероприятия. Хотя, будучи в Америке, в библиотеке я нашел выпуск «The Los Angeles Times», где корреспондент утверждал, что «Игры доброй воли» в Петербурге обернулись для их основателя Теда Тернера страшными убытками. Он почему-то решил, что в городе, погрязшем в тотальной нищете, многие получали зарплаты бартером, его выберут на раз.

В 1996 году губернатором Санкт-Петербурга стал «хозяйственник» Владимир Яковлев – и тут же решение о ликвидации «Пушкинской» было пересмотрено: начались движения в сторону капитального ремонта. Правда, Арт-центру пришлось ужаться, у них отобрали практически три четверти площадей, но оставшееся отдали в безвозмездное пользование на 49 лет.

Я пошел на первую пресс-конференцию Яковлева после его избрания. И после подошел к нему с претензией: да сколько ж можно вообще «Ночлежке» ютиться непонятно где, непонятно в каких условиях?! Он тут же подозвал Михаила Маневича (после его убийства «На дне» вышло с обложкой, на которую была вынесена строчка из стихов, присланных нам: «Толян, ты слышал? Убили Мишу!») и попросил его подыскать нам другое пространство.

12. Закон о бомжах: бомж – это звучит гордо

Этот город странен, этот город непрост,

Жизнь бьет здесь ключом.

Здесь все непривычно, здесь все вверх ногами,

Этот город – сумасшедший дом.

Майк Науменко. Уездный город N

Еще в начале 1992 года «Ночлежка» разработала программу профилактики бездомности – «Бездомность», описывая, какие шаги нужно сделать властям и обществу для того, чтобы снижать риски появления новых бездомных, с одной стороны, а с другой – чтобы адаптировать бездомных к жизни в обществе после декриминализации бездомности как явления, то есть после отмены уголовного преследования. Потому что эти люди, официально перестав быть для государства преступниками, должны были вписаться в социальную модель общества, то есть во все эти социальные структуры получения пенсий, пособий, инвалидности, медицинской помощи и так далее. Кроме того, программа поднимала другие насущные проблемы: тогда уже появились первые биржи труда, были созданы Министерство труда России и Комитет по занятости в Петербурге, то есть Правительство понимало, что рынок труда стал свободен, соответственно, официально появились безработные, ведь что при Советском Союзе такого понятия, как безработица, не было (что тоже отголосок отмены 209‑й статьи).

Шаг был один и очень простой – мы предлагали изначально разделить бездомных на две большие категории, чтобы было проще принимать такое решение на городском уровне. Первая категория – это те, кто потерял жилье в Петербурге и имеет прямое отношение к городу. Вторая категория – приезжие, которые приехали в Петербург в поисках лучшей доли. Должен был быть разумный компромисс, что бездомными, которые являются бывшими жителями города, занимается городская власть, решая ошибки и проблемы советского времени в отношении этих людей. А иногородними бездомными отлично бы занималась общественная организация.

Основная задача была как раз в том, чтобы государство нас заметило как общественную организацию, начало с нами считаться как со структурой, значимой для жизни города. И мы надеялись, что наша работа наконец начнет финансироваться не из-за рубежа и не из пожертвований, что имеет очень высокую степень риска. И поскольку наша деятельность системная, то будет финансироваться из бюджета, ведь мы решаем городскую проблему. Плюс к тому, конечно, мы преследовали с этой программой свой меркантильный интерес, скрывать не буду. Мы планировали, что принятие такой программы позволит «Ночлежке» получать бюджетное финансирование – за оказание услуг «социалистов» по заказу государства. То есть мы бы оказывали бездомным услуги по заказу государства.

По большому счету (тогда я это тоже использовал в качестве аргумента), мы занимались обеспечением социальной безопасности, потому что выявляли очаги, например, по туберкулезу. Эти люди должны получать медицинскую помощь, ведь если у них открытая форма, а они ездят с жителями города в общественном транспорте, то они представляют угрозу здоровью людей. Это не значит, что их нужно хватать и изолировать, их надо лечить. Если бездомные не имеют возможности получать пособие как безработные или трудоустроиться и поэтому идут воровать, то государство должно платить им пособия для того, чтобы они не совершали преступление от голода. Похожую ситуацию мы сейчас, кстати, видим с мигрантами – их много, работы мало, они вынуждены идти на имущественные преступления. Плюс к этому уже сейчас мы имеем в полный рост то, о чем мы предупреждали тогда: когда бездомных нещадно эксплуатируют – под эгидой домов трудолюбия (абсолютно дискредитированое понятие) их вывозят на работы, отбирая документы, – и это фактически узаконенное рабство, а государство ничего не делает.

Предполагалось, что из бюджета можно будет профинансировать строительство дома быстрого развертывания. В Калининском районе даже местный Совет депутатов принял решение: они выделили нам участок земли, на котором этот ночлежный дом можно было бы поставить. Но опять же из-за того, что бюджет был дефицитный, как и понимание со стороны властей, нам сразу же отказали в Комитете по финансам, сказав, что мы зря пытаемся подать заявку на финансирование одного дома ночного проекта, потому что если это не программа, то по заявке общественной организации никто вам денег бюджетных, естественно, не даст.

Поэтому мы решили вынести эту программу на рассмотрение Президиума Ленсовета, чтобы дальше она обсуждалась на сессии Ленсовета – и в случае принятия