Сестры-соперницы - Филиппа Карр

«Мои милые двойняшки!

Как мне хотелось видеть вас на церемонии моего бракосочетания. Вам было бы интересно посмотреть, как все это происходит в столице. Я все время думаю о вас, о том, что вы живете в такой глуши, и о том, какое удовольствие доставил бы вам визит ко мне. Ведь вы говорили, что мечтаете увидеть Лондон. Ну что ж, теперь у вас появилась такая возможность.

Я послала вашей матери письмо с формальным приглашением. Надеюсь, она вас отпустит.

Путешествие до Лондона оказалось довольно утомительным, но это стоило того, чтобы оказаться здесь. Теперь мы с мамой наслаждаемся временным пребыванием в загородной резиденции.

Я очень надеюсь увидеть вас обеих, но если вас не отпустят вдвоем, то приезжайте по очереди.

Жду от вас новостей.

Карлотта.»

Мы с Анжелет смотрели друг на друга сияющими глазами.

— В Лондон! — воскликнули мы.

Анжелет бросилась ко мне в объятия и сказала:

— Мы поедем вдвоем. Мы не должны отставать друг от друга. Я не позволю тебе уехать без меня.

— А я — тебе.

— Нам понадобятся новые платья.

— И мы возьмем с собой Феб. Ведь нам нужна камеристка.

— Как будет чудесно увидеть Лондон! Ты думаешь, нам удастся увидеть короля и королеву?

— Карлотта приглашает нас в Лондон, но не ко двору.

— Да, но она же бывает при дворе, верно? Так что, может быть, она захватит с собой и нас.

Анжелет вывалила из комода все наши наряды и начала примерять их, то улыбаясь, то хмурясь. Она была страшно возбуждена.

Увидевшись с матерью, мы поняли, что она далеко не в восторге от полученного приглашения.

— Вам нельзя покидать дом, — заявила она, — пока нельзя. Отец уезжает, а вместе с ним Фенимор…

Матушка выглядела такой расстроенной, что Анжелет тут же воскликнула:

— Конечно, мы никуда не поедем, мама! Я совсем забыла, что ты останешься одна, — а затем, улыбнувшись, добавила:

— А почему бы тебе не поехать вместе с нами?

— Я обязана находиться здесь, чтобы встретить отца, когда он вернется.

— Но ведь он только что уехал. Его не будет несколько месяцев.

— Посмотрим, — сказала мама.

Но я знала, что она не захочет отпустить нас.

После отъезда отца мы вновь нанесли визит в замок Пейлинг. Мать и тетя Мелани подробно обсуждали предложение Сенары, и мать призналась, что опасается трудностей, связанных с поездкой, и будет беспокоиться за девушек, путешествующих без присмотра. Совсем другое дело, если бы она могла поехать вместе с нами, но никогда нельзя быть уверенной в сроках возвращения отца. Он только что уехал, это правда, но иногда возникают обстоятельства, заставляющие прервать путешествие в самом начале. Ей всегда было не по себе, когда она оставляла поместье в отсутствие Фена, а уж когда он дома, то она обязана находиться рядом.

Я понимала, что у матери нелегко на душе. Она ведь знала, как мы хотим поехать, и в то же время не могла нам этого позволить.

Мы зашли и к дедушке Касвеллину. Он по-прежнему сурово глядел на нас, по-прежнему был недоволен, когда мы молчали, и рычал на нас, если мы говорили недостаточно умные вещи.

Я заметила, что он частенько посматривал именно на меня. Он явно различал меня и Анжелет.

— Ну-ка, подойди, — потребовал он и подтянул меня поближе, так что я касалась пледа, прикрывавшего его парализованные ноги. Затем он схватил меня своими костлявыми пальцами за подбородок и заставил посмотреть прямо ему в глаза. — Так чем же ты занимаешься? — спросил он.

— Я помогаю тете Мелани собирать цветы, — ответила я.

Он рассмеялся.

— Я не про это. Ты же все понимаешь. Ну и хитрунья же ты, как мне кажется.

Он слегка шлепнул меня.

Мать наблюдала за этой сценкой с улыбкой, довольная тем, что отцу пришлась по душе одна из внучек. До чего же невинным существом была моя мать! Это, наверно, потому, что она старалась видеть в каждом только хорошее. А вот дедушка Касвеллин был в свое время изрядным повесой, о его похождениях вспоминали до сих пор. Касалось это и историй с женщинами. Он заявил мне, что я унаследовала некоторые его черты.

Очень может быть, что это действительно так.

И все-таки мне стало немного не по себе и я стала задумываться над тем, а не знал ли дедушка о наших с Бастианом взаимоотношениях.

Гвенифер и Розен продолжали обсуждать приглашение и, конечно, завидовали, потому что их не пригласили.

— Я считаю, — сказала Анжелет, — что она хочет отблагодарить Берсабу, спасшую ей жизнь. Ведь вы же знаете, ее хотели похитить и убить, а Берсаба узнала об этом и предупредила события.

Кузины страшно заинтересовались этой историей. Просто удивительно, как люди оживляются, когда речь заходит о ведьмах и колдовстве.

Мы гостили в замке неделю. На обратном пути лил проливной дождь, и мы вымокли до нитки. Мама настояла на том, чтобы мы хорошенько пропарили ноги в ведре с горячим настоем целебных трав — что предохранило бы нас от простуды. Тем не менее я все-таки простудилась и вынуждена была некоторое время провести в постели.

У Феб уже подошло время родов. Она страшно располнела, и с середины сентября мы каждый день ждали рождения ребенка, но роды запаздывали.

Меня очень интересовал будущий младенец. Анжелет, конечно, тоже, но у меня были свои соображения. Мне хотелось, чтобы ребенок родился здоровеньким, и чтобы в свое время Феб смогла рассказать ему историю о том, как я привела ее в поместье, и чтобы он осознал, что обязан мне своим появлением на свет.

Сентябрь почти прошел. Каждое утро я озабоченно смотрела на Феб, которая становилась все толще и толще, но дитя никак не давало о себе знать.

Джинни заявила:

— Ох уж эта Феб! Все-то сроки она перепутала. Похоже, папаша слегка повредил ей мозги.

Наступил последний день сентября, а роды так и не начались. Утро было мрачным, в воздухе висел плотный туман, и я вдруг сказала Анжелет:

— Мне кажется, что ребенок родится сегодня.

Должно быть, — согласилась она, — роды и так запаздывают недели на три. Феб забеспокоилась.

— Я чувствую, что со мной произойдет что-то ужасное, госпожа Берсаба, — призналась она. — Как вам кажется, Господь не накажет меня за распутство?

— Нет, — резко ответила я. — Если он собирался наказывать людей за такие поступки, то ему следовало сотворить их по какому-то иному образу.

Феб испугалась. Я думаю, она решила, что на меня сию минуту обрушится гнев Господень и покарает за святотатство. Этого следовало ожидать, ведь она воспитывалась в семье Томаса Гаста.

Во второй половине дня пошел дождь. Большие тяжелые капли непрерывно били в окно. В четыре я заметила, что Феб выглядит нездоровой, и она призналась, что появились боли, поэтому я немедленно отправилась на конюшню и приказала одному из конюхов ехать к повитухе и немедленно доставить ее сюда. Она жила в небольшой деревушке в двух милях от нашего поместья.