Влюбляясь в твой призрак - Николь Кристи

Я тычу фото ему в грудь. Он берет его и смотрит на него в неярком свете. Затем его глаза расширяются.

— Черт побери, — вздыхает он. — Эта девочка съела тебя?

— Ха-ха, нет. Смешно. — Я отбираю свою фотографию. — Так что я была очень толстой. Это вина моего отца. Он никогда не обнимал меня.

— Так что, ты съела его?

Я бью его плечу.

— Ты такой грубый.

Он смеется и хватает меня за руку.

— Ладно, прости. Могу я снова взглянуть на нее? Я обещаю вести себя хорошо.

— Смотри мне, — обиженно говорю я.

Я снова отдаю ему фотографию, и он внимательно изучает ее. Я не имею ничего против его поддразнивания, черт, да я прекрасно понимаю, что была размером с кирпичный дом. Но показывать ему, как я выглядела в десть лет, похоже на исповедь. Будет ли он теперь смотреть на меня по-другому?

— Ты была милой, — наконец говорит он, отдавая мне фотографию.

— Нет, не была, — поправляю я его. — Я выглядела странно. У меня были блондинистые волосы, смуглая кожа и глаза странной формы. Я была похожа на пришельца. На толстого блондинистого пришельца.

— Не-а. Ты была экзотичной.

Я закатываю глаза.

— Ладно. А как ты выглядел, когда был ребенком?

Зейн садится, поднимая свои длинные ноги и опираясь на них руками.

— Ааа, ну, знаешь, таким, как и сейчас, разве что пониже. И, конечно же, очаровательней.

— Да? Готова поспорить, ты был проказником.

— Я? Не, я был хорошим ребенком. Когда мне было, я не знаю, около пяти лет, я любил говорить всем, что я китаец.

— Что? — Я начинаю смеяться. — Зачем?

Зейн пожимает плечами, улыбаясь, и почесывает подбородок.

— Не знаю. Наша повариха была китаянкой. Думаю, мне нравилось, как она разговаривала. Ладно, признаю, что я был странным.

— Это немного странновато, — соглашаюсь я. — Кем ты хотел стать, когда вырастешь? Ты всегда хотел быть инженером-программистом?

— Черт, нет, — усмехается он. — Э-э… я хотел быть школьным дворником. Что? Не смейся. — Он толкает меня плечом. — Мне нравились зеленые комбинезоны.

— О да, я бы могла представить тебя в нем, — говорю я, пихая его в ответ. — Ты бы выглядел весьма привлекательно.

— Я бы выглядел в нем сексуально, — говорит он. Когда я фыркаю, он бросает в меня горсть песка. — Твоя очередь, Марсер. Кем ты хотела стать?

— Динозавром, — говорю я сухо, а он смеется. — Ладно, думаю, что я хотела быть писателем.

— А теперь ты им и стала. Успешным.

Я неловко пожимаю плечами.

— Ох, не совсем, — бормочу я. — Я просто создаю то, что люди будут читать.

Зейн поднимает голову, прищуривая глаза от розоватого света.

— Как по мне, так ты и есть писатель.

— Нет, это не одно и то же, — я качаю головой. — Для меня это не совсем писательство, потому что я не пишу то, что… мне хочется писать. Я пишу то, что продается. Я следую успешной формуле, понимаешь? Все популярные книги имеют практически одну и ту же историю только с разными именами. Я даже не наслаждаюсь процессом, потому что чувствую себя, как на распродаже.

— Эй, ты ведь оплачивала мамины медицинские счета? Для меня это потрясающий поступок.

Зейн тянется, чтобы легонько подергать меня за локон.

— Если бы это было настолько просто, мы бы все занимались этим.

Я угрюмо вздыхаю и погружаю босые ноги в прохладный песок.

— Возможно.

— Иногда приходится идти на уступки, чтобы получить возможность заниматься тем, чем тебе нравится, — говорит Зейн философски. — Думаю, ты этого уже добилась, Виолетт.

— Только в процессе, — бормочу я. Я качаю головой. — Давай сменим тему разговора. Э-э… когда ты лишился девственности?

Он бросает на меня взгляд.

— Ты первая. Когда ты хочешь потерять девственность?

Я нервно смеюсь.

— Эй! Я первая спросила.

— Да, но мой вопрос важнее. Итак… думаю, лучшим твоим ответом будет показать, а не сказать.

Я наклоняюсь, чтобы стукнуть его, но он перехватывает меня и толкает назад. Мы немного боремся, и я оказываюсь лежащей спиной на песке, а он — сверху, на мне.

Зейн смотрит на меня со своей превосходящей позиции.

— Я выиграл, — говорит он самодовольно.

Он перенес большую часть своего веса на предплечья, тогда почему я не могу дышать? Ах, ну, да, он всегда вызывает у меня такую реакцию, когда наши тела соприкасаются. Я утопаю в его тепле, в его запахе. Если мы поцелуемся, его губы будут слегка солоноватыми, как морской воздух.

Его лицо находится в дюймах от моего.

— Ты жульничал, — говорю я тихо, заглядывая в его блестящие темные глаза. — Ты пытался отвлечь меня.

Он нежно смахивает несколько волосинок с моего лица.

— Но ведь сработало?

— Эй, ребята! Никакого публичного прелюбодеяния! Снимите номер!

Внезапный оклик раздражает. Мы с Зейном поднимаем взгляды и видим жутко тощего рыжеволосого парня с длиной бородой, который беззубо улыбается нам. Он подтягивает свои поношенные шорты сзади, маниакально хохоча, а потом уходит прочь.

Мы переглядываемся и смеемся. Зейн перекатывает меня на себя, так что теперь я сижу верхом на его бедрах. Он кладет руки себе под голову и лежит в расслабленной позе.

— Вид мне бы понравился намного больше, если бы на тебе было меньше одежды, — бормочет он. И снова на его лице появилась эта ленивая сексуальная улыбка.

— Конечно, почему бы мне тогда не снять свой топ? — Я оглядываюсь, замечая нескольких людей, гуляющих дальше по пляжу. — Как ты думаешь, я смогу заработать денег, показав своих девочек?

Зейн смеется.

— Милая, я отдам тебе штуку баксов, которая лежит у меня в кармане, если ты покажешь мне своих девочек.

— Ох, так вот, что у тебя в кармане? — спрашиваю я невинно. — Значит, вот какая штука баксов на ощупь.

— Нет, это чувствуется восьмидюй…

Я прикрываю ему рот, затем пихаю в живот.

— Так что, — я откашливаюсь. — Сколько тебе было лет, когда ты впервые занялся этим?

Зейн берет меня за руку и целует ладонь.

— Хорошо, только не осуждай меня. Мне было двенадцать.

Мои глаза расширяются в неверии.

— Что?! Это было… ты…?

— Она была старше меня, ей было тридцать. — Он прелестно щурится, когда делает паузу. — Я был не по годам развитым. После того, как мама покончила с собой, я слетел с катушек. Много пил, спал с каждой попавшейся девчонкой, которая была настолько глупа, что не могла отказать мне… не знаю, что я пытался этим доказать.

Я слезаю с него и ложусь рядом на песок.

— Да ладно, ты был ребенком, пытающимся справиться с ужасной ситуацией любым доступным для тебя способом.