Гробовщик для царя - Татьяна Нильсен

радовалась, когда родители отправились по долгу службы в другую страну. Она наконец-то оторвалась от тотальной опеки и почувствовала себя свободной. Но именно сейчас в данный момент Заболоцкая ощутила дикое одиночество. Ей захотелось крикнуть так, чтобы на том конце, в Германии оглохли! Она еле сдержалась, чтобы не затопать ногами, не зауросить, не разреветься и не затребовать родительского возвращения! Никакой долг по службе не может быть более важным, чем благополучие и душевное равновесие собственных детей! Лиза часто задышала, прикрыв ладонью телефон. Она постепенно урезонила собственное волнение и выровняла дыхание. Лиза осознавала, что присутствие матери с одной стороны окажет моральную поддержку, а с другой возбудит у родительницы множество вопросов, на которые сама Елизавета пока не знала ответов. Да и пускаться в объяснения пока не было сил. Одно нахождение в элитной квартире гражданки без документов и определённого места жительства, чего стоит! Мать немного помедлила и снова заговорила:

– Если хочешь, я могу приехать. Папе уже лучше. Он начал вставать и выходить на прогулку.

– О, мама, не нужно! Я справлюсь, – Елизавета, уловив в своих интонациях холод и раздражение, попыталась сменить тон. – Правда, мамочка, всё в порядке. Я тебе не говорила, но мы с ним расстались несколько дней тому назад.

– А я тебе давно втолковывала, что эти отношения обречены! С женатым и многодетным вообще нет никаких шансов на создание семьи! А тебе нужна именно семья и дети, а не редкие встречи на нейтральной территории!

– Мама! Какой смысл сейчас говорить об этом?

– Да, ты права! – мать вздохнула. – Ты пойдёшь на похороны?

– Нет. Не вижу смысла. Многие общие знакомые знали о нашей связи. Не хочу давать повод для перешёптываний возле гроба.

– Прощание пройдёт где-нибудь в общественном месте вроде Дома кино или театра, людей будет много, тебя никто и не заметит. Только ты не очень рыдай, не обращай на себя внимание!

– Я вообще не плачу, нет причины, наши отношения исчерпали себя, – на Лизу снова накатило раздражение. – Я не пойду на прощание, не хочу присутствовать среди сочувствующих! Набежит куча лицемеров, которые завидовали Соловьёвскому и даже тайно ненавидели! По настоящему будут горевать жена, дети и мать, и зачем мне, своим присутствием усугублять скорбь?

– Ты думаешь, жена знала о тебе?

– Понятия не имею! Но доброжелателей наберётся с десяток, особенно после смерти льва! Мёртвый он не сможет укусить.

– Странный эпитет.

– Ничего странного. Между нами я называла его львом, если тебе это интересно! Ты же называешь папу ёжиком и заей!

– Какая-то ты злая, Лиза, – беззлобно проговорила мать.

– Я просто немного устала.

– Мы с папой хотим, чтобы ты была счастлива.

– Обязательно буду, мамочка! Назло всем буду!

***

Краснопёров проснулся именно в той позе, в которой заснул, после того, как рухнул на кровать. Его рюкзак в виде надоевшей сожительницы, которую нести тяжело и бросить неловко, оказался опустошённым за один вечер, от этого водка лилась легко, не застревала в зубах и под языком. Ещё находясь в относительно трезвом состоянии, он порывался позвонить другу, но не нашёл телефон, который засунул куда-то. Павел мысленно махнул рукой и продолжил возлияния в свободном, тихо-радостном одиночестве. А трубка оказалась где-то рядом. Она нещадно дребезжала, как гром в тишине ночной квартиры. Краснопёров провёл шершавым языком по нёбу, сглотнул вязкую слюну и оторвал голову от подушки. Он не торопился, надеясь, что назойливый звук прекратится, и кто-то на том конце обретёт совесть и прекратит нарушать сон обывателя. Но совесть ни у кого не просыпалась, пришлось Павлу протирать глаза, включать лампу, брать с тумбочки телефон и наконец, просыпаться самому.

– Слушаю. Краснопёров, – мужчина сбросил ноги с кровати, смачно зевнул и автоматически глянул на циферблат круглых настенных часов.

– Анатольевич прости, что так рано, но начальство собирает в семь тридцать. Давай, пока раскачаешься, пока доберёшься. Опаздывать нельзя! Шеф просто вне себя!

Краснопёров, прикрыв глаза, улыбнулся. Он представил себе невысокого, коренастого Витю Бочарова, который смешно не выговаривал букву «р». Он служил дознавателем в той же прокуратуре и по служебным делам, коллегам часто приходилось пересекаться. Витя имел такое же отчество, и приятели называли друг друга исключительно «Анатольевич».

– Послушай, Анатольевич, время шесть утра, суббота и у меня выходной! Имею я право выспаться?

– Имеешь! – согласился Бочаров. – Но не сегодня! Если спишь, значит, не слышал, что вчера вечером на мотоцикле разбился журналист Соловьёвский. Он скончался по дороге в больницу. Дело о покушении возле ресторана «Роза ветров» отдано тебе? Тебе! Тогда поднимайся и скажи спасибо, что тебя не выдернули ночью!

– Спасибо! – Краснопёров произнёс слово благодарности с воодушевлением. Ночью, он просто не смог бы ответить на звонок – не услышал, даже если рвались бомбы. – Кто работал на месте аварии?

– Дежурная группа. Однако дело передали нашей прокуратуре и расследовать будем мы!

– Ты хочешь сказать, что это убийство?

– А ты надеялся, что журналист не справился с управлением? Нет, дружок, всё гораздо серьёзнее! Это убийство, но пока об этом знает очень узкий круг людей.

Глава 7

Как не торопился Павел, все равно к началу опоздал. Садиться за руль собственной машины не рискнул, пытался вызвать такси по телефону, но безуспешно – то не нашлось авто в этом районе города, то диспетчер компании просто не отвечал. Он долго ловил попутку на пустынных субботних улицах города, поэтому, когда появился в кабинете, наткнулся на укоризненный взгляд шефа. Совещание проходило интенсивно, Краснопёров только успевал записывать сведения, о которых ещё не знал. Вообще новостей оказалось не очень много, но Паша усердно делал вид, что фиксирует все высказывания и версии шефа, а также присутствующих коллег. Он уткнулся в ежедневник, стараясь не привлекать к себе внимание, голова нещадно трещала, мучала жажда и шершавый язык бороздил рот в поисках влаги. В какой-то момент внимание рассеялось, чем воспользовалась рука и взялась самостоятельно чертить какие-то каракули, а фантазия подсунула запотевшую бутылку ледяной минеральной воды. Он тяжело вздохнул и задержал дыхание, стараясь выпускать дух маленькими порциями. То, что в его чреве ещё пируют алкогольные пары, Паша чувствовал сам, поэтому старался придерживать общение с коллегами и не распространять дискредитирующее амбре. Он украдкой оглядел присутствующих, которых набралось человек семь в небольшом кабинете шефа. Оказалось, что знакомыми из всей компании были только Витя Бочаров и сам начальник Управления районной прокуратуры Шелестов Иван Иванович, мужик высокий, седой и требовательный. Его многие недолюбливали, а Краснопёров относился к начальству, как к данности, зачем пытаться изменить то, что от тебя не зависит! Несмотря