Гробовщик для царя - Татьяна Нильсен

На огромных, как аэродром тарелках лоснились тугие тёмно-розовые сосиски в обрамлении мелко нашинкованной капусты и мятого картофеля. Девушки с розовыми щёчками в национальных баварских платьях и хрустящих белых фартучках ловко сновали между столиками, разнося запотевшие прозрачные кружки с янтарным пивом, которое так и норовило пеной вырваться за пределы стеклянной тары. Павел с вожделением и тоской провожал взглядом разносы, не забывая при этом обильно измазывать в горчице ароматные сосиски.

– Слушай, Витя, время половина десятого утра, а здесь полно народа и пиво все употребляют, – Краснопёров промокнул рот салфеткой. – Не рано?

– Здесь всегда так, – коротко кинул Бочаров и махнул рукой, подзывая девушку в фартучке. – Два куска пирога «Кухен» и чайник с чёрным чаем.

Официантка сделала мелкий книксен и удалилась. Виктор отодвинул тарелку, склонился над столом и поднял указательный палец, переходя почти на шёпот:

– Эти парни из СКР действительно толковые спецы. Эксперты за ночь почти до винтика разобрали мотоцикл. Несмотря на то, что повреждённый тормозной шланг обнаружили сразу, с колёс снимали остатки почвы, пытаясь выяснить зону, куда мог заезжать журналист, и производили прочие экспертизы. Ещё вскрытие показало, что Соловьёвский почти ничего не ел. В желудке обнаружены остатки кофе высокого качества. Сейчас спецы занимаются городскими камерами наблюдения, пытаясь отследить маршрут движения от дома до клиники и потом до места аварии. Кофе он пил не дома, а уже после встречи с тобой, значит, куда-то заезжал и мог с кем-нибудь встречаться. Также проверили звонки на телефон. В общем, ничего примечательного, кроме одного номера. Звонили за полчаса до аварии. Сим-карта левая, куплена на имя пьющего пенсионера, который давно потерял паспорт. Нового владельца искать не имеет смысла. Старика, конечно, трясли, но безрезультатно, он сам трясся от длительного запоя и даже не смог пояснить, когда и при каких обстоятельствах лишился паспорта.

Чай с пирогом употребляли в тишине, хотя тишину в кафе, где с самого утра разносят пиво и угощают сосисками, назвать было сложно. И всё же заведение совсем не походило на заурядную пивнушку. Павел огляделся и отметил интерьер в традиционном стиле кирпичного немецкого кабачка. Да и посетители совсем не выглядели, как дворовые маргиналы, которые тянутся в заведения с утра пораньше, чтобы залить горящие трубы.

Виктор полез в карман за кошельком, но приятель остановил его со словами:

– Анатольевич, иди на улицу, звони директору канала, предупреди о нашем приезде, а я рассчитаюсь.

Когда официантка принесла счёт, Павел понял, почему это место выпивохи обходят стороной – цены оказались совсем не демократичными.

***

Игорю Синявскому на прошлой неделе исполнилось пятьдесят восемь лет. Праздник не закатывали, собрались узким семейным кругом в загородном доме. А праздники Игорь любил. И чтобы разухабисто, с цыганами, медведями, шампанским и прочими атрибутами русской барщины! Чтобы всё происходило, как в известном старинном фильме «Мой ласковый и нежный зверь», где охота, борзые и страсти, которые сжигают душу и доводят до греха! И ведь денег куры не клюют, и фейерверков душа желает, а с некоторых пор появился какой-то невидимый тормоз. Игорь Исламович сначала не мог понять, откуда тревожность, а как-то ночью разобрался. Страх нарастал с увеличением количества денег. Этот страх отравлял существование. Казалось, живи и радуйся. А он боялся пригласить в гости знакомого генерала, потому что богатство в виде антиквариата, дорогих картин и мебели, которыми он напичкал дом, может поднять кучу вопросов о происхождении всего нажитого непосильным трудом. Вот и сейчас, ожидая посетителей из полиции, Синявский внутренне паниковал. Только бы не брякнуть чего-нибудь лишнего! Находиться на рабочем месте в субботу, было для него привычным делом, тем более что руководитель канала предполагал – встреча со следователями неминуема. Не домой же их приглашать! Он позвонил начальнику охраны и велел самому выписать пропуска и встретить следователей. Игоря подмывало залезть в шкаф и брызнуть в бокал немного виски, так, слегка, только горло промочить, но он сдерживал себя. После беседы можно будет расслабиться, а сейчас надо мобилизоваться. А что если Соловьёвский поделился с кем-нибудь, о разговоре в ресторане? В любом случае надо всё отрицать! Пусть докажут! Разговор к делу не пришьёшь! Мало, что с пьяный глаз можно трепануть! Первым в кабинет без стука вошёл начальник охраны, следом появились двое молодых мужчин. Один высокий, крупный представился Краснопёровым Павлом Анатольевичем, второй невысокий, чуть полноватый, смешно грассируя буквой «Р» назвался Бочаровым Виктором Анатольевичем. Синявский усмехнулся про себя:

« Братья по отцу!»

Вслух предложил располагаться удобнее, вероятно разговор пойдёт не быстрый и сам перехватил инициативу, надев на лицо траурную мину:

– Наш канал понёс тяжёлую утрату. Такого, как Алеша Соловьёвский заменить некем. Знаете, у спартанцев аскетизм был не только в условиях существования, а так же их с детства учили ценить слово, изъясняться кратко и веско. Как-то царь Филипп из Македонии решил пойти войной на Спарту. Прежде замыслил, как следует запугать, чтобы спартанцы сами открыли ворота в город. Царь Македонский разразился такой речью:

«Если вы добровольно не сдадитесь, я сожгу поля с урожаем, разрушу ваши дома, вытопчу посевы, заберу скот, убью всех на своём пути! Лучше смиритесь и сдайтесь добровольно!»

Спартанцы выслушали угрозы и коротко ответили:

«Если!»

Тревога и страх имеют отношение к будущему и если принять все меры для защиты, то есть возможность обезопасить себя. Важное слово «Если»! Трагедия может произойти, но можно её миновать, если подготовится к встрече! – Синявский выдержал паузу. – Вы понимаете, о чём я?

– Конечно, – Виктор Анатольевич внимательно посмотрел на директора канала. – То есть вы считаете, что Соловьёвский получил предупреждение, когда чудом миновал пули снайпера. И если бы он предпринял меры по собственной безопасности, то аварии можно было избежать?

– Именно это я и имел в виду!

– Но в четверг вечером, после покушения, в полиции вы утверждали, что убить хотят именно вас, – Краснопёров сложил большие руки на столе, даже не пытаясь записывать разговор.

– Тогда все находились в огромном стрессе! На твоих глазах под ноги падает здоровенный мужик, кровь, паника! Но сейчас- то понятно, что охотились именно на Алексея.

– О чём вы беседовали в ресторане? – Бочаров тоже ничего не записывал, словно не ожидал услышать от директора канала что-то важное. На самом деле, так оно и было. Синявский никогда не скажет того, что может навредить его репутации или подмочить реноме телевизионного канала.

– Мы просто ужинали, болтали о всяком. Я предложил Алексею возглавить всю новостную сетку вещания, то есть стать выпускающим директором. Он обещал подумать.

– Это что-то бы поменяло в карьере журналиста? – Виктор, рассматривая генерального