Гробовщик для царя - Татьяна Нильсен

директора, отметил про себя, что тот, вероятно, крепко выпивает или сгорает на работе, а может и то и другое вместе. Лицо Синявского слегка одутловатое неровно покрывали пятна лопнувших сосудов.

– Изменило. Алексею Рудольфовичу пришлось бы отказаться от некоторых эфиров и попрощаться с блогерством. У него на это просто не хватило бы времени. Ещё, безусловно, он выигрывал в зарплате.

– Он не делился никакими опасениями? – Бочаров понял уже, что в этом кабинете ловить нечего. – Может в семье проблемы, с коллегами недопонимание, тревожные звонки?

– Нет, Алексей вёл себя спокойно. Он устал после эфира, с аппетитом ел и немного выпивал. И потом, мы не были близкими друзьями. Знаете, есть такие закадычные, которым не страшно поведать самое сокровенное, которые никогда не предадут. Вообще, мне кажется, Соловьёвский близко ни с кем не дружил, – Игорь Исламович задумался на секунду. – Если он кому-то доверял абсолютно, так это своей матери. Женщина, скажу я вам, кремень! Руфина Аркадьевна Кушнирович вложила в сына много сил. Сейчас пытается сделать тоже с внуками! – в голосе гендиректора проскользнула ирония.

Мужчины ещё немного поговорили, а когда темы совсем иссякли, поднялись. Уже возле дверей Бочаров неожиданно остановился:

– Так кто победил?

Мысли Синявского уже находились в шкафу, рядом с бутылкой виски и он не сразу сообразил, о чём его спрашивает следователь прокуратуры.

– Вы о чём?

– Победили спартанцы или царь Филипп?

– Конечно спартанцы! Самонадеянность это гробовщик будущих завоеваний! Лавровый венок одевает тот, кто побеждает свой страх!

Следователи ещё какое-то время провели на канале, пытаясь вытянуть хоть что-то толковое о Соловьёвском. Потом решили не тратить зря время. В субботу больше половины сотрудников отдыхала, да ещё известие о гибели шефа внесло разброд и шатания. Многие уже подыскивали новое место работы, потому что вряд ли кто-то сможет заменить талантливого журналиста… хотя, как знать!

– Лучше приехать ещё раз в понедельник, – Краснопёров глянул на часы. – Надо по минутам проверить последние дни жертвы. Зацепка кроется именно в этих последних днях.

– Почему ты так думаешь? – Бочаров с удовольствием закурил, когда вышли на крыльцо.

– Если бы готовились тщательно, то у «Розы ветров» не подстрелили другого человека. Значит, торопились и толком не подготовились.

Телефон в кармане Краснопёрова задребезжал. Он глянул на номер и не ответил, а только пробурчал:

– Приятель, уже который раз звонит. Наверное, что-то срочное. Пошли в машину. Ты поведёшь, а я переговорю. Адрес Соловьёвского знаешь? – следователь широко шагал к месту парковки, не обращая внимания на семенящего рядом коллегу, который на ходу кивнул головой. Павел полной грудью глотал свежий весенний воздух, ощущая, как в тело возвращается сила, а в сердце уверенность. Трубка какое-то время молчала, Павел хотел уже отключиться, как услышал голос друга, однако сам прервал его приветствия. – Кирилл совсем нет времени. Говори быстро если что-то срочное!

– Понял! Информирую: нужна твоя помощь. Одна знакомая больше года тому назад приехала в Москву из сибирской глубинки и по трагическому стечению обстоятельств лишилась личных документов. Нужно сделать запрос по последнему месту регистрации и восстановить паспорт!

– Почему она сама не обратилась в органы? Если паспорт украден, то это криминал, может кто-то живёт по её документам, совершает преступления и берёт кредиты! – Павел сел в машину и пристегнул ремень безопасности.

– Дорогой друг я в этих вопросах сам разбираюсь не хуже тебя! Не теряй время, объясняя, что да как! Документы сгорели при пожаре, а дама бомжевала какое-то время, сейчас нуждается в помощи.

Краснопёров почувствовал лёгкое раздражение в голосе приятеля и всё же не смог удержаться, чтобы не уколоть:

– О, братец, вы находите для себя всё лучшее и лучшее окружение!

– Не ерничай, просто ответь, поможешь или нет!

Павел понял, если продолжит в таком тоне, друг просто прекратит разговор.

«Что-то Кирюха не в духе, – мелькнуло в голове, – наверное, опять не ладится личная жизнь».

– Кирилл, когда я тебе отказывал! Сбрось на почту все данные барышни. Только займусь этим вопросом чуть позже, сейчас дел невпроворот.

– Чем занят? Уж не убийством ли Соловьёвского?

– Именно этим! – Краснопёров понизил голос и краем глаза глянул на Бочарова, который вёл автомобиль по оживлённым улицам, слушал радио и не обращал на коллегу никакого внимания. Или делал вид? – Почему ты думаешь, что это убийство? В СМИ речь шла лишь об аварии.

– Такие люди, как этот журналист заботятся о безопасности своей жизни. В дорожную катастрофу поверит только обыватель! Ты забыл, с кем имеешь дело?

– Ах, да! Маэстро частного сыска! Так мог бы сам отослать запрос на бомжеватую барышню, а не отвлекать занятых людей от дела!

– Мог бы! Но с твоими возможностями женщина получит документы в три раза быстрее! Если слишком занят, я займусь этим вопросом сам!

– Не ворчи, конечно, сделаю!

– Как Ирка?

– Никак! Сварил её и съел этой ночью!

– Вкусная?

– Не очень, поэтому она собрала чемоданы и отбыла в неизвестном направлении к всеобщему облегчению! Так что напрасно ты Амуром прикидывался! Семьи не получилось! – Павел снова покосился на Бочарова и, спохватившись, закончил разговор. – Давай встретимся на следующей неделе в какой-нибудь ресторации. О, стоп! А помоги мне завтра мебель погрузить и перевезти на новую квартиру, а потом ресторан!

– Без вопросов!

Серебряков, в свою очередь, тоже понял, что приятель не в лучшем расположении духа и желательно его не напрягать расспросами о личной жизни.

***

За всю ночь Эмма не сомкнула глаз. После известия о смерти мужа она впала в ступор. На автомате ходила, готовила завтрак для детей, отвечала на телефонные звонки, утюжила одежду, выбирала платье и шляпку для себя на траурную церемонию. Соловьёвская знала, что муж был бы доволен её выбором. Ему нравилось, когда она выходила в свет в элегантном стиле, без вычурности. Алексей дарил ей дорогие ювелирные украшения, которые только выглядели скромно, зато стоили огромных денег. Он не поощрял красный лак на ногтях и пурпурную помаду на губах, обесцвеченные волосы и развязанные манеры, считал, что замужняя женщина, имеющая четырёх детей, обязана вести себя с достоинством. Даже в стенах дома Алексей Рудольфович не поощрял растянутые майки и застиранные джинсы. Такой дресс код касался всех членов семьи, включая ребятню. Жена должна быть жёстким тылом и поддержкой для публичного мужа, а не профурсеткой из бурлеска! Вроде тех лахудр, которые рядятся в блёстки и глупую мишуру, и перебивают чинное общение мужчин громким хохотом над своими же бестолковыми шутками. До встречи с Соловьёвским Эмма была именно такой. Она работала в кордебалете у одного известного исполнителя. Несмотря на сопротивление знаменитого отца – художника, который