Севастопольский путешественник. Историко-туристический путеводитель - Владимир Виленович Шигин

Лермонтов, имел несколько сабель, в том числе и ту, что затем досталась приехавшему в Пятигорск Железнову.

До конца непонятно, почему, прибыв в Севастополь, мичман сразу же не передал эту саблю кузену поэта Корнилову, а оставил ее у себя. Впрочем, если Железнов рассказал Корнилову историю сабли, то тот, вполне мог просто отказался от такого "подарка".

Если все обстояло именно так, то тогда понятно и замалчивание имени Лермонтова в разговоре Железнова с Титовым. Адъютант адмирала просто не захотел, чтобы кто-то усомнился в храбрости его любимого начальника, который отказался от подарка, уже погубившего его кузена. Забегая вперед, скажем, что эта сабля в свое время все же попадет в руки Корнилова.

Шли годы. Корнилов стал уже вице-адмиралом и, будучи начальником штаба Черноморского флота, по существу возглавил весь флот. Железнов получил лейтенантские погоны и стал адъютантом Корнилова. В 1853 году началась Крымская война. Железнов, по-прежнему, в любимцах у Корнилова. Именно ему он доверяет самые ответственные поручения, где требуется не только исполнительность, но и творческая инициатива. Именно Железнова он отправляет на пароходе "Еникале" в Редут-кале для следования в Тифлис с письмом князя Меншикова кавказскому наместнику М.С. Воронцову.

Сразу же по прибытии из Тифлиса, Железнов, был послан на "Владимире" на разведку к берегам Румелии, осмотреть Балчик, Варну, Сизополь и Бургас, чтобы в случае обнаружения турецкого флота известить Черноморский флот. Однако турки так и не рискнули выйти из Босфора.

Друзьям в те дни Железнов говорил, что трудится на пределе физических и психических сил, при этом его поддерживает только то, что вице-адмирал Корнилов трудиться еще больше.

Тем временем, в море для поиска и уничтожения турецкого флота вышла эскадра вице-адмирала Нахимова. Вскоре в Синопской бухте была обнаружена эскадра Осман-паши. Российские корабли блокировали ее, готовясь к решающей атаке.

Получив известие об обнаружении неприятельского флота у Синопа, Корнилов немедленно поднимает свой флаг на сильнейшем черноморском пароходе-фрегате "Владимир" и устремляется на помощь Нахимову. Вместе с Корниловым вышел в море и его адъютант.

* * *

5 ноября с рассветом "Владимир" подошел на вид Анатолийского берега против Пендереклии. Море штормило и "Владимир", зарифив паруса, едва выгребал паровой машиной против ветра. Ранним утром 5 ноября 1853 года впередсмотрящий с салинга закричал:

– Дым! На правом траверзе вижу пароходный дым!

Об обнаружении неизвестного парохода Железнов доложил отдыхавшему в каюте Корнилову.

– Возможно, это кто-то из наших! – предположил он.

Вице-адмирал немедленно поднялся наверх.

– Это турок! – резюмировал он, оглядев пароход в зрительную трубу. – В погоню!

"Владимир" начал быстро сближаться с неизвестным пароходом, и к восьми утра были уже видны его рангоут и труба. Пороход, преследуемый "Владимиром", начал попеременно менять свой курс, то направляясь к берегу, то удаляясь в море.

Когда на нашем пароходе были в четверть десятого подняты рангоут и Андреевский флаг, неизвестный пароход принял вызов. Он поднял турецкий флаг и повернул прямо на "Владимир".

– Ого! – обрадовались наши. – Турки-то нынче как осмелели – сами в драку лезут! Придется проучить!

Тем временем, турки, наконец, разобрались, кому они бросили вызов и прыти у них поубавилось. "Владимир" явно превосходил их и в мощности машины и в силе оружия. Капитан турецкого парохода резко изменил курс, но было уже поздно. Всем было ясно, что боя не избежать.

Спустя час "Владимир", дрожа всем корпусом как в лихорадке, уже настигал беглеца. Кочегары, падая от изнеможения. Давление пара держали предельным, и стрелка манометра дрожала давно на красной отметке.

– Турецко-египетский пароход "Перваз-Бахри"! – безошибочно определил Григорий Бутаков. – Предупредительный под нос!

Выстрел, и первое ядро легло у форштевня неприятельского судна. Это был сигнал – остановится! Однако предупреждение действия не возымело. Напротив, "Перваз-Бахри" пошел в отрыв.

Второй предупредительный… На этот выстрел неприятельский пароход ответствовал полновесным бортовым залпом. Неприятель ответил на это залпом всего борта, но все ядра перелетали через наш пароход. Так начался первый в мировой истории бой паровых судов – бой, навсегда вошедший в летопись русской морской славы!

Наш огонь, не в пример туркам, отличался меткостью, и уже один из первых снарядов сбил с турецкого парохода флагшток с флагом, который скоро, впрочем, был заменен другим.

Стараясь нащупать слабые места противника командир "Владимира" капитан-лейтенант Бутаков с первых минут сражения непрерывно маневрировал. Вице-адмирал Корнилов, полностью доверяя командиру парохода-фрегата, в ход боя не вмешивался. Командир "Владимира" распоряжался как на учениях, успевал следить за всем.

– Виктор Иванович! – кричал он в упор артиллерийскому офицеру Борятинскому. – Пора бы уж перейти на поражение!

Словно в ответ на недовольство командира, очередной снаряд "Владимира" сбил на турецком судне флагшток с флагом.

– Вот так и продолжайте! – махнул рукой артиллеристом Бутаков. Окутываясь клубами черного порохового дыма, два парохода медленно крутились один подле другого. Умело уклоняясь от "Перваз-Бахри" и нанося ему в то же время ощутимые удары, Григорий Бутаков заметил, что вражеское судно не имеет орудий ни в носу, ни в корме. Капитан-лейтенант тотчас велел развернуть два 68-фунтовых орудия в нос и занял позицию в кильватер противнику. Теперь русские ядра продольным огнем буквально вычищали палубу турецкого парохода, производя в ней огромные разрушения. Сам Григорий Бутаков, зорко следя за действиями турецкого капитана, предусмотрительно пресекал все попытки вывести "Перваз – Бахри" из-под огня.

Турки сражались отчаянно, но русские моряки противопоставили им великую решимость и мужество. Не сразу, но постепенно наши стали одолевать.

Сам Бутаков вспоминал впоследствии о своих действиях так: "Увидев, что противник мой не имеет кормовой и носовой обороны, я направил два 68фунтовых орудия по направлению своего бушприта и стал держать ему в кильватер, уклоняясь понемногу в одну и другую сторону, чтобы удобнее было наводить одну и другую по очереди. Когда же он, чтобы иметь возможность навести свои бортовые орудия, старался принять направление поперек моего курса, я уклонился в ту же сторону и громил его пятью орудиями своего борта".

К одиннадцати часам утра турецкий пароход уже потерял все шлюпки, рангоут, дымовая труба зияла пробоинами. Ответный огонь с "Перваз-Бахри" начал быстро слабеть.

– Неприятель выдыхается! – оглянулся на Бутакова стоявший рядом Корнилов. – Нужен решающий удар! Готовьте абордажную партию к атаке!

– Разрешите мне возглавить абордаж? – обратился к Корнилову, стоявший весь бой рядом с ним Железнов.

Вице-адмирал кивнул.

Не теряя времени, Железнов кинулся вниз в каюту, чтобы взять оружие.

– Вперед полный! – тем временем, скомандовал Бутаков, направляя пароход прямо на турка. За кожухами гребных колес уже строились назначенные в абордажную команду матросы с ружьями и тесаками.

Под форштевнем "Владимира" вскипала пена. Пароходо-фрегат быстро сближался с турецким пароходом. Наверх выскочил запыхавшийся Железнов, на ходу пристегивая