Персона - Максим Жирардо

– Ты ждал меня?

Его чмокнула в щечку красавица, прекрасная величественной, холодной красотой. Тифен могла бы быть потрясающе элегантной молодой женщиной, если бы в ее глазах не проглядывал какой-то внушавший ужас нюанс. Выражение ее лица, которое редко можно увидеть у женщин, включало последние остатки первородных инстинктов. Словно забытая аварийная сирена, которая внезапно возвращается к жизни, предупреждая о нависшей опасности. Волю своей порочности она давала в недрах транснациональной корпорации, основанной ее отцом, что гарантировало от любых нежелательных последствий. Каль время от времени оказывал ей поддержку, она же взамен предоставляла в его распоряжение свое тело, стоило ему этого лишь захотеть. Она поставила на стол локти, схватила незнамо какой по счету мохито, заказанный то ли Калем, то ли Филиппом, и, ни на кого не глядя, выпила. Филипп тут же обалдел, Простофиля втянула в плечи голову, новенькая в страхе глядела на нее, а Каль заказал ей еще стаканчик, прошептав что-то на ухо.

– Может, нам отсюда свалить? – бросил Филипп.

Калю его идея понравилась:

– Отличная мысль, пойдемте на мою яхту, там и закончим вечеринку.

Они впятером покинули пляж и отправились на «Ривьеру». Ночь предстояла долгая, а падение и того дольше.

Авраам Линкольн, Тедди Рузвельт, Дуайт Эйзенхауэр, Рональд Рейган, Дональд Трамп. Дэйв Уэйджел из «Вашингтон пост» просил своих поклонников найти ошибку в перечне этих исторических президентов-республиканцев, который включал и человека, только что ставшего кандидатом ноябрьской гонки за право въехать в Белый дом. Каль схватил пульт и включил телевизор.

Комната озарилась сдержанными физиономиями ведущих телеканала «БФМ». Трамп только что заполучил республиканскую инвеституру. Его публичное предложение о выкупе акций Республиканской партии, далекое от всякого дружелюбия, сработало. Теперь в его руках были бразды правления, позволяющие через полгода принять участие в выборах хозяина Белого дома. Его новую соперницу звали Хиллари Клинтон, и все опросы предсказывали ему в ноябре сокрушительное поражение. Чтобы раздавить все эти продажные элиты, у него в запасе было сто восемьдесят семь дней. В него не верила ни одна живая душа, однако Каль пребывал в убеждении, что этот человек знаменовал собой завершение какого-то этапа, что ему предстояло потрясти мир.

После старта избирательной кампании все прогрессивные либералы вовсю хохотали над этим наследником миллиардов, называя его клоуном реалити-шоу и знаменосцем популизма, не сходившим с экранов «Фокс-Ньюс», равно как и над его армией деклассированных белых американцев, невежественных и злобных, следовавших за ним в фарватере. После первого президента-афроамериканца Соединенным Штатам предстояло избрать первого президента-женщину. С миром в конечном итоге все было в порядке. Авторитарный эгоист не мог выиграть выборы в самой главной демократической стране планеты.

Он почувствовал, что Тифен проснулась и потянула на себя простыню. Кровать под ней колыхнулась.

– Который час? – спросила она.

– Половина восьмого.

– Черт… Три часа… Маловато…

– Так поспи еще, тебе никто не мешает остаться.

– Значит, республиканским кандидатом в борьбе с Клинтон будет эта оранжевая свинья?

– Естественно.

– Невероятно, Америка и в самом деле свихнулась. Он же пустышка чистой воды, ему ни за что не выиграть в ноябре.

– Посмотрим.

Каль не желал ничего обсуждать.

– Ты знаешь, как все вчера закончилось?

– Тебя это не касается, я сам разберусь. Спи, скоро увидимся, я с тобой свяжусь, – без обиняков сказал он и отправился в душ.

Глава 15

Через неделю после того, как нашли Филиппа Сильву, в дом 36 по набережной Орфевр, чуть ли не с первыми лучами солнца, приехал университетский преподаватель, слывущий главным французским специалистом по маскам древних племен, дабы изучить штуковину, прибитую злодеем к лицу жертвы. У него до такой степени дрожали ноги, что полицейским, дабы избавить его от чреватого опасностями подъема, пришлось освободить один из кабинетов на первом этаже. Знаток добрых десять минут разглядывал маску в лупу. Время от времени на выдохе хмыкал, в другие моменты прочищал горло, да с такой силой, что Фрэнк даже испугался, как бы он не задохнулся. В такие мгновения комиссар подавался вперед, готовый сграбастать его и оказать первую помощь, но старый мудрец каждый раз вновь брался за дело. Исписав в небольшом блокнотике в кожаном переплете две страницы, он наконец поднял голову, положил маску, рядом с ней свою непомерную лупу и сказал:

– Думаю, это современная копия маски доколумбовой эпохи. Относится к культуре тайрона – народа, который правил северной частью Колумбии в период с XIII по XVI века. Это я могу утверждать с точностью семьдесят восемь процентов. К тому же мы, скорее всего, имеем дело с погребальной маской, хотя здесь я не могу быть столь категоричен, – прогремел он на удивление твердым для такого хрупкого тела голосом.

Когда Фрэнк спросил старого профессора о том, каким образом он оценил достоверность своего предположения именно в семьдесят восемь процентов, а не больше или меньше, тот дотошно перечислил ему все моменты, позволявшие определить происхождение доколумбовой маски. Упомянул, естественно, общую форму, но также используемый для ее изготовления камень, технику скульптуры, размеры лица, форму глаз, контуры носа, складки в уголках губ, не позабыв и о внутренней поверхности. Назначение маски представлялось чисто умозрительным, но, по его мнению, отсылало зрителя к погребальным обрядам предков. К традициям, которые никак не вязались с преступником, принимавшим все меры предосторожности, чтобы не убивать своих жертв.

Научная экспертиза маски тоже не пролила свет на ее предназначение. Да, та отнюдь не представляла собой древний артефакт, возраст которого насчитывал бы не одну сотню лет, ей было всего года два, может, чуть больше, но изготовили ее с применением тех же технологий, что и при ваянии античных моделей. Никакого промышленного масштаба, никакого механизированного производства, чтобы с точностью определить источник. Маска порождала кучу проблем, которые Фрэнк был не в состоянии решить. Когда он выслушивал эти объяснения, внутри у него все кипело. В комнату вошла Лоране. На ее лице застыло выражение, обещавшее паршивый день. Для простого смертного других у нее в запасе не имелось, однако Фрэнк умел видеть в нем микроскопическую разницу, менявшую весь смысл.

– Ночью было совершено еще одно преступление с нанесением тяжких телесных повреждений.

– Рассказывай, – отрешенно сказал он.

– Информацию передали непосредственно мне, речь идет о женщине, которую подвергли пыткам.

– Откуда сведения?

– От одной диспетчерши, задолжавшей мне за небольшую услугу. Она присылает мне все случаи нападений, выходящих за рамки обычного.

– Кто работает на месте преступления?

– Я отправила туда всех, это на юге Шестнадцатого округа.

– Всех?

Фрэнк наконец сосредоточил внимание на Лоране:

– Подробности о характере ран она тебе сообщила?

– Нет, только это, но