Пленница - Ольга Вечная

Возможно, дело в моих глазах, но он соглашается.

- Хорошо. Кира, прячься. Шухер! Менты!

Акита послушно забегает в санузел, укладывается на пушистый серый коврик, и Алтай закрывает за ней дверь. Я улыбаюсь шутке.

- Что у тебя случилось? - спрашивает он как будто устало.

С раздражением. Его лимит терпения на исходе. Возможно, это из-за меня, а может, все вокруг задолбали.

Я сглатываю, поворачиваюсь к нему и мягко улыбаюсь.

Жаль, в гостиной светло. В темноте было бы легче... с ним. А еще я понимаю, что у него нет энтузиазма разговаривать, торговаться, слушать длинные слезливые истории.

Поэтому я развязываю пояс и скидываю плащ. Уголок его губ дергается.

Шальная, блин, эксгибиционистка. Леденею, но вида не показываю.

Гребаные кроксы! Поспешно от них избавляюсь, и приподнимаюсь на цыпочки.

Алтай... усмехается. Грубо, надменно.

- Ты же не такая, - бросает мне, явно угорая.

Черт. Он руки на груди скрещивает, блокируя флирт. Что за пытка? Если бы он сразу набросился, было бы легче.

- Я такая, ты щас обалдеешь.

- Да? - склоняет голову набок. - Любопытно.

- Так что. Хочешь меня? Или старовата буду? Говорят, ты больше по школьницам.

Он прищуривается нижними веками, в глазах мелькает что-то темное. Раздражение в них становится кипящим.

Нестерпимо жарко.

А потом он делает шаг в мою сторону.

Глава 25

Удар сердца. Второй, третий.

Алтай обходит вокруг, разглядывая меня навязчиво медленно. Я делаю усилие, чтобы не прикрыться.

- В душу лезть не будешь? - продолжает издеваться.

Момент, скажу прямо, сложный. Подбородок вскидываю и мы друг другу в глаза пялимся. Телок у него всяких разных сколько угодно было, это мы уже поняли. То, что я все еще в этом доме после своего хамства, говорит о том, что они ему наскучили.

Поэтому я иду ва-банк и ставлю его перед фактом:

- Буду.

- Пошла вон тогда.

Шаг, второй. Третий... Я подбегаю к нему на цыпочках и кладу ладони на грудь. И прежде, чем успевает отпихнуть, закрываю глаза и пулей тянусь к его губам. Он как током ужаленный отворачивается и звонко шлепает меня по заднице.

Сердце рвется! Он обжигает всей пятерней! Накрывает волна адреналина.

Я вздрагиваю, ахаю, но усилием воли не отшатываюсь. Его губы мажут по моей щеке и касаются уха, он словно удержаться не может от прикосновений, а я замерла и позволяю. Ну же, вот я. Почти голая. Прости.

Ну прости же.

Задница горит пламенем, и этот жар, из-за близости его тела, пульсацией отдается в низ живота. Я выдыхаю Алтаю в ухо «пожалуйста». Напряжение мгновенно взлетает, я чувствую больше его запаха. Пожалуйста-пожалуйста. Окончательно смутившись и растерявшись, я быстро и так нежно, как только могу, обнимаю его за шею. Не лезу больше к лицу, но глажу, ласкаю, как получается.

И он меня, наконец, обнимает за талию.

Боже. Едва оказываюсь в замке его рук, облегчение окатывает колоссальное. Колени слабеют. Выпросила, да? Пощады.

Сердце выскакивает. Я срываюсь на дрожь и льну к нему, а он наклоняется.

Его сухие губы едва касаются моего виска. Скользят вниз по щеке, линии скул. Подбородку. Задерживаются на шее, я чувствую, как он втягивает в себя мою кожу и громко вдыхаю. За этим следует влажный, глубокий поцелуй. Кровь пульсирует быстрее, словно оттуда, где он прикасается, расходится жар. Его влажный язык проходит по чувствительной линии.

Эмоции смывают остатки разума. Алтай целует мою шею жадно, с явным удовольствием.

И я сгораю! Как и в первый раз рассыпаюсь под его напором. При этом робею, понятия не имея, что делать дальше, чтобы ему нравилось. Прикидываться роковухой или, напротив, скромницей? Начинаю нервничать.

А он не суетится совсем. Напротив, Алтай неспешно ведет рукой вдоль позвоночника - уверенно и ощутимо. Косточки прощупывает. Вверх, потом вниз до поясницы, снова вверх. То и дело сжимает меня, мягко мнет. И это действует потрясающие. Я думала, он будет хватать везде и всюду, а я терпеть, но в действительности же... Если в мире и есть что-то более приятное и расслабляющее, чем то, что он делает сейчас, то я этого ощущения не знаю.

Едва я осваиваюсь и начинаю отвечать, он обхватывает и сжимает шею. И тут же прижимается губами к щеке. Накрывает новой волной возбуждения.

Он резко вжимает меня в себя, одновременно нежит губами и языком. Задает быстрый темп, но едва я привыкаю, рвет его. Душу растравливая. Сбивая с толку.

Он не хватает за грудь и ягодицы. Только шея, спина и... подбородок. Боже, когда он в третий раз касается пальцами подбородка я буквально умираю от этого ощущения.

Разум отключается. Я откликаюсь на каждую ласку. На все, что он делает.

Робко глажу в ответ, дышу шумно, постанываю. Наша игра друг с другом становится центром мира. Алтай весь здесь, со мной, в этом мгновении. Он волнами темп ласк наращивается. Границы его нежности и грубости смазываются.

Он быстро стягивает майку, бросает на пол. И подхватывает меня под ягодицы.

Два шага, и впечатывает в стену. Наваливается всем своим, мать его, горячим телом. Я вспоминаю его у бассейна и взрываюсь жгучей ревностью! Вцепляюсь в его волосы. Притягиваю к себе, и он снова набрасывается на шею. Все, что я чувствую теперь — он один. Его запах, его голод. Мои губы начинают сохнуть и гореть, я нуждаюсь в поцелуе. Время останавливается. И начинается экстаз.

Его эрегированный, блин, каменный член между моих ног. Я когда осознаю это, вспыхиваю и вновь робею. Мы так сильно друг к другу прижаты, что твердый ствол отлично чувствуется даже через штаны.

Швыряет в такой жар, что дрожу. Горячо. Горячо. Горячо. Черт, я так его чувствую. Между ног пульсирует. Я начинаю задыхаться. Гореть под поцелуями этого человека. Алтай толкается бедрами и ведет языком по шее.

Облизывает меня словно я мороженое. Это слишком, и у меня перед глазами белеет. Я вцепляюсь в него намертво.

Током простреливает. Еще. Еще.

Только теперь он обхватывает грудь. И меня размазывает окончательно. Я отпускаю себя и запрокидываю голову, он бережно сжимает полушарие, и когда я рассыпаюсь в новом удовольствии, он наклонятся и через кружево по очереди облизывает соски. Прикусывает, смачивает слюной.

Другой рукой больно сжимает задницу. Снова контраст, какое-то безумие.

Он опускает меня на ноги, вероятно, чтобы раздеться и продолжить. Как под гипнозом хватаюсь за ремень его штанов, но Алтай тут же