Свободные (СИ) - Эшли Дьюал

Я еле-еле сдерживаюсь от язвительного ответа. Так и хочется заорать во все горло о том, что их и в помине не существует! Однако я прикусываю язык и отрезаю:

- Нет. Тут другое.

- Ладно. Пойду, схожу за кофе. Тебе…, - она запинается и неумело скрывает осечку за тихим, коротким кашлем. Затем растягивает губы в улыбке и пробует вновь, - тебе принести?

Я вижу, как ей неловко говорить со мной в подобном тоне. И неудивительно. Уверена, обмениваться любезностями с внебрачной дочерью мужа – скверное дело. Поэтому я не вижу ничего обидного в ее открытом смятении и покачиваю головой.

- Нет, мне ничего не нужно.

Елена не просит дважды. Она кротко кивает, идет к выдоху, однако неуверенно застывает уже на пороге. Ее голос доносится до меня издалека, будто из сна. Я слышу тихое: спасибо, а когда прихожу в себя, уже никого не вижу. Смотрю на закрытую дверь и ошеломленно дергаю уголками губ. Мне искренне приятно, что из огромной, палящей тирады, которую она вполне могла вылить на мою голову, она сказал лишь это. Не думаю, что наши отношения теперь как-то изменятся, но я определенно не забуду данный жест.

- Псс.

Растерянно оборачиваюсь и восклицаю:

- Саша? Ты не спишь?

- Она ушла? – парень осторожно открывает глаза и облегченно выдыхает. – Слава богу! Я думал, мне придется притворяться до вечера.

Недоуменно подхожу к брату. Вижу, как он пытается больными пальцами убрать со щеки короткий волос, и усмехаюсь.

- Какой ты жалкий.

- Не нарывайся! У меня есть знакомые в суде.

Вновь смеюсь и снимаю черный, витиеватый волос с его лица. Затем нерешительно усаживаюсь рядом и расправляю край юбки. Вот я здесь. С чего начать? Пожалуй, издалека.

- Почему ты не сказал маме, что уже проснулся?

- Потому что она засыплет меня вопросами. А я, к твоему сведенью, не в настроении оправдываться. Теперь моя очередь.

- Что за очередь?

- Задавать вопросы. Что ты опять здесь делаешь? Пойми меня правильно, я не имею ничего против твоей чрезмерной настырности, но эта тяга ко мне попахивает инцестом.

- О, Господи, - хихикаю я, игриво щипая его оголенные локти, и вспыхиваю, - что ты несешь? Лекарства уже унесли тебя в страну грез?

- Зои, серьезно. Что случилось?

- Ничего. Все в порядке.

- Тогда почему ты опять здесь? – парень больше не смеется. Он смотрит на меня тревожно и ждет, что я выложу все карты на стол, однако мне не по себе. Стоит ли лезть в чужую жизнь? Я была так уверена в своем желании узнать правду, но сейчас…, нужно ли мне это? – Утром ты классно меня напугала. Я уж было решил, что мы с тобой больше не увидимся.

- Почему? – я недоуменно хмурю лоб. – Что за глупые мысли.

- Жизнь научила меня кое-чему, Зои. Когда люди идут на сделку с дьяволом – они обычно не возвращаются.

- А говоря про этих людей, ты имеешь в виду…, - сглатываю и опускаю взгляд на свои бледные руки, - имеешь в виду Софью? - Приборы разом взрываются, а Саша так сильно сжимает в пальцах простынь, что у него, наверняка, сводит руки. Я тут же смотрю ему в глаза и виновато горблюсь. – Прости.

- Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал? – щебечет парень и с трудом приподнимается. На этот раз я не пытаюсь его остановить. Он облокачивается всем телом о спинку кровати и морщится. – Дьявол, все жутко жжется.

- Позвать доктора?

- Нет, черт подери, мне никто не нужен, Зои. Ясно? Никто. Ни доктор, ни лекарства, ни твой жалобный взгляд.

- Я не хотела лезть не в свое дело.

- Правда? – срывающимся голосом хрипит он. – По-моему, из тебя вышла бы отличная ищейка. Даже в самом запутанном комке событий, ты умудрилась за неделю отыскать золотую нить. Поразительно!

- Почему ты злишься? – вспыхиваю я. – Я не собиралась переворачивать с ног на голову твое мирное существование. Но это ведь ты забежал ко мне в номер. Ты, а не я!

- Я молчал потому, что правда – сущее дерьмо. И она тебе явно не понравится.

- Мне вообще мало, что нравится в этом мире. Или ты думаешь, я ловлю изумительный кайф, развлекаясь с твоим закадычным дружком, с повернутой крышей? Пропавшие девушки, мега-босс, удерживающий в своих ладонях всю элиту Санкт-Петербурга, законные избиения, благотворительные вечера в честь гребанного мать его искусства, когда впору бы поговорить о всеобщей безопасности! Да что здесь вообще творится? Куда ты влез, и каким именно образом к этому причастна Софья? Я ведь и подумать не могла, что у нее мозги есть. А оказывается, она та еще скрытница! Хемингуэя наизусть цитирует! Чего мне еще ждать? Может, у Димы вместо души – комок свернутых в виде сердца денег?!

- Чего ты завилась-то? Тише…

- Ничего не тише. Говори, что происходит!

- Поверь, ты не хочешь об этом знать! - потирая глаза исцарапанными руками, восклицает Саша и громко выдыхает. – Тебе никак это не поможет. Лишь сильнее напугает.

- Я справлюсь! Ты хотел узнать обо мне больше. Так вот я многое уже видела, и сейчас со всем смирюсь, слышишь?

- Мама придет с минуту на минуту. – Пожалуй, это последним козырь, имеющийся у парня в рукаве. Собственно, и он не срабатывает.

- В таком случае, поторапливайся. У тебя мало времени.

Саша очень громко выдыхает и переводит на меня свои красные глаза. Не думаю, что ему просто во всем сознаться, но жить вообще сложно. Так что иногда приходится делать то, что пугает, изматывает и медленно сводит с ума.

- Мать Димы умерла три года назад. Ее сбила машина около Казанского Собора. Водитель пьян, пассажиры – в стельку. Все предельно ясно, как и каждый раз, когда происходит нечто подобное. К суду призвали троих. Но отец посадил одного.

- Водителя?

- Да. Болконский настаивал на пожизненном для всех, а папа отказался. С тех пор, их отношения немного натянуты…

- Натянуты, - с ужасом повторяю я и замираю. Боже, кто бы мог подумать, что у Димы умерла мать. На несколько долгих секунд я даже забываю, о ком идет речь. Смахиваю с глаз пелену и выпрямляю спину, пытаясь не найти в данной истории ничего личного, не зацепить собственные струны, собственные воспоминания. Но не получается. Я вдруг понимаю, что мы с Димой похожи. Оказывается, нас связывает не только обоюдная ненависть, но и общая боль. Каждый решил справляться с нею по-своему. Я решила забыть, в то время как, он решил вечно помнить.

- Все банально, Зои. Подобные вещи меняют людей. Ты ведь знаешь.

- Знаю, - киваю я, упрямо сдерживая слезы. – И понимаю, – что еще страшней.

- Он рехнулся. Ты только не подумай, Дима всегда был психом, но после смерти мамы – его совсем переклинило. А я стал врагом номер один, как бы глупо это не звучало. С Софьей мы на тот момент уже встречались почти год. Но он разрушил нас, как сейчас пытается разрушить и тебя.