Свободные (СИ) - Эшли Дьюал

- А твою маму реально задавило?

- Боже, нет, что ты такое говоришь, - обвинительно бросает ей в след вторая. – Ее не задавило. Она в аварию попала. Так ведь?

Я открываю рот, не в силах произнести и звука. Тупые идиотки пялятся на меня, наверно, ожидая ответа, но я боюсь, что если сейчас и дам себе волю, то только в физическом плане и размажу их отшлифованные лица по поверхности блестящего стола. Поэтому мне ничего другого не остается, кроме как пропустить их вопросы мимо ушей. С силой накалываю кусочек курицы на вилку и крепко стискиваю зубы: просто переживи это, Зои. Просто дыши.

- И где мне присесть? – внезапно раздается голос над моей головой. Я поднимаю взгляд и вижу миловидную блондинку с уроков по литературе. Она смотрит на Диму, вымучивает из себя одну из самых искренних улыбок и вновь тянет, - надо подставить еще один стул.

Я не хочу быть на ее месте. Я не хочу чувствовать ничего подобного. И, тем не менее, я вдруг пропускаю через себя каждую ее эмоцию, каждый ее взорвавшийся нерв, когда блондин пожимает плечами и сухо отрезает:

- Нет.

Всего одно слово, которое не просто сбивает Софью с толку. Оно бьет ее по лицу, будто пощечина, и заставляет отступить назад на несколько шагов. У меня внутри все сжимается. Я знаю: эта девушка не так глупа, чтобы сейчас начать извиняться, кричать или плакать, но от того ситуация выглядит еще ужасней. Если у Сони, действительно, есть мозги, значит, она и чувствовать умеет. И вряд ли сейчас она испытывает нечто другое, кроме безумного стыда и древнего как мир предательства.

- Ты свободна. – Дима решает раскошелиться еще на два слова. – Катись. – На три.

Блондинка даже не пытается найти помощь в глазах друзей или как еще назвать этих людей, выпучивших на нее свои расширенные, черные зрачки. Она пару раз дергает уголками губ, разворачивается и уходит, оставив после себя лишь приятный, лавандовый запах.

Лаванда.

Я ошеломленно распахиваю глаза, не находя слов от изумления.

- Ого, - шепотом тяну я, замерев с вилкой на полпути к курице. Неужели именно Софи одолжила Саше школьную форму для того, чтобы я сумела переодеться и не предстала перед отцом в шикарном, кружевном корсете? Ошарашено бросаю взгляд в сторону выхода и вижу, как за девушкой захлопываются двери. У меня внутри все вспыхивает. Я собираюсь встать, как вдруг резко отпружиниваю назад.

- Ты куда собралась? – ласково интересуется Дима, одновременно с этим грубо сжимая мое запястье. Мне жутко больно, но я не жалуюсь. Дергаю на себя руку и говорю:

- Не твое дело.

- Забыла о нашем уговоре?

В голосе парня столько угрозы, что меня буквально выворачивает наизнанку от ужаса. Он немного привстает, накрывает меня собственной тенью, а я облизываю засохшие губы и рычу:

- Мне надо отойти.

- Куда?

- В туалет, - лгу я, покраснев до кончиков ушей. Уже представляю, как он причиняет мне боль, параллельно улыбаясь и шепча: моя маленькая лгунья своим томным и густым голосом. Однако ничего подобного не происходит. Дима неохотно позволяет меня вырваться из его оков и сжимает в зубах новенькую, тонкую зубочистку.

- Не заставляй меня в тебе разочароваться.

- В таком случае, не заставляй меня ссать у всех на виду.

Блондин ошеломленно прыскает и кивает, указывая в сторону выхода. Надеюсь, я сыграла правдоподобно. В конце концов, может, Дима и псих, но в одном он прав – я отличная лгунья.

Бегу вон из столовой, на ходу закидывая на плечо сумку. Распахиваю дверцы и тут же оглядываюсь: Софьи не видно. Почему-то в голове появляется картинка блестящего туалета, на полу которого миловидная блондинка сотрясается от рыданий и сопливит сотый по счету белоснежный платок. Задумчиво бреду вперед, осматривая пустые кабинеты, закоулки, вырываюсь на улицу – на свободу – и неожиданно натыкаюсь на густой, плотный слой дыма. Он врезается в мое лицо, будто химическое оружие, и заставляет глаза покрыться тонкой пеленой.

- О, Боже мой, - злится София и изящно отодвигает ото рта сигарету, - нежный цветок. Боишься табачного дыма? Проваливай!

Голос у нее совсем другой. Не тот, который облил меня сахаром и медом в душевой кабинке. Однако я почему-то не обижаюсь. Смотрю на то, как девушка облокачивается спиной о металлическое изгородье и повторяю ее позу. Кидаю на асфальт сумку.

- Можно?

- Что можно? – переспрашивает она.

- Сигарету.

- А ты разве куришь?

- Нет, - на самом деле, мне самой неясен данный порыв, но я неожиданно понимаю, что хочу приобщиться хотя бы к какой-то вредной привычке, помимо существования в этом гребанном мире. – Так, что?

- Да пожалуйста. – Блондинка отстреливает мне сигаретку и нервно делает очередную затяжку. – Я рада, что ты не курила раньше. Ведь теперь если ты умрешь от рака легких, это будет только моя вина.

Классное предсказание. Впервые опробовав вкус сигареты, я морщусь и отвечаю:

- В таком случае, умрем от этой дряни вместе. Ты не против? Ведь наверняка никотин уже прожог насквозь твои гламурные легкие.

Соня не отвечает. Горбит спину и выдыхает в воздух круглые, мутные шары из дыма. Я же едва сдерживаюсь от кашля. Глаза щиплет, и мне приходится сморгнуть ядовитые слезы, чтобы не подохнуть прямо здесь от удушья. Черт. Выгляжу я со стороны, наверняка, глупо. Перевожу взгляд на блондинку, пытаясь понять, как же она так глубоко затягивается и не выблевывает всю эту гадость наружу, как вдруг замечаю нечто поразительное. У меня глаза становятся огромными. Я даже отпрыгиваю от изгородья и растерянно замираю: черт подери!

- В чем дело? – рявкает София. Она недовольно прищуривает свои карие глаза и пожимает худощавыми плечами. – Проваливай отсюда. Иначе я…

- Ты не блондинка, - перебиваю я девушку и отбрасываю сигарету в сторону. – Это не твой натуральный цвет!

Пожалуй, подобное заявление могло обидеть тех двух идиоток из столовой, но только не Софью. Она молниеносно улавливает ход моих мыслей, покрывается красными пятнами и, резко приблизившись ко мне, рычит:

- Что ты здесь забыла.

- То же, что и ты – я здесь учусь.

- Лучше бы ты подохла вместе со своей мамашей.

- Лучше бы ты осталась рыжей.

Девушка уязвленно поджимает губы и вдруг срывается с места. Я вижу, как на ходу, она откидывает в сторону окурок, и растеряно хватаюсь руками за лицо. Что здесь творится? Вновь облокачиваюсь спиной о металлические прутья и скатываюсь по ним вниз, расширив глаза до такой степени, что ставится больно. Я сама того не ведая, вспоминаю свой первый разговор с Сашей о том, как опасно влюбляться в рыжеволосых отличниц, и примерзаю к месту. Значит ли это, что ему нравилась Софья? Значит ли это, что она нравится ему до сих пор, и более того, что он ей тоже небезразличен, ведь тогда с какой стати она решилась бы ему помогать? А главное, значит ли это, что моего брата, действительно, избили не ради денег. Бумажек у Димы и так слишком много. Я должна была раньше догадаться: проблема закопана куда глубже. Правда, мне все равно неясно – что же именно так разозлило блондина, и почему Софья играла на его стороне?