Ненасыть - Ирина Сон

Серый дрожит и закусывает губу, чтобы не выпустить позорный скулеж. Пейзаж и так – само воплощение бренности любого бытия, а в сочетании с опасностью за спиной создает полное впечатление того, что Серого с Тимуром пригнали прямо к вратам царства мертвых. И от этого сходящее с ума сердце колотится еще быстрее, а от ужаса становится трудно дышать.

– Смотри! – шепчет Тимур и показывает на могилу с двумя мраморными ангелами, которые держат у ног скрижаль.

На каменной плите выбита надпись, но продираться сквозь дореволюционный алфавит нет ни времени, ни желания. Мимолетный взгляд успевает выцепить из мешанины букв лишь имена и даты: «Грозовы Захар и Ефим, 4 августа 1800 – 18 сентября 1818».

Белые лица ангелов знакомы, но Серый отмахивается от смутного ощущения узнавания. Он не раз видел ангелов – их всегда изображали похожими. Да и не до них сейчас: чужие идут, чувствуя себя хозяевами положения. Еще чуть-чуть – и выйдут к ним.

Взгляд сам собой впивается в руины. Вполне возможно, что там внутри безопасно, да и на лестнице совсем нет листьев, словно ее…

– Чистят, – вторит Тимур мыслям Серого. – Пошли, может, двери можно закрыть!

Поднимаясь по лестнице, Серый с тоской понимает, что эти стены их не спасут: окна выбиты, дверей нет. Заходи, бери, что хочешь.

Первое, на что падает взгляд внутри часовни, – ослепительно-белая рубашка на коленопреклоненном хозяине. Тот, услышав шаги, вскидывает голову, и по светлым волосам Серый узнает Юфима.

– Что… – начинает хозяин, поднимаясь с колен и захлопывая книгу.

Забыв обо всем, Серый шикает и машет руками. Юфим мгновенно замолкает и вопросительно поднимает брови. Он спокоен и расслаблен. От него во все стороны струится нечто сказочное, эфемерное и могучее, чему нет названия. От одного присутствия хозяина полуразрушенная часовня превращается в прекрасное и надежное убежище. У Серого нет сил на сопротивление, он только может встать и беспомощно тереть виски в безуспешных попытках сбросить гипноз. Тимур же выпучивает глаза и машет рукой за спину:

– Там!.. К нам!..

Он захлебывается воздухом, и слова застревают, толкаются в нем, смешиваются в невнятные междометия и звуки. Юфим с полминуты ждет, но у Тимура тоже не получается справиться с собой.

– Право слово, Тимур Ильясович, успокойтесь, выдохните, – наконец говорит хозяин, и его звонкий голос разносится по часовне ужасающе громким эхом. – Снимите головные уборы, вы все-таки находитесь в храме.

– Это там! – тут же раздается крик с улицы. – Ого! Вот это да!

Шаги и бряцанье оружия становятся совсем близко, и от страха душа Серого падает в пятки. Он готов забиться в самую маленькую щель, лишь бы их не нашли. В сумраке руин белеет лицо Тимура, и на нем видны лишь огромные, полные первобытного ужаса глаза.

А Юфим говорит, словно на улице ничего не происходит:

– Господа, право слово, у вас такой вид, словно вы увидели призраков…

– Эй вы, выходите по-хорошему! – кричит Сан Саныч. – Или стреляем на счет три!

Хозяин даже бровью не ведет, все такой же доброжелательный и спокойный.

– …Не волнуйтесь… – говорит он безмятежно.

– Раз! – орет Сан Саныч с улицы. – Предупреждаем в первый и последний раз!

По ушам бьет выстрел – и пуля выбивает крошку в потолке прямо над головой Юфима. А тот все улыбается, словно на кладбище, кроме Серого, Тимура и его самого, больше нет ни единой живой души:

– …пока мы с братом здесь…

– Два!

Сюрреализм происходящего крутит и выворачивает сознание, словно мокрую тряпку. Серому так страшно, что он даже крикнуть не может.

– …вам ничего…

– Три!

Шаги раздаются прямо за спиной.

– …не угрожает.

Чужое дыхание шевелит волосы на затылке, или они шевелятся сами, Серый не понимает. Его колотит от ужаса.

– Так что же случилось?

– Всё, падлы! Вам…

Тишина за спиной наступает резко, словно выключается запись. Лишь шелестят ветви деревьев, хлопают птичьи крылья, да где-то далеко поет соловей. Больше никаких звуков нет.

У Серого кружится голова, ноги дрожат, в голове стоит звон, больше похожий на панический визг внутреннего голоса. Он ждет, что его затылок взорвется от выстрела в упор и все поглотит милосердная тьма смерти…

Но ничего не происходит. На кладбище тихо и удивительно мирно.

После выжидательной паузы Юфим качает головой:

– Что ж, очевидно, вы слишком потрясены чем-то. Похоже, вам нужно время прийти в себя. Отдышитесь. Я подожду вас на улице.

И, обойдя Серого по дуге, хозяин выходит из часовни. За спиной звучат лишь его легкие шаги. Серый и Тимур остаются одни в полуразрушенном зале, пустом и темном. Они переглядываются. Глаза у Тимура огромные, перепуганные почти насмерть. Он наклоняет голову, прислушиваясь к тишине за окнами, и неуверенно спрашивает:

– Эй? Вы там?

Серый уверен, что там, на месте людей Руслана, пусто. Он чувствует это всей кожей и шепчет:

– Там никого нет.

– Ага… – соглашается Тимур таким же шепотом, сглатывает и добавляет: – Но смотреть я не хочу.

Серому тоже не хочется. Но посмотреть надо.

– Давай вместе, – предлагает он. – На три.

– Давай. Раз, два, три!

Голова поворачивается неохотно, словно несмазанный механизм. Глаза невольно распахиваются еще шире. Серый готов увидеть на выходе что угодно, хоть ожившие статуи, или саму хмарь…

Но там никого нет: ни хмари, ни Руслана с его людьми, ни их вещей. На пороге лишь стоит Юфим, сложив руки за спиной и подставив лицо ветру, светлый, почти светящийся в лучах заката.

– Лучше бы это была хмарь, – дрожащим голосом говорит Тимур. У него отчетливо стучат зубы.

Серый с ним согласен как никогда. Исчезновение пробирает до печенок, пугает даже сильнее хмари. Ведь хмарь видно, у нее есть правила, с ней можно как-то бороться. Но что делать с таким? Вообще с чем?!

– Эт-то, наверное, хозяин, – выговаривает Серый, слегка заикаясь. – Это он. Точно он что-то сделал.

«А может, мы только что умерли. Просто не заметили этого», – проползает в голове зловещая мысль.

– Юфим Ксеньевич… – дрожащим голосом говорит Тимур.

– Да? – тут же откликается хозяин.

Тимур вновь сглатывает и бросает на Серого короткий острый взгляд. В этом взгляде умещается все, что только способен испытывать человек, но больше – облегчения. Хоть от пережитого ужаса все еще колотит, а колени подгибаются, Серый тоже выдыхает.

– Спасибо, – вразнобой говорят они с Тимуром.

Юфим удивляется:

– За что? Я же ничего не сделал! – и машет рукой, спускаясь к могилам: – Вечереет. Позвольте проводить вас до дома. И я настойчиво попрошу вас не оглядываться, пока мы не минуем ворота. Будьте любезны, исполните мою просьбу, хорошо?

Серый и Тимур идут за Юфимом. Они не оглядываются, но