Ненасыть - Ирина Сон

Но они нормальные, насколько я успел понять. Несушками поделились, корову отдали – она сейчас на выпасе.

– Нормальные, говоришь? – ухмыляется Руслан. – А почему хозяевами их называете?

– Они первые здесь поселились, – пожимает плечами Прапор.

– Ну-ну, – ухмылка Руслана становится шире. – И сколько вы им дани отстегиваете?

Прапор замолкает, смотрит долго, пристально.

– У них и без нас есть всё.

И звучит это так, что понимает даже Руслан.

– Даже так? – удивленно тянет он и обводит рукой дом. – Даже больше, чем…

– Да, – кивает Прапор. – Гораздо больше. У них не только куры, в первый день они нас щучьей икрой угощали и лимонным компотом. Говорю же, у них огромный участок с овощами, есть свежее мясо. И огромный особняк, усадьба века восемнадцатого-девятнадцатого. С электричеством и канализацией. Серый, ты последний у них был, чем там они тебя угощали?

Серый послушно перечисляет. Глаза у Руслана загораются. Сан Саныч чуть не роняет автомат. Юрий отставляет кастрюлю с пловом, хватается за пистолет и не удерживается:

– Да ты гонишь!

Прапор молча обводит дом рукой и тыкает в кастрюлю.

– Похоже, что я гоню?

– И вы просто так ушли? – недоверчиво тянет Юрий, поигрывая пистолетом. – Вот так просто от всего готового?

– Какое у них оружие? – тут же спрашивает Руслан. – Их точно двое?

Прапор не успевает ответить. Хлопает дверь, и в столовую входят Петрович с Васильком. И если Петрович ничем не отличается от остальных – такой же бородатый, мощный и в военной форме, – то вот Василек оказывается тщедушным парнем неопределенного возраста, безусым и заморенным. С роскошной длинной каштановой косой и огромными влажными карими глазами. Когда-то он, видимо, был холеным мужчиной, далеким от военной стези. Сейчас же…

Он даже не смотрит на них – взгляд устремлен в пол. Коса засаленная, даже издали видно, что ее давно не мыли. Зачем он отрастил такое богатство, Серый категорически не понимает. У Верочки тоже длинные волосы, но у нее была возможность регулярно мыться. Василек же явно жил в постоянном дефиците воды.

– Здравствуйте, – тихо шелестит мягкий, какой-то просительный тенор.

Михась издает странный звук: то ли всхлип, то ли вскрик – и вскакивает. Стул летит на пол, чужаки хватаются за оружие, Серый чуть не шарахается под стол, но Михась не обращает на них никакого внимания:

– Васька, ты?!

Василек тут же вскидывает на него взгляд – и мутные карие глаза вспыхивают дикой смесью неверия, радости и ужаса:

– Михась?!

Михась перемахивает через стол, наплевав на всех, хватает его за плечи, трясет и обнимает. А Василек молча закрывает глаза и прижимается лбом к плечу. Они оба застывают посреди кухни, вцепившись друг в друга.

Бородачи медленно опускают оружие. Руслан переглядывается с Прапором. Верочка и мама непонимающе моргают. Серый оглядывается на Тимура и быстро толкает его в бок. Тот пытается убрать с лица выражение лиса, сожравшего целый курятник. Получается из рук вон плохо.

– Василек – это Василий Тихомиров? – уточняет Прапор.

– Он самый, – отвечает Руслан и растерянно чешет бороду. – А ваш Михась – это…

– Мой одноклассник. Друг, – всхлипывает Василек. – Самый лучший.

– Друг, значит.

Руслан, Сан Саныч, Петрович и Юрий переглядываются и расцветают еще больше. Юрий прячет пистолет обратно в кобуру и раскидывает руки.

– Встретить друга в нашем безумном мире – это чудо! – бодро говорит он.

– Это надо отпраздновать! – подхватывает Руслан. – Как вас зовут, прекрасная дама? Мариночка? Вставайте, будем пить и веселиться! У нас припрятан отличный коньяк!

– Давайте! – соглашается Михась, оборачиваясь. – Что бы там ни было, я знаю – без вас всех, мужики, Васька бы не выжил!

Василек кривит губы, пытаясь изобразить радость, но получается из рук вон плохо. Серый прекрасно видит, что тот напуган. Михась не обращает внимания. Он лучезарно улыбается. У него веселый, открытый взгляд. Он счастлив так, что ему завидуют абсолютно все.

Тимур наклоняется к уху Серого и едва уловимо шепчет сквозь повисший в столовой шум и гам:

– Спорим, на ужин у нас останется только Василек?

Серому даже спорить не хочется. Он уже понял, что Михась отберет у бородачей свой автомат и избавит Василька от их общества.

Глава 10

Руслан и его люди пьют и веселятся, и все остальные послушно веселятся вместе с ними. Мама, Серый и Тимур мечутся между кладовкой и столовой, выставляют на стол запасы, отдают уже готовое. Руслан, Сан Саныч, Петрович и Юрий добреют, откладывают оружие в сторону и полностью переключаются на еду. С их стороны угощение скудное – только несколько пачек сухариков, вода и две бутылки коньяка. Идут разговоры за жизнь, все делятся друг с другом своими историями, хохочут над шутками. Да еще от коньяка Прапор и Михась расслабляются. Была бы третья бутылка – и пошло бы братание.

И всё бы ничего, но вот ни Тимуру, ни Серому, ни Васильку не дают присоединиться к посиделкам и вообще выгоняют из-за стола – помогать маме. Мама бегает с тарелками и банками, ни на минуту не садясь. Верочка же лихорадочно замешивает тесто – Михась сдуру ляпнул про ее прекрасные пироги. У Серого нет возражений насчет помощи женщинам. Работы много, ее нужно делать быстро, поэтому чем больше рук – тем лучше. Но если маму и Верочку потом с почетом усаживают за стол, то их троицу оставляют на положении подай-принеси. Да еще у Серого от злости сводит зубы, когда маму начинают настойчиво тискать, целовать руки и заваливать пьяными комплиментами. Маме это явно не нравится, но она молчит, а ни Прапор, ни Михась даже не пытаются ее защитить! Даже метают на Серого грозные взгляды, стоит ему только дернуться в ее сторону. А когда Тимур, не стерпев, стаскивает пару кусочков, то подскакивает от грозного рыка Петровича:

– Не смей жрать с нашей тарелки!

Тимур изумляется, открывает рот, чтобы ответить, но тут же получает тычок от Василька.

– Вы извините его, Петрович, – Василек виновато улыбается и быстро меняет тарелки. – Они же не знают правил.

Петрович добреет, увидев его склоненную голову и заискивающую улыбку.

– А, точно… Ну ты уж объясни им политику партии, ага?

– Так вот, усадьба, – снова говорит Прапор. – Малолетки эти мне самому не нравятся. Гонору у них столько, что хочется дать по зубам…

– Мы бы их уже давно того, – выразительно чиркает Михась ногтем по горлу. – Но и без того дел хватает, да и оружия нет – только ножи. А у близнецов там огнестрел…

До Серого доходит, что Прапор и Михась не просто так заговорили об усадьбе и ее хозяевах.

– У нас тоже есть! – довольно ржет Юрий, выхватывает пистолет, залихватски крутит его