Таежные отшельники - Игорь Назаров

Постепенно волнения улеглись, завязывается разговор. Карп Иосифович подсказывает Агафье: «Угостить, поди, надо гостей». Однако и без подсказки Агафья уже несет все, что может, — вареную в мундирах картошку и, конечно, насыпает полными пригоршнями кедровый орех. С внимательно заинтересованным видом Карп Иосифович расспрашивает новых знакомых, кто они такие, откуда, чем «промышляют» и чем им «можно помочь»? Видно, что деда меньше интересует Лариса Анатольевна, а вот с Олегом Николаевичем он уже затеял оживленный разговор, глаза его заблестели, он весь внимание. Это не удивительно, ведь Суриков вырос в Загорске и столько много знает о религии, святых писаниях и самих староверах. Да к тому же еще и имеет такую окладистую бороду! Агафья, хлопоча по хозяйству, тоже внимательно прислушивается к разговору, изредка короткими замечаниями и фразами вступая в него. Возникла атмосфера доверия. Однако из избы Лыковы до самого вечера так и не вышли, вероятно, побоялись, что там их могут сфотографировать. Только с наступлением сумерек они появились у костра и познакомились с другими членами экспедиции. Жаль, что предварительные запугивания Лыковых тем, что придут нехорошие люди с аппаратами и будут их снимать на телевиденье, нарушило их покой и смутило душу. Но вежливое предупредительное отношение всех к Лыковым, отсутствие аппаратов в руках и заверения Олега Николаевича, что снимать никто не будет, позволило успокоить Лыковых и снять напряжение. На вопрос Олега Николаевича: «Можно ли будет завтра днем снять на пленку избу и окружающие горы?», Карп Иосифович милостиво разрешил: «Это-то можно!». Было получено разрешение и на размещение телевизионной аппаратуры под навесом из жердей, где когда-то размещался козел.

Меня интересует вопрос, как «лыковская» местность и условия существования сказываются на здоровье пришлых людей? Измеряю артериальное давление у некоторых членов экспедиции, у всех оно оказывается высоким — от 150 до 170 мм рт. ст. Выходит, что тяжело в этих местах людям без акклиматизации.

В разговоре с Львом Степановичем выясняется, почему он так долго не приходил и не выполнил наш предварительный уговор. Оказывается, он начисто забыл, что мы с Эльвирой Викторовной должны ждать их прихода с Николаем Петровичем и все вместе вернуться на верхнюю избу, чтобы закончить там съемки, предусмотренные для нас сценарием, а затем оттуда, с болота, улететь на вертолете к геологам. По Льву Степановичу получается, что я еще и виноват, раз не пришел на верхнюю избу. Это уже интересно! А все намеченные съемки на речке Сок-су уже сделаны, все пояснения и комментарии, которые по сценарию должен был сделать я, провел Лев Степанович. Что ж, тем лучше — меньше хлопот, которые мне совсем ни к чему. А позиция Льва Степановича меня заинтересовала.

К вечеру начал спускаться отдельными клочьями туман, похолодало, пошел моросящий дождь, а вершины гор выбелились снегом. Очень красиво! С наступлением ночи из-за горы в верховьях Абакана выкатилась яркая белая луна, осветившая все вокруг серебристо мерцающим светом. Клубы тумана беспрерывно меняют свои очертания, создавая фантастические картины какой-то нереальной, не земной, грандиозной по объему и воздействию на психику человека, жизни. Вероятно, вот из этих и подобных картин наши предки и сотворили миф о существовании небесных сил и богов. И действительно, в серебряном потоке лунного света, плывущие по каньону реки клубы тумана, то выстраивают какой-то чудный замок, то необъятные горные пейзажи, то вдруг появляется косматая с окладистой бородой и суровым взглядом, полулежащая на облаке, фигура небесного старца, чем-то напоминающего Карпа Иосифовича. Этот беспрерывный калейдоскоп фантастических видений завораживает, временами заставляет умолкать людей, сидящих вокруг костра. Кажется, что в этот момент через их широко открытые глаза в душу входит вся грандиозная вселенная с ее необъятностью и иным пониманием мира.

Костер догорает, пора устраиваться на ночлег. Сенцы уже прибраны, все что можно, постелено на пол, через открытую дверь из избы льется теплый воздух — Агафья заботится, чтобы мы не замерзли. Все укладываемся в сенцах, кроме Льва Степановича, Эльвиры Викторовны, Ларисы Анатольевны и Олега Николаевича, которые парятся в жарко натопленной избе. Однако сон не берет умаяных людей — они с интересом слушают долгую беседу Карпа Иосифовича и Агафьи с Олегом Николаевичем. Пришедшим все в новинку — и образная, емкая по смыслу речь деда, и певучая своеобразная интонация голоса Агафьи. Карп Иосифович с удовольствием рассказывает о своем житье-бытье за долгие годы в «миру» и в отшельничестве, пересказывает удивительные и поучительные истории из святых писаний, дает им собственные интерпретации, иногда совершенно неожиданные. С неподдельным интересом он расспрашивает и Олега Николаевича о том, что делается в Москве и о жизни «в миру» и, особенно, в Загорске, о его церквах и верующих людях. Агаша лишь изредка вмешивается в разговор, но по ее внимательному лицу видно, что она глубоко и навсегда поглощает полученную информацию.

Профессиональная привычка звукорежиссера Ларисы Анатольевны не дает ей покоя, и вскоре за раскрытой в сенцы дверью установлен микрофон и вся беседа идет на запись. Олег Николаевич специально просит Агафью почитать «Канон», и та нараспев начитывает отдельные главы на магнитофонную ленту (конечно, не догадываясь, что идет запись). Монотонность ее голоса смеживает мне веки и я засыпаю.

24 сентября. Утро холодное, ясное. Лежит иней. Чай в кружке, оставленный у потухшего костра, замерз. Солнце пока что освещает только вершины гор, покрытые снегом. Особенно красива белоснежная вершина вверх по Абакану. Прошел на свое любимое место над обрывом скалы — под ногами темный каньон Абакана, по контрасту со сверкающими снежными шапками гор. День разгорается яркий и холодный. Прошел дальше к скале, в которой жил медведь. По дороге собирал лакомство — бруснику. Мороз сделал из нее вкуснейшие льдинки-дробинки, матово-бордовые, выглядывающие из вечной зелени брусничника.

Устроился на скале, с которой хорошо просматривается Агашино озеро и Абакан выше «Щек». Озеро и вода Абакана еще в тени и зеленые-зеленые. А противоположная высоченная гора залита солнцем и полыхает желто-красно-зелеными красками осени. С этого места вид великолепный, картина просто сказочная. Вверх по каньону на противоположной стороне сверкает снегом вершина гольца. Внизу просматривается белесая нить, уходящего вдаль Абакана, далеко — голец в легкой, легкой дымке. Небо у кромки гор блекло голубое, а чем выше поднимаешь голову, тем оно становится все синей.