Таежные отшельники - Игорь Назаров

Останавливались у «станка» Дмитрия, где любил он отдыхать. Это огромный непромокаемый кедр с толстым покровом хвои под ним. Посидели, отдохнули на мягкой и сухой подстилке. Ерофей подзывал рябчиков манком, а Василий Михайлович их фотографировал.

Примерно на середине пути Ерофей показал нам недавно сделанный лабаз, сооруженный Агафьей и Карпом Иосифовичем. Он является как бы перевалочным пунктом между геологами и Лыковыми, здесь можно отдохнуть, переночевать, пополнить запасы продуктов. Глядя на это мощное, на внушительной высоте сооружение, просто поражаешься, какая огромная по объему и тяжести работа была выполнена. Остановились здесь на обед. Ерофей быстро соорудил костер, сварил чай. Василий Михайлович во всех ракурсах сфотографировал лабаз, Ерофея и меня. Обед не совсем таежный — копченой колбасой и сыром, шоколадными конфетами, взятыми с собой Песковым. Почти полтора часа наслаждаемся идеальной погодой и неописуемо красивым окружением осенней тайги. В одном месте видел необычное «ювелирное» украшение — полуовальный, гофрированный, с 50-копеечную монету листок какой-то травы по всей окружности собрал капельки росы, и они изумрудами сверкают на солнце. А вокруг горная тайга в немыслимых разливах осенних красок. Солнечно и жарко, горное солнце палит.

Василий Михайлович беспрерывно рассказывает какие-то забавные истории из своей жизни, анекдоты. Оказывается, у него холеричный темперамент. Даже во время ходьбы, постоянно что-нибудь увлеченно, с мимикой и жестами рассказывает.

После обеда продолжаем путь. Примерно в часе ходьбы от Лыковых несколько раз переходим вброд Абакан и его протоки. Вода в Абакане сейчас малая, и броды мы спокойно преодолеваем. Однако последний брод очень быстрый, и идущий впереди Ерофей проходит его на пределе — вода вот-вот зальется в его бродни. Похоже, что Эльвира Викторовна на сухую его не перейдет. Ерофей советует идти нам берегом по курумнику. Около 30 минут бредем по каменистым обвалам с камня на камень, рискуя подвернуть ногу, продираемся сквозь кустарник. Путь не очень приятный — взмокли. Наконец выходим на косу, где на занесенных в паводок стволах деревьев ожидает нас Ерофей. На высоком шесте рядом с ним водружена его шляпа — это чтобы мы не прошли мимо. Короткий передых и идем дальше. Вскоре достигаем косы, на которую обычно садится вертолет, а там уже недалеко до «щек».

Доходим до «пироги» Лыковых, пятиминутный привал, и начинаем подъем к избе. В гору очень тяжело идти, одышка, часто приходится останавливаться, чтобы отдышатся. Особенно трудна последняя треть пути, когда тропа круто-круто уходит «в небо». Я как всегда замыкаю цепочку. Впереди меня карабкается по тропинке, цепляясь за кусты и стволы деревьев, осторожно переставляя ноги среди множества корней, Эльвира Викторовна. Лицо ее покрыто потом, губы слегка ционотичны, к концу пути четко очерчивается бледный носо-губный треугольник, дыхание частое, трудное. Вероятно, примерно так выгляжу и я. Непросто дается этот крутой подъем в условиях разреженного воздуха. В 16 часов 20 минут мы наконец-то выползаем на пашни Лыковых.

Заходим в сенцы, дверь из избы отворяется и появляется Агафья. Радостные приветствия. Ерофей шумно шутливо говорит: «Смотри, Агафья Карповна, кого я тебе привел — самых дорогих тебе людей!» Радости Агафье нет предела, глаза так и сияют. Здороваемся с дедом, лежащим на своей лавке. Внимательно вглядываясь в нас при скудном свете, идущем через оконца, Карп Иосифович узнает и называет по имени и отчеству меня. Василия Михайловича сразу не узнал («Лев Степанович, чо ли?»), Эльвиру Викторовну узнал, но призабыл это трудное имя «Эльвира». Первые приветствия, обмен новостями и, конечно, угощения. Нам, запаленным с дороги, Агафья преподносит ржаного кваса. С удовольствием пью целую кружку, Эльвира Викторовна и Ерофей также с наслаждением утоляют жажду (конечно, из наших собственных, «мирских», кружек). Василий Михайлович, вероятно, брезгует пить квас из не очень-то чистого туеска и дипломатически отказывается. В «отместку» за это Агафья насыпает ему полную кепку кедровых орехов. Наши ладони, подставленные «лодочкой», также заполняются до верху сибирским лакомством. Мы в свою очередь также вручаем гостинцы: фломастеры (их купила и очень просила передать Агафье моя Светланка), платки, грецкие орехи, яблоки, виноград, земляной орех, крупу. Все это с благодарностью принимается. Эльвира Викторовна привезла войлочные сапожки. Агафья тут же примерила и осталась очень довольна — теплые и мягкие. Оказывается, что и Агафья заготовила Эльвире Викторовне подарок — сшитый ею самой из розового материала (очевидно, кем-то, когда-то подаренным Лыковым) сарафан с подпояской. Поясочек также сплетен самой Агафьей из красных, розовых и синих ниток методом «дощечек». Эльвира Викторовна натянула сарафан поверх своей одежды и потом часа два щеголяла в нем. Все похваливают работу Агаши, и она очень довольна, что угодила с подарком.

Осмотрел ногу деда. Движения в правом коленном суставе почти в полном объеме, но сохраняется некоторая болезненность, значительный отек правой стопы. Спросил деда: когда сняли гипс? «Гип-то сняли…» — «28 августа», — подсказывает Агафья. Значит, гипс снят 10 сентября по нашему календарю, то есть в точно условленный срок. При этом Агаша смеется, что дед хотел «ране», но она не дала. Выясняется, что дед уже помаленьку ходит с посохом, доходил уже до своего «туалета» над обрывом — это метров 30 в горку! Прошу Карпа Иосифовича показать, как он ходит. Свободно (!) поднимается и без помощи костылей (!) проходится по избе. Невольно протягиваю к нему руки, чтобы подстраховать, чтобы поймать, если он вдруг начнет падать. Но моя помощь не понадобилась — дед разворачивается и легко доходит до своей лежанки. Поразительно, но факт! Даже у молодых людей разорванный мениск редко срастается, а здесь в возрасте за 80 лет — излечение! Похвалил деда, натер ему ногу, особенно отечную стопу, випросалом, сверху завязал для тепла куском одеяла и вскоре дед с посошком довольно свободно притопал к нашему костру возле дома. За месяц у деда поправились дела не только с ногой, но и общее его состояние изменилось к лучшему. Пропала апатия и заторможенность, взгляд уже не потухший, а живой, речь быстрая и эмоционально окрашенная.

Около 6 часов вечера слышен шум вертолета, который пролетает над нами и идет на верхнюю избу. Затем вновь совершает несколько кругов над нами — вероятно, делают фотоснимки или снимают на камеру. В это время все на дворе, даже Карп Исифович. Мы машем руками телевизионщикам, находящимся в вертолете, а Агаша на всякий случай жмется под навес. Вероятно, Василий Михайлович или Ерофей уже сказали ей, что будут снимать с вертолета, и она боится. Думаю, что смущать ее душу не следовало.