Таежные отшельники - Игорь Назаров

В шестом часу вечера журналист и его проводник ушли на Каир. На прощание Василий Михайлович просил написать ему и посоветовал издать мои заметки (дневники) в журнале «Наука и жизнь». Как только они ушли, погода сразу испортилась, начал накрапывать дождь.

Посочувствовав путникам в связи с неподходящей погодой для дальнего пути, мы с Эльвирой Викторовной и Агашей пошли копать картошку на восточной горе. Агаша показала, как это делать при помощи их мотыг. Картошка уродилась мелкая, накопали ведер семь, дождь усилился и пришлось идти в избу.

Сегодня измерял у всех пришлых людей артериальное давление. Получилась довольно любопытная картина. У всех отмечается явная гипертензия. Для Ерофея это явилось полной неожиданностью, и пышущий здоровьем «таежный медведь» сразу заскучал. Не ожидал этого и я: думал, что у привыкшего к здешнему климату здоровяка все должно быть в норме. Оказывается, даже для него подъем на высоту не проходит бесследно. А вот Карп Иосифович со своей больной ногой уже хорошо «акклиматизировался». Сегодня он уже самостоятельно, с серьезно сосредоточенным видом делового человека, просеменил к роднику — постирать свои штаны. Ходит довольно хорошо, я бы сказал, неожиданно хорошо.

Остатки дня проводим в избе, спасаясь от холодного моросящего дождя. Агаша научила меня добывать огонь из кремня и кресала, рассказала технологию приготовления трута. Оказывается, приготовить трут для разжигания огня не так-то просто. На дно берестяной чумашки насыпается слой древесной золы, заливается небольшим количеством воды, сверху укладывается березовый гриб и засыпается золой. Затем заливают небольшим количеством воды, закрывают куском бересты и помещают чумашку на русскую печку в темный угол. Через 21 день березовый гриб вынимается, разламывается на кусочки и высушивается. Потом кусочки трута разбиваются деревянной скалкой, разминаются в пальцах и образовавшаяся волокнистая ткань, легкая и пушистая, готова к употреблению. Дальше небольшой кусочек этой темно-коричневой «ваты» прижимается к кремню пальцем и кресалом высекается искра с таким расчетом, чтобы она попала на трут. Когда он начинает тлеть, огонь раздувают и кусочек тлеющего трута помещают между двумя древесными угольками, сильно раздувают и между разгорающимися углями вставляют лучинку. Она вспыхивает и огонь готов!

Видя, что Агаша собирается готовить ужин, прошу ее разрешения разжечь ее русскую печку. Разжигание огня для приготовления пищи — это священнодействие для Лыковых, и я не надеялся, что мне будет разрешено. Однако Агаша протянула мне кремень и кресало, я чиркнул, все сразу получилось, и через минуту под сводом русской печки уже плясал веселый огонь. Вскоре Агаша втолкнула в печь свою похлебку и огонь лизнул черные бока чугунка.

Хлопоча по хозяйству, Агаша между делом рассказывает нам о своем житье-бытье. Например, мы узнаем, что козу надо стричь весной в апреле, а вязать носки — летом. Оказывается, что Ромашов (этот странный человек) настраивал Лыковых против меня и говорил, что я «жид». А ведь мы с ним ни разу не встречались. И что это я ему плохого сделал? За варкой обеда Агафья ласково уговаривает Эльвиру Викторовну помолиться: «Ты быстро наусисья» (читай — «научишься»).

Лыковы рассказывали, что на верхней избе, «на речке» живет очень большой медведь, который разворотил им два лабаза, а у избы съел сухари, подвешенные под крышей. «Шибко худой зверь. Страсно! (страшно)». В прошлый недавний поход к избе наметанный взгляд Агафьи определил, что этот медведь задрал другого медведя, тащил его через всю гору. «Бо-ольшо-ой зверь», — подытоживает Карп Иосифович.

Весь вечер ждали Льва Степановича и Николая Петровича. По договоренности они должны были прийти, но так и не появились. Беспокоимся за телевизионщиков, как они там, в соседстве со «страшным зверем». Не случилось ли чего? Почему не пришли?

Вечер ветреный, временами дождь, значительно похолодало. Ночую сегодня в избе.

23 сентября. Утро тихое-тихое, туман сползает с гор. Развел костер, вскипятил чаю.

Черепанова все нет. Не знаем, что и делать? Хотим с Эльвирой Викторовной идти через перевал к их избе, но дед и Агафья настойчиво уговаривают не ходить. Дед говорит: «Агафью боюсь отпустить и вам не советую. Шибко худой зверь, без оружия-то негодно». Агафья вторит ему, очень боится медведя и заявила, что нас не отпустит.

Уже 2 часа дня, а Черепанова все нет. Почему? Что делать?

Агаша натолкла в ступе кедровых орехов и угощает нас этим «молоком». Погода испортилась окончательно — дует ветер, мелкий секущий дождик, временами с гор наползает туман.

В 16 часов созвали совет — Эльвира Викторовна Агафья и я. Агафья идти не хочет. Эльвира Викторовна считает более целесообразным пойти завтра утром, к тому же идет довольно сильный дождь. Пока мы обсуждаем со всех сторон эту проблему, вдруг слышим голоса, сначала неясно, а затем уже определенно. Да и сорока беспокойно стрекочет на весь лес. Вскоре высоко на горе показались Николай Петрович, Лев Степанович и Олег Николаевич. Взбираемся им на встречу. Узнаем, что и вся группа пришла, но пока они несколько выше, в лесу. Идем туда и вскоре за поворотом тропы видим свалившихся на землю, потных и тяжело дышащих, не имеющих сил даже сбросить с плеч тяжелящий груз, телевизионщиков. Переход через перевал со всей телевизионной амуницией им дался тяжело. Рассказывают, что на самом перевале Ларисе Анатольевне стало совсем плохо — побледнела, покрылась холодным потом, почти потеряла сознание, были сплошные перебои сердца. Еле отводились. Да и сейчас Лариса Анатольевна выглядит еще неважно.

Оказывается, что телевизионщики остановились в некотором отдалении не случайно, они беспокоятся, как бы не напугать Лыковых. Думаю, что ничего страшного нет, Лыковы уже привыкли к людям. К тому же все очень устали, промокли, умирают от жажды и голода. Общими усилиями спускаем груз и подходим к избе. Карп Иосифович и Агафья, против обыкновения, не встречают гостей, а спрятались в избе — боятся, что их будут снимать для телевиденья (вероятно, об этом им рассказал Василий Михайлович или Ерофей Сазонтович). С Львом Степановичем, Олегом Николаевичем, Ларисой Анатольевной и Николаем Петровичем заходим в избу. В полутьме избы видны настороженные лица Лыковых, глаза внимательно ощупывают вошедших — нет ли фотокамеры? Успокаиваем Агафью и Карпа Иосифовича, говорим, что все аппараты упакованы и никто ничего снимать не будет. Агафья краем глаза посматривает в оконце, где ходят прибывшие в поисках дров для костра.

Знакомим Лыковых с Суриковым и Ларисой Александровной. Заметно, что Агафье и Карпу Иосифовичу сразу приглянулся и внушил уважение Олег Николаевич с его солидной фигурой, посохом (то бишь — тростью) в руке и окладистой бородой.