В глубь времен - Рене Баржавель

Вдруг на экране появилось двое детей. Их видели со спины и с лица в огромное зеркало, которое отражало дерево. Между зеркалом и деревом, под деревом и в дереве, везде стояли люди, толпа людей. А перед зеркалом, в нескольких метрах один от другого, каждый перед своим изображением, стояли двадцать мальчиков и двадцать девочек. Верхняя часть их тел была оголена. Все они были одеты в короткие голубые юбки, а на голове и на запястьях, в виде корон и браслетов на них были голубые цветы. И к каждой цветочной короне было приклеено легкое и пушистое перо золотой птицы.

В девочке на первом плане, самой красивой из всех, можно было узнать Элеа, хотя лицо взрослой женщины было не столь безмятежно счастливым. Мальчик, стоявший рядом с ней, смотрел на нее, и она смотрела на мальчика. Цвет его волос напоминал зрелую пшеницу, золотящуюся под лучами солнца. Они мягко обрамляли его лицо и достигали тонких плеч, где уже начали выделяться еще не оформившиеся мускулы.

Его карие глаза смотрели через зеркало в голубые глаза Элеа и улыбались им.

Взрослая Элеа заговорила, и Переводчик перевела:

— Когда Назначение успешно, когда два назначенных ребенка смотрят друг на друга в первый раз, они узнают друг друга…

Элеа-ребенок смотрела на мальчика, и мальчик смотрел на нее. Они были красивы и счастливы. Они узнавали друг друга, как будто всегда шли один навстречу другому, без спешки и нетерпения. И с уверенностью встретиться. И момент встречи наступил. Они были рядом друг с другом и смотрели друг на друга. Спокойные и очарованные, они открывали друг друга для себя.

Ствол дерева был темным, огромным. Его нижние ветви почти касались земли, а другие исчезали в потолке, если он там был. Толстые листья, ярко-зеленые с красными прожилками, могли спрятать человека с головы до ног. Дети и взрослые отдыхали, лежа или сидя на этих ветвях или в листьях, которые касались земли. Дети прыгали с одной ветви на другую, как птицы. Мужчины и женщины носили одежды разнообразных цветов. Одни были одеты полностью, у других — лишь прикрыты бедра и колени, у некоторых только узкая повязка качалась на бедрах. Несколько женщин ходили совсем голые. Но ни один мужчина не был полностью раздет. Не все лица были прекрасны, но все тела выглядели гармоничными и здоровыми. Почти у всех — одинаковый цвет кожи, а цвет волос очень разнообразный — от золотистого до темно-каштанового.

В конце коридора зеркал появился мужчина, одетый в длинное до пят красное платье. Он подошел к детской паре, произвел над ней какую-то короткую церемонию и соединил их руки. На их место тут же встали двое других детей.

Человек в красном достиг другого края зеркал и приблизился к Элеа. Она смотрела на него в зеркало. Он улыбнулся ей, встал за ее спиной, посмотрел на какой-то диск, который держал в правой руке, и положил левую руку на плечо Элеа.

— Твоя мать дала тебе имя Элеа, — сказал он. — Сегодня ты Назначена. Твой номер 3-19-07-91. Повтори.

— 3-19-07-91, - повторила Элеа-ребенок.

— Ты сейчас получишь свой Ключ. Протяни руку перед собой.

Она протянула левую руку ладонью кверху. Кончики ее пальцев прикоснулись к своему изображению в зеркале.

— Скажи, кто ты. Твое имя и твой номер.

— Я — Элеа 3-19-07-91.

Изображение руки в зеркале задрожало, обнажая свет от предмета, упавшего в протянутую руку. Это было кольцо, кольцо для пальца ребенка, с оправой в виде пирамиды.

Человек в красном надел его на средний палец правой руки Элеа.

— Не оставляй его больше. Оно вырастет вместе с тобой. Расти вместе с ним.

Потом он встал позади мальчика. Элеа смотрела на мужчину и на мальчика своими огромными глазами, в каждом из которых заключалась половина небесного сияния. Ее серьезное лицо сверкало от доверия и порыва. Она напоминала молодое деревце, наполненное юностью и жизнью, которое только что пробило себе дорогу сквозь темную землю и протянуло навстречу свету нежное и прекрасное доверие своего первого листика, с уверенностью, что вскоре листик за листиком оно достигнет неба…

Мужчина посмотрел на свой диск, положил левую руку на левое плечо мальчика и сказал:

— Твоя мать дала тебе имя Пайкан…

…Красный взрыв разорвал изображение и заполнил экран, поглотив лицо Элеа-ребенка, ее глаза, ее надежду и ее радость.

Экран погас. Элеа сорвала с головы золотой обруч.

— Мы так до сих пор и не знаем, для чего нужен этот дурацкий ключ, — пробормотал Гувер.

Я попытался позвать тебя в наш мир.

Ты согласилась сотрудничать с нами, и, может быть, именно поэтому я видел, как с каждым днем ты шаг за шагом удаляешься в прошлое, движешься к пропасти. И не было мостика, чтобы ее пересечь. За твоей спиной больше ничего не оставалось, ничего, кроме смерти.

Я заказал тебе из Франции вишни и персики. Я заказал молодого барашка, из которого наш повар сделал для тебя котлеты, они получились нежные, как источник. Ты посмотрела на эти котлеты с ужасом и сказала: "Это отрезано от животного?"

А я об этом и не подумал. До этого дня котлета для меня была всего лишь котлетой. Я ответил тебе с чувством неловкости: "Да".

Ты смотрела на мясо, на салат, на фрукты. Ты мне сказала: "Вы едите животных?!.. Вы едите траву?!.. Вы едите дерево?!.."

Я попытался улыбнуться: "Мы же варвары…"

Я принес тебе розы.

Ты подумала, что мы их тоже едим…

Ключ оказался ключом от всего, как сказала Элеа.

Ученые и журналисты, набившиеся в конференц-зал, смогли убедиться в этом во время следующих сеансов. Элеа, постепенно научившись сдерживать свои эмоции, рассказала и показала им свою жизнь и жизнь Пайкана — жизнь детской пары, ставшей взрослой парой и занявшей свое место в обществе.

После войны, продолжавшейся один час, народ Гондавы уцелел, но остался погребенным в Убежище. Несмотря на мирный договор Лампа, никто не верил в то, что война не начнется снова. Благоразумие подсказывало — надо оставаться в Убежище и там жить. На поверхности все было разрушено, все надо было восстанавливать. Благоразумие подсказывало — восстанавливать надо в Убежище.

Подземные убежища были расширены и углублены. Их оборудование заполнило все естественные полости, озера и подземные реки. Использование всемирной энергии позволяло иметь безграничную мощность, которая могла принимать всевозможные формы. Ее использовали для того, чтобы создать искусственный слой почвы под землей и еще более богатую, более пышную растительность, чем та, что была снаружи. При свете, похожем на след белого дня, погребенные города превратились в букеты, кусты, леса. Появились новые виды растений, которые росли с такой скоростью, что можно было воочию видеть развитие цветка или дерева. Мягкие бесшумные машины передвигались во всех направлениях, вгрызаясь в землю и в скалу. Они делали пол, своды и стены, полируя их и покрывая веществом, более твердым, чем сталь.