Проводки оборвались, ну и что - Андрей Викторович Левкин

(пишут – шириной в 160 метров и высотой в 25), к концу ее снесли. Смотрел в прямом эфире польского ТВ – во Львове, в мастерской Жени Захарова, а когда так синхронно, то действует же. Да и мир менялся самым конкретным образом. Конечно, не повод, чтобы их переслушивать. Это же была не музыка, а социальная история. Но да, в реальном времени что-то сделать, а закончить тем, что его уничтожаешь, – чисто Fluxus.

Ummagumma. Сразу «Астрономия Господня», «Astronomy Domine» 8:29, да – Барретт. А и остальные вещи на первом диске вполне барреттовские: «Careful with That Axe, Eugene» («Осторожнее с этим топором, Юджин» – Уотерс/Райт/Гилмор/Мэйсон), «Set the Controls for the Heart of the Sun» («Установите курс на центр солнца» – Уотерс). Потому что на первом диске концертные записи, ну а «Астрономия» – первый трек первого альбома, «The Piper at the Gates of Dawn», тот почти весь барреттовский (автор только он, еще два общих трека). Когда Барретта заменяли Гилмором, то предполагали, что Барретт останется непубличным участником. Будет сидеть дома и писать материал. И он при деле, и остальные работают. Не получилось, вменяемость убывала, записать ничего не получалось. Не мог остановиться, все время менял сделанное. И т. д. Странно, почему сейчас все это оказывается не так чтобы важным, но – существующим.

Они с ним обходились как с елочной игрушкой. Понятно, ему шли гонорары за исполнение его материала, но ему спродюсируют и два сольных альбома, а в 1974-м напишут «Shine On You Crazy Diamond», станет базовой для «Wish You Were Here» (текст Уотерса): Remember when you were young, you shone like the sun / Shine on you crazy diamond / Now there’s a look in your eyes, like black holes in the sky / Shine on you crazy diamond / You were caught on the crossfire of childhood and stardom / Blown on the steel breeze / Come on you target for faraway laughter / Come on you stranger, you legend, you martyr, and shine… Давай, крейзи, сумасшедший алмаз, сияй…

Иногда они виделись. 5 июня 1975-го Pink Floyd работали в Abbey Road, пришел и Барретт (не случайно, в этот день PF планово заканчивали альбом, а потом отмечали свадьбу Гилмора). И – драматургия какая-то, если правда – дописывали именно «Shine On». И вот в студии оказался «полный человек с наголо выбритой головой (брови тоже), державший в руке полиэтиленовый пакет» (цитата откуда-то, все равно ж откуда). Сначала никто не понял, что это Барретт, потом осознали – он. По легенде, Уотерс спросил Сида, что он думает о песне, и тот ответил: «Звучит чуточку старомодно», he said that it «sounds a bit old» (тут есть источник: Palacios, Julian. Syd Barrett & Pink Floyd: Dark Globe. – Plexus, 2010. – 443 с. – ISBN 0-85965-431-1. p. 408). Записали, Барретт остался на фуршет, пробыл недолго, ушел не попрощавшись. Толстый, оплывший, с полиэтиленовым пакетом. Может, там и не конфеты были, те из другой истории: пару лет спустя Уотерс наткнулся на Барретта в Harrods’е. Тот, увидев его, выбежал на улицу, «по пути роняя сумки, набитые конфетами». Это был последний раз, когда кто-либо из группы видел Барретта. Так что конфеты в пакете могли быть и когда он приходил на студию. В его случае дело вроде не в душевной болезни, ему не прописывали препаратов, корректирующих психику. Предполагают, что мог страдать синдромом Аспергера, drugs поверх.

«Shine on you» для него в самом деле старомодна. После вступления, примерно как из Амагаммы, на третьей минуте начинаются блем-блям, блям-блам с «Dark Side». И, возле 8:30, начинают: Remember when you were young, you shone like the sun… Я не фан Барретта, пусть и испытываю к нему симпатию с 1974-го. Даже не к нему, а к тому, кто написал «Astronomy Domine», в частности. Теперь выяснил – к нему. А тема безумцев… такое-сякое бывает, ну и все. Не вычислять же, что за что зацепилось, что было сначала и почему вышло именно так. Щелчок сломавшейся неподалеку ветки, на некоторые обращаешь внимание. И не по своему поводу, а по наличию в мире чего-то еще. Он свое сделал, а остальное – какая разница. Да что угодно.

В правой колонке полно Пинкфлойда, надо выбраться. Есть Цеппелины, но их-то в жизни было много. А вот Рэйнбоу, ткнул, – никогда их не слушал, Дипёпл не слушал чуть меньше, но что мне Блэкмор. Надо куда-то выйти, лучше бы в Б-52, они были, но решил зайти в прошлое, которое у меня как бы должно было быть, но по факту не было. Б-52 я знал, а Рэйнбоу нет. Примерно понимал, что это, но без частностей. Здесь у них Rising.

Натуральный рок, да. Просто какое-то хуторское хозяйство. Вещи как овощи, корнеплоды. Прочные. От лирических звуков постепенно становятся вареными, но вначале всякий раз твердые и конкретные. Этакая органическая музыка. Это время, когда электропроводка в домах была наружной: витые провода в оплетке, обычно белой, небольшие фаянсовые изоляторы с винтиком внутри, чтобы крепить к стене. Просто и надежно, на виду. Бесхитростная в бытовых основаниях жизнь. Какой-то дважды рок, натуральнее не бывает, а еще и публика, запах досок сцены, притопываний, визги. Табачный дым, пот, духота.

Такая музыка уместна для антропологических штудий о стилевых и, вообще, физиологических нюансах людей такого-то поколения. Потому что тут, конечно, искусство, и оно сильно зависит от персонажей. Логично, у лидера есть материал и он под него подбирает состав: какой вокалист лучше, нужен ли ему басист со склонностью к блюзам, но точно не нужен такой, который любит фэнтези. Размечают собой пространство, упорядочивая общий фарш времени и чувств, в этом времени распространенных. И социология – не так что по среднему употреблению на концертах того и сего, но и на уровне покупательной способности адресных слоев населения, почти типовая продуктовая корзина для, например, Британии середины 70-х. Тут же и привязка к символике: в то время не было конкретной связи радуги с ЛГБТ и т. п., например.

Фермерское, делали свой материал сами. Даже самые бесхитростные группы. Не промышленное производство корма. По факту: к 1974-му Блэкмор стратегически разочаровался в Deep Purple, которые решили пойти к фанку и соулу. На практике было конкретнее: группа отказалась писать для «Stormbringer’а Black Sheep of the Family», Хэммонда, Блэкмор хотел. А они не захотели играть чужой материал. Что, похоже, было не поводом, но позицией. Конечно, теперь это странно. Блэкмор разругался и сделал с