Zealot. Иисус: биография фанатика - Реза Аслан

«Лисицы имеют норы и птицы небесные — гнезда, а Сын Человеческий [т. е. „человек, как я“] не имеет, где приклонить голову» (Мф. 8. 20 | Лк. 9. 58).

«Если кто скажет слово на Сына Человеческого [т. е. „любого человека“], простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» (Мф. 12. 32 | Лк. 12. 10).

Некоторые даже утверждают, что Иисус намеренно использовал это выражение, чтобы подчеркнуть свою человеческую сущность, что для него это был способ сказать: «Я есть человеческое существо [bar enash]». Однако такое объяснение основывается на исходном предположении о том, что современникам Иисуса нужно было напоминать, что он человек, словно по этому поводу существовали какие-то сомнения. Скорее всего, их не было. Современные христиане считают Иисуса воплощением Бога, но такой взгляд на мессию противоречит иудейским текстам, философии и теологии, история которых насчитывает уже пять тысяч лет. Идея о том, что слушателям Иисуса нужно было постоянно напоминать о том, что он «просто человек», просто не имеет смысла.

В любом случае, если арамейское выражение с его значением неопределенности (bar enash, а не bar enasha) можно перевести как «[любой] сын человека» или просто «человек», греческий вариант ho huios tou anthropou может означать только «[конкретный] Сын человеческий». Разница между арамейским и греческим вариантами очень важна, и маловероятно, что перед нами просто результат неточного перевода, сделанного евангелистами. Используя выражение в определенной форме, Иисус вкладывал в него совершенно новый, не существовавший прежде смысл: это не идиома, а именование или титул. Попросту говоря, Иисус не называл себя «сын человека». Он называл себя «Сын Человеческий».

Такое нетрадиционное использование Иисусом этой загадочной фразы, должно быть, было совершенно непривычным для слушателей. Часто утверждается, что когда Иисус говорил о себе как о «Сыне Человеческом», иудеи понимали, что он имеет в виду. Но они не понимали. На самом деле, у людей той эпохи не было единого понимания слов «сын человеческий». Не то чтобы эта фраза была совсем незнакомой — она вызывала в памяти целый ряд образов из книг пророков Иезекииля и Даниила и из Псалмов. Просто они не видели в ней титул, что имело место в случае, например, со словами «Сын Божий».

Иисус тоже, по-видимому, брал образный ряд для выражения «Сын Человеческий», подразумевавшего конкретного человека, нежели просто «человека», из Писания. Возможно, он использовал книгу пророка Иезекииля, где пророк назван «сыном человеческим» около девяноста раз: «Он [Господь] сказал мне: сын человеческий! стань на ноги твои, и Я буду говорить с тобою» (Иез. 2. 1). Но если ученые и согласны в чем-то между собой, так это в том, что, применительно к этой фразе, главным источником значений для Иисуса была книга Даниила.

Книга пророка Даниила, написанная в период правления селевкидского царя Антиоха Эпифана (175–164 гг. до н. э.), считавшего себя божеством, содержит описание ряд апокалиптических видений, которые якобы посетили пророка во время его пребывания при вавилонском дворе. В одном из них Даниил видел четырех чудовищных зверей, поднимающихся из великого моря. Каждое из чудовищ символизировало одно из великих царств: Вавилонское, Персидское, Мидийское и греческой царство Антиоха. Эти звери бесчинствовали на земле, разоряя и вытаптывая города людей. Посреди смерти и разрушения Даниил увидел того, кого он называет «Ветхого Днями» (Бога), сидящего на троне из языков пламени, в белых как снег одеждах, с волосами, подобными чистой шерсти. «Тысячи тысяч служили Ему, — пишет Даниил, — и тьмы тем предстояли пред Ним». Ветхий Днями вершит суд над чудовищами, убивая и сжигая одних и отнимая власть у других. Затем Даниил, стоящий посреди всего действа, видит, как «с облаками небесными шел как бы Сын человеческий [bar enash]».

«Дошел до Ветхого Днями и подведен был к Нему, — продолжает Даниил. — И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится» (Дан. 7. 1–14). Так, «как бы Сын человеческий», под которым Даниил подразумевает конкретного человека, получает единоличную власть над всей землей и силу править всеми народами и племенами как царь.

Книги Даниила и Иезекииля — не единственные тексты, в которых «сын человеческий» означает одного конкретного человека. В аналогичном значении это выражение встречается в апокрифических Третьей книге Ездры и Первой книге Еноха, особенно в той части книги Еноха, которая содержит притчи и называется Книга образов (Similitudes, 1 Енох 37–72). В Книге образов Енох рассказывает о видении, в котором он смотрит в небеса и видит человека, называя его «сын Человеческий, имеющий праведность». Он говорит о нем как об «Избранном» и утверждает, что он еще прежде творения был назначен Богом к тому, чтобы сойти на землю и судить людей от имени Господа. Ему даруется вечная власть и царство на земле и он будет вершить огненный суд над царями этого мира. Богатые и власть имущие будут умолять его о пощаде, но он не даст им пощады. В конце отрывка читатель обнаруживает, что этот «сын человеческий» — сам Енох.

В Третьей книге Ездры фигура «сына человеческого» возникает из моря, поднимаясь на «небесных облаках». Как у Даниила и Еноха, у Ездры сын человеческий приходит, чтобы судить неправедных. Имея поручение возродить двенадцать колен Израиля, он собирает войско на горе Сион и побеждает вражеские армии. Но хотя апокалиптический судья у Ездры «подобен человеку», он не простой смертный. Он предвечное существо, наделенное способностью извергать из уст пламя, пожирающее его врагов.

И Третья книга Ездры, и Книга образов Еноха были написаны примерно в конце I века н. э., уже после смерти Иисуса и разрушения Иерусалима. Несомненно, эти апокрифы имели влияние на первых христиан, которые, по-видимому, воспользовались более духовным, сверхъестественным образом «сына человеческого», представленным в этих текстах, чтобы переосмыслить миссию Иисуса и объяснить, почему ему не удалось выполнить то, чего ожидалось от мессии на земле. Похоже, особенно много образов из Третьей книги Ездры и Similitudes Еноха позаимствовал автор Евангелия от Матфея, который писал примерно в то же время. Среди них «престол славы», на котором сядет Сын Человеческий в конце времен (Мф. 19. 28; 1 Енох 62. 5), и «печь огненная», в которую он ввергнет всех делающих беззаконие (Мф. 13. 41–42; 1 Енох 54. 3–6) — ни одно из этих выражений нигде больше не встречается в Новом Завете. Но на самого Иисуса, умершего больше чем за сорок лет до того времени, когда писались Третья книга Ездры и Книга образов Еноха, они повлиять никак не могли. Образ из Еноха/Ездры — предвечного сына человеческого, избранного Богом в начале времен, чтобы судить человечество и править на земле, — со временем был перенесен на Иисуса (причем до такой степени, что когда Иоанн писал свое евангелие, «Сын Человеческий» окончательно превратился в чисто божественное существо, логос, очень похожее на персонажа из Ездры), но сам Иисус никак не мог вкладывать в слова «Сын Человеческий» этот смысл.

Если придерживаться примиряющего все точки зрения взгляда, что главным, если не единственным, источником для Иисуса была Книга пророка Даниила, следует внимательно рассмотреть тот евангельский отрывок, в котором использование этого термина Иисусом наиболее близко подходит к смыслу слов Даниила. Это может помочь понять, что подразумевал под этим сам Иисус. Эти слова о «сыне человеческом», произнесенные незадолго до смерти Иисуса, большинство ученых считает аутентичными и восходящими к исторической реальности.

Согласно евангелиям, Иисус предстал перед синедрионом, чтобы держать ответ. Священники, старейшины и книжники бросают ему в лицо обвинение за обвинением, но Иисус бесстрастно молчит. Наконец, первосвященник Каиафа встает и прямо спрашивает Иисуса: «Ты ли Христос, Сын Благословенного?» («Ты мессия?»)

Именно здесь, в конце пути, начавшегося на берегу реки Иордан, наконец, снимается покров «мессианской тайны» и открывается подлинная сущность Иисуса.

«Я», — отвечает Иисус.

Но тут же самое ясное и самое лаконичное заявление Иисуса о своем статусе мессии сменяется пылкой проповедью, взятой прямо из книги Даниила, которая снова все смешивает и запутывает: «И вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных» (Мк. 14. 62).

Первая часть ответа Иисуса первосвященнику является отсылкой к Псалмам, где Бог обещает царю Давиду, что тот будет сидеть справа от него, «доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих» (Пс. 109. 1). Но слова «грядущего на облаках небесных» являются прямым указанием на сына человеческого в видении Даниила (Дан. 7. 13).