Как вы мне все надоели!.. - Далия Трускиновская

– Тьфу ты... – только и мог сказать Жилло.

– Так сходишь ты за нотариусом? – спросил ювелир.

– Видно, придется... Но, старый ты черт, если это новая ловушка есть кому вышибить твои хитрые мозги, когда я в подземельях замка окажусь!

На том и порешили.

Дедуля и Малыш, узнав, что вот так просто попадает им в руки ювелирова коллекция, совсем на радостях рехнулись – к Жилло целоваться полезли. Он пробовал внушить братцам, что обязан сохранить коллекцию в целости, даже напомнил, что ювелир пока жив, хоть и скрипит. Какое там! Сопроводили братцы Жилло к нотариусу, сопроводили нотариуса с Жилло к ювелиру, пробежались по окрестным улицам – нет ли где засады. А потом сели в соседнем кабачке ждать наследника.

Наследник же совсем умаялся и взмок, отвечая на простые вопросы нотариуса. Тому непременно нужно было вписать в бумаги фамилию Жилло. И выяснилась совсем дурацкая вещь. Жилло знал фамилию дряхлого деда, у которого жил – Таденав, но полагал, что был сыном его старшей внучки. И встал вопрос: если эта внучка была дочерью дедова сына и родила Жилло в девичестве, то он тоже Таденав, но если она была дочерью дедовой дочки, то фамилия у нее может оказаться совсем другая. Жилло обнаружил, что знать ничего не знает о своей родне, да и откуда? Вырос у деда, в горах, там же учился травознайному делу, охотничал немного, потом приключения начались. Главное, не понять теперь, где все это было. И дед, скорее всего, давно помер. Вот такая дребедень...

Кончилось тем, что ювелир уплатил нотариусу сколько-то там денег – и тот не стал придираться. Таденав так Таденав. Кому какое дело?

Ошалев от долгого и путаного разговора, очутился Жилло на улице наследником ювелира и опять угодил в объятия братцев-воришек, безмерно гордых удачей вожака.

– Пошли в погребок! – потребовал Малыш. – Это дело обмыть надобно!

Жилло и сам понимал – это сделать необходимо. За полчаса и фамилию приобрел, и наследство. И еще – столько за последнее время было разных похождений, что не мешало бы расслабиться. Пусть за чаркой, пусть за моряцким ромом! Граф жив, принцесса жива, красавицу зовут Неда – дела не так уж и плохи!

И вот просыпается Жилло этак около полудня. В голове помойная лохань плещется, во рту – драгунский эскадрон ночевал. Сидит напротив Дениза, вид у нее брезгливый и брюзгливый.

– А дружки твои холодной водой во дворе спасаются, – говорит. – Суют по очереди голову в ведро. Может, тоже попробуешь?

– Охо-хонюшки... – отвечает Жилло. – Где это я? Ой, батюшки, руки-ноги как не мои...

– Хорошо бы они у тебя вовсе отвалились, – ворчит Дениза. – Не умеешь пить – не берись.

– Да умею я пить... – бормочет Жилло. – Мы со старым графом в Дундаге... Мы знаешь как пили?..

И приходит ему в голову, что ювелир прав – умирающему человеку надо вовремя завещание составить. Тем более – владельцу замечательной коллекции. И вспоминает он, что теперь ему есть кому имущество в наследство оставлять! И опять голова его шмякается от собственной невыносимой тяжести на подушку – потому что Жилло понятия не имеет, какая могла бы быть у Виго фамилия... Словом, осталось только послать за гробом и могильщиком.

– Сейчас я тебе помочь попытаюсь, – говорит, сжалившись, Дениза и уходит. Куда? Приподнимается Жилло на локте – а он, оказывается, у стола на скамье лежит. Даже до постели не дотащился...

И входит тут старуха с котом. И смотрит она на страдальца, а физиономия у нее веселая.

– Хорош, голубчик! – говорит. – Сейчас тебе отвар приготовлю, полегчает. Впрочем, так тебе и надо. Не умеешь пить – не берись.

Замахнулся бы на нее Жилло – да плечо к скамье кто-то гвоздем приколотил, не отодрать.

Ну, пока старая ведьма его отпаивала и воспитывала, Дедуля с Малышом тоже человеческий образ себе вернули. Сели все трое обедать – и от сытной еды стало им чудесно.

Подавала служанка, а старуха тут же к столу примостилась, кусок себе в рот, кусок – на пол, для кота.

– А где же Дениза? – спрашивает Малыш.

– Она в перечную лавку побежала, – говорит служанка. – У скорняка свадьба в доме, нам все мясное и пироги заказали, а скорняк любит, чтобы во рту горело. Ну и вообще в хозяйство нужно пряностей подкупить.

– Кое-что и у меня бы нашлось, – вставляет старуха. – В лавке с нее дорого возьмут, а я бы и так дала за ее доброту. Ну, поел, Нариан? Поел? Тогда – пошли.

И удалилась – но не к выходу из погребка, а совсем даже в другую сторону, туда, где кухня и обе кладовки.

Понял Жилло – она к себе в подвальчик потайным ходом вернуться хочет. Но следом не побежал. Достаточно ему пока было знать про этот ход самому, а давать объяснения Дедуле с Малышом как-то не хотелось.

К концу трапезы и Дениза пожаловала.

– Выметайтесь, – говорит, – чтоб я вас тут сегодня больше не видела. Из-за вас, пьянчужек, я с утра не могла погребок открыть. Разлеглись тут!

– У тебя же два парня здоровенных на черной работе, – напомнил Жилло. – Вынесли бы нас на свежий воздух, во двор, под липу.

– Стыд и срам! – отрубила Дениза. – Это чтобы из моего погребка пьянчужек в бессознательном виде выносили? Да еще сразу троих? Враги мои этого не дождутся! У меня приличное заведение!

– Видно, очень ты свой погребок любишь, а, Дениза? – спросил Дедуля.

– Вот ты такое дело заведи, а потом и спрашивай – люблю, не люблю, сердито ответила она. – Погребок меня кормит-поит, и не одну меня, а повариху, парней, служанок. Да и потише ты про любовь... услышат, беды не оберешься.

– Тоже верно, – согласился Дедуля. – Ну, я так полагаю, надо бы нам с Малышом прогуляться, послушать, чего добрые люди говорят. Как твоего графа-то звали?

– Иво оф Дундаг, – сказал Жилло. – Я уж не знаю – вряд ли он к лекарю пошел бы, как вы полагаете? Может он знать, что лекарь его продал, или не может?

Переглянулись Дедуля с Малышом и плечами пожали.

– Это ты у своего графа спрашивай, – отвечает Дедуля. – Кто я тебе, колдун, маг, что ли – мысли отгадывать? Я вот сейчас побегаю по городу, новости соберу. Это я могу. А ты, вожак, отлежись лучше. Слабоват ты по спиртной части. Будем впредь иметь это в виду.

Ушли Дедуля с Малышом в разведку. Жилло задремал. И видится ему Девичья башня, видится в зарешеченном окне красавица Неда. И еще одно окно, и там – принцесса Амора.

– Ангерран, братик мой! – зовет Амора.

И третье окно, и за решеткой – граф оф Дундаг.

– Я люблю тебя, – говорит он. – Слышишь? Я тебя люблю!

И еще одно окно, а там ювелир притулился в амбразуре.

– В мои годы остается только высокое искусство, – шепчет. – Рядом с ним все – ерунда.

И пятое окно, там – лекарь. Молчит. Дуется.

А Жилло как будто по наружной стене башни мухой ползает, думает – чью решетку первой вынимать. Карниз под ногой крошиться стал, кирпичина поехала, повис Жилло на одной руке – ужас! Помогите!

Бу-бух! Тресь!..

Столбы какие-то деревянные... Темница низкая, без окон и дверей... Да что же это такое?

А это Жилло с лавки свалился и под стол угодил. Правильно сказали старуха с Денизой – не умеешь пить, не берись.

Вышел он во двор погребка, лекарство Дедули и Малыша употребил ведро с холодной водой. Мудрое лекарство, прямо на глазах от него умнеешь.

Пришли и братцы-воришки.

– Удивительное дело! Весь Кульдиг в изумлении! Выпущен твой граф из подземелья, – сказали. – Куда подевался, никто не знает. А самое любопытное – принцессу Амору в городе видели! Ее в открытой коляске катали. Ну, ничего не понять!

Жилло основательно почесал в затылке. Мудрит чего-то Равноправная Дума... и не миновать идти к лекарю. Если граф захочет своего слугу отыскать – то куда он еще за этим непутевым слугой направиться может? Где еще о нем хоть слово скажут?

Ну, пошли к лекарскому дому. Кинули камушком в окно. Вызвали стряпуху Маго.

– Да, был молодой граф, – говорит она. – Вещи свои забрал, обоих коней под уздцы взял и ушел. Вот и все, что о нем знаю. Они с господином... ох, с братцем лекарем о чем-то поспорили. Для Жилло весточки не оставил...

Вот так. Крутись, Жилло, в чужом городе, как знаешь!

Дедуля с Малышом подсказали – вряд ли он далеко ушел на ночь глядя, надо бы по окрестным кабачкам пробежаться, по тем, где конюшни для проезжающих держат. Скорее всего, там молодой граф и остановился, не зная, чего бы дальше предпринять.

Носились они втроем, носились – глубокая ночь настала. Городские ворота до рассвета заперли. Стало быть, надо в погребок к Денизе возвращаться.

Идут Жилло, Дедуля и Малыш ночным городом. На улицах – не души. Самые запойные пьяницы – и те уже лежат в полном блаженстве. Так что можно идти посреди узкой улочки в ряд. А на всякий случай – ножи у бедра держать. Мало ли какое приятное знакомство ожидается?

И точно – услышали стук башмаков. Бежит кто-то параллельной улицей, спешит, а совсем вдали вроде цокот. Переглянулись. Поднялись на чье-то высокое крыльцо. Сверху-то удобнее...