Как вы мне все надоели!.. - Далия Трускиновская

– Ты уж однажды засела на болоте носки вязать, – отвечает Маргарелон. – Хватит, пожалуй? Опять же, поделом получила. На долгую, даже на вечную память. Там заклинание без ограничения было, а встречного заклинания не скажу – и не проси!

– Как у вас дело продвигается? – спрашивает она. – Есть надежда?

– Никак! Мы и малым кругом собирались, и большим кругом, и в магические звенья – ничего не получается. Унес Алькуин эту тайну с собой в могилу.

– Да-а... – и красавица хмыкнула. – Ведь что интересно – даже не маг первой ступени, обычный деревенский колдун! Мастер пропавших коров отыскивать! Знаток поросячьих хвороб! И такое заковыристое заклинание придумал, что его теперь все Премудрое Светлое воинство разгадать не может! Стыд и позор на наши головы...

– Потому что это было его предсмертное заклинание, – напомнил Маргарелон. – Его хижину уже окружили и подожгли, а он все еще духов выкликал, рассказывают. Себастьян-Аметист там поблизости был, звон от знаков услышал. Сперва вроде обычный звон, потом такой, что мороз по коже. Посмотрел он в зеркало, огонь увидел, голос услышал, но помочь уже не успел. Ну и вот итог. Целое государство страдает...

– Если бы страдало... Уснуло в них человеческое, Маргарелон. Я тут уже не первый месяц – и страшно мне. Родители здесь детей не любят, Маргарелон. Я уж думаю – может, не уснула в них любовь, а вовсе умерла?

– Уснула, – твердо отвечал Маргарелон. – Это Себастьян точно слышал Алькуин приказывал уснуть... И вера уснула. Только надежда чуть трепещется. Наделал нам хлопот покойник Алькуин! Я уверен, что он тогда, в горящей хижине, и не подумал, что когда-нибудь потребуется обратное заклинание!

– Ты бы тоже не подумал. Для него главное было – детей спасти. Я вот пыталась понять – может, в том, предсмертном, срок был указан? Скажем, на тридцать три года? Прошло-то всего восемнадцать!

– Думаешь, мы слишком рано за дело взялись? – и маг вздохнул. – А я вот думаю, не опоздали ли мы. Твой приятель Озарук сперва не слишком ретиво государством командовал, но понемногу власть в ручонки свои хилые забирает. Видели мы в магическом зеркале, как он на дудочке играл. Он, подлец, еще к зеркалу повернулся и кулак показал.

– И я видела. Добился-таки, чтобы под его дудочку не три глупые девчонки, а целое государство плясало. Но Озарук свое получит не раньше, чем мы королевских детей найдем. А искать их, скажу я тебе, морока! Иногда совсем уж кажется – вот он, Ангерран! Вот она, Дезире! Вот он, Леон! Сейчас встряхнется и все вспомнит! А через секунду – нет, не они. Глаза как будто те – взгляд не тот! Стать как будто та – повадка не та! Кровь голоса не подает. Молчит! Хоть прямо садись на башню и кукарекай, чтобы наконец она проснулась!

– Наделал нам хлопот Алькуин... – опять вздохнул Маргарелон. – Мы уже сорок одно встречное заклинание предлагали. Нет! Не срабатывает! Ну, скажи ты мне, пожалуйста, что может прийти на ум человеку перед самой погибелью?

– Должна быть разгадка! – твердо сказала красавица. – Я ведь еще в Коронном замке у принцессы Аморы не побывала.

– Что может знать Амора? Ей тогда, пожалуй, годика полтора было?

– Не знаю, что она может знать... А вот Неда – та много знает! Она Амору маленькой где-то подобрала, вырастила, а потом выдал их кто-то попали в мастерские. Надо в Коронном замке у Неды побывать, но опасно это – Озарук знает, что я в Кульдиг пожаловала. Я, графа молодого из беды выручая, кинула сквозь зеркало волосы. Они, чудаки, твой подарочек заразой объявили! Озарук все входы-выходы заклятьями обложил – кому-либо из Светлого воинства заявляться опасно. И в зеркало с Недой беседовать опасно – все услышит, мерзавец. Вот если бы такое магическое зеркало, чтобы звона не давало!..

Стоят Малыш и Жилло, слушают этот неторопливый разговор двух магов, мужчины и женщины.

– Государство-то, оказывается, заколдованное!.. – шепчет Жилло Малышу.

– Вот и разбери, то ли оно раньше было заколдованное, то ли теперь стало! – отвечает тот. – Морочат нашего брата, честного простака!

– Значит, и надежды на разгадку пока нет? – спрашивает у красавицы Маргарелон, доставая из воздуха спелое яблоко и ломая его надвое.

– Знаешь, есть какое-то предчувствие... песня странная по городу и лесам бродит... даже не знаю, как тебе сказать...

– Магическая? – оживился Маргарелон.

– Не знаю... такое чувство, что ее обычные люди поют, впрочем... нет, не знаю. Слышу ее иногда явственно. Принцесса ее на эшафоте почему-то вдруг запела... Может, просто давняя песня?

– Не думаю, что Алькуин в смертный час песенки сочинять принялся... пробормотал Маргарелон. – Впрочем, иногда в звездообразных сводах отзвуки сохраняются и в урочный час возникают. Но для этого тоже заклинание требуется. Что-то неожиданное. Но ты не падай духом, Светлое воинство тоже не сидит сложа руки. Никто не знал, что ты в таком положении окажешься.

– Не вздумайте никого посылать мне на помощь! – упрямо потребовала она. – Озарук мой, я его упустила, я с ним и сладить должна. Можно, конечно, опять силу применить к этому разнесчастному государству. Но лучше, чтобы оно само понемногу из своей передряги выкрутилось. Насильно никого сделать счастливым еще не удавалось. Даже одного человека.

– А тут Равноправная Дума всех сразу осчастливить норовит?

– Это Озарук норовит, чтобы все под его дудочку плясали одинаково! Так что не мешайте мне, сама разберусь... Это мое испытание перед высшим кругом посвящения – ты, что ли, пройдешь его вместо меня? И еще один подарочек – не поверишь, Маргарелон, нашла я наконец свое личное счастье!

– Что такое? – изумился Маргарелон. – Это кто мне про личное счастье говорит? Это на кого же вдруг просветление нашло?

– Не поверишь, повторяю, но жених у меня объявился, – с умопомрачительной серьезностью доложила красавица. – Замуж выходить придется, того гляди... Обручальное кольцо, от меня полученное, на пальце носит. Могу в зеркале показать... впрочем, жених этот – особая история...

– С каких пор ты обручальные кольца раздавать стала?..

– А это он волос мой много лет назад подобрал и на палец накрутил! Красиво придумал, балбес!

Тут Жилло громко ахнул.

Двинул его Малыш локтем в бок, чтобы заткнулся, но поздно встрепенулись маги на галерейке.

– Нас подслушали! – воскликнул Маргарелон.

– Если и слышали, то не поняли, – успокоила красавица. – Но все равно – все мы друг другу сказали, а целоваться нам вроде и ни к чему. Ни к чему, говорю! Ну, до встречи!

Радужные сияния окружили обоих. В центре каждого сияния вызрело по черному пятну. Рассеялся свет – а на галерейке пусто.

– Это же про меня она... – прошептал Жилло. – Ну, невеста!..

– Про тебя? – и Малыш от него попятился. – Ты, вожак, не заговаривайся...

– Вот оно, кольцо! – показал Жилло руку. – Вряд ли еще дурак найдется – волосяным кольцом обручаться. Я один такой на все государство.

Склонился Малыш над колечком, бутылку со свечой как можно ближе поднес.

– Это же золотое!

– Да нет, волосяное.

– Тогда сожги! – потребовал перепуганный Малыш. – Вот прямо сейчас, на свечке!

– Иди в болото! – очень внятно распорядился Жилло. – Ну, разгадали загадку, а она за собой еще воз загадок потащила... Кто же это такая? И откуда про мое колечко знает?

– Сжег бы ты его от греха подальше, – не унимался Малыш. – А то еще явится – хочешь не хочешь, а жениться придется.

– Так что же тут плохого?

– Все! – отрубил Малыш. – Жениться надо на простой девушке, вот хоть у Дедули спроси. Из хорошей семьи, чтобы мать – хозяйка, чтобы отец трезвого поведения. Она стряпать вкусно будет, детей растить, тебя, между прочим, слушаться. А эта..

– Зачем ей стряпать, когда она сделает пальцами вот так – и из воздуха достанет? – стал заводить парня Жилло. – И ты подумай, какие у нее красивые дети родятся!

– А слушаться? – Малыш был неумолим. – Опомнись, вожак, ведь явится она к тебе свататься! Сожги треклятое кольцо!

– Должен же я когда-нибудь жениться... – вздохнул Жилло.

– Но не на этой! Ты же вожак! Ты же природный вожак! А будешь у нее под каблуком... – уж до того расстроился Малыш, что голос у него сделался совсем трагический, даже со слезой.

– Это вы с Дедулей почему-то меня за вожака приняли. А я подчиняться всю жизнь учился, не командовать. Хотел бы я быть вожаком – пошел бы к молодому графу слугой?

– Ты слугой оказался, мы – ворами, – возразил Малыш. – Но это еще не значит, что ты не можешь быть вожаком, а мы – честными людьми.

За такой философской беседой вернулись они на улицу Медников к погребку и встали перед окошком в большом недоумении.

– Неужели мы отсюда вылезли? – спросил Жилло.

– Что мы отсюда вылезли, поверить трудно, – измерив его руками, ответил Малыш, – но что нам сюда залезать придется, это уж точно! Только оно и открыто, прочие закрыты!