Родовые сны - К Столяров

Возможно, в суете нашей жизни я и забыл бы о странном телефонном разговоре, если бы на одном из киновечеров в кинотеатре "Иллюзион" замечательный знаток нашего кино, мой друг актер Роднер Муратов, не подарил мне кассету с записью "Боевых киносборников", где был фильм "Тоня".

Когда я дома включил видеомагнитофон, память перенесла меня в далекий 42-й год. Я увидел опять ту самую скамейку в Парке имени 28 Героев-панфиловцев, где прощались два человека - мой отец, в форме артиллериста, и молодая Алла Караваева. Я узнал ее голос и очень остро почувствовал все, что происходило пятьдесят лет назад, вплоть до каких-то малых деталей, до зеленых шпал и скрещенных пушках на петлицах отца, до запаха кожи, исходившего от его новой военной портупеи и кобуры пистолета. Фильм был сделан на основе реальных событий, так что это в какой-то мере документальная история.

Маленький городок. Война. Муж уходит на фронт, жена-телефонистка ожидает отправки в эвакуацию. Неожиданно в город врываются немцы. Это событие застает Тоню на работе, на телефонной станции. Город парализован. Телефоны молчат. И вдруг один зазвонил - на окраине города наши артиллеристы остановили врага. Тоня узнает голос своего мужа - командира батареи, два любящих человека оказались по разные стороны фронта. Тоня называет дорогие обоим места, где сейчас находятся фашисты. Артиллерия начинает обстрел. Немцы врываются на телефонную станцию. Тоня вызывает огонь на себя и погибает. Заканчивается фильм сценой прощания - перед любимой Тоней муж и бойцы клянутся отомстить врагу. Звучат прощальные залпы... Все это сыграно удивительно искренне и правдиво. Действительно, трагическая и прекрасная лента, которую сегодня воспринимаешь даже не как художественное произведение, а скорее, как документ той жестокой эпохи.

Я стал разыскивать Валентину Ивановну, но в гильдии актеров кино мне сообщили, что она недавно скончалась.

Умерла она в полной нищете и безвестности. Не было ни некролога, ни статей в прессе, ни сообщения по телевидению, ни прощального салюта...

Через несколько дней я исполнил волю актрисы, и в программу Леонида Филатова "Чтобы помнили" к передаче об артисте Сергее Столярове был включен фрагмент из кинофильма "Тоня". Так через пятьдесят пять лет вновь появилась на экране эта картина и перед зрителями предстала Валентина Ивановна Караваева.

Прав Михаил Булгаков - рукописи, как и фильмы, не горят.

Н. О. ГРИЦЕНКО

Любимым фильмом отца, как я уже говорил, была картина Игоря Савченко "Старинный водевиль". Его партнером в этом фильме был великолепный Николай Гриценко. Их связывала искренняя дружба. Я помню, как отец с восторгом говорил о мастерстве Николая Олимпиевича, о его умении в каждой работе найти точный и яркий характер, как он восхищался исполнением Гриценко чеховского рассказа "Жилец". Я видел их на съемочной площадке и помню, как они замечательно выглядели в гусарской форме на породистых жеребцах во время съемок "Старинного водевиля". Мы бывали с Николаем Олимпиевичем на фестивалях, декадах, различных юбилеях - везде он оказывался в центре внимания. Изящен. Остроумен. Тактичен. Как-то раз мы встретились с Гриценко на каком-то большом приеме. Он был в новом великолепном костюме и в необычайно модном галстуке. Этот галстук стал впоследствии причиной одного скандала.

В этот день Николай Олимпиевич, как обычно, за 45 минут до начала спектакля явился за кулисы Театра им. Вахтангова. На нем хороший костюм и модный галстук. Не секрет, что в творческих коллективах были стукачи платные и добровольные. Некоторых знали точно, других подозревали, но опасались всех. Как утверждают знающие люди, иной раз каждый десятый, а то и пятый являлся осведомителем. Один из таких "сотрудников" подошел к Николаю Олимпиевичу, якобы с желанием получше рассмотреть галстук. Потом поднял голову, несколько раз втянул носом воздух и, криво улыбнувшись, заметил с издевкой:

- А вы, Николай Олимпиевич, кажется, сегодня не в форме.

Все замолчали, и в этой тишине Гриценко очень громко, на все актерское фойе ответил:

- Да и ты тоже сегодня в штатском.

Эффект был огромный. Раньше этого субъекта только подозревали, а теперь об этом было сказано принародно. Раскрытому сексоту некуда было деться, и он спрятался в служебном помещении. Здесь было спокойно, вахтерша у телефона неторопливо вязала носок, а напротив, в огромном аквариуме, тихо плавали разноцветные рыбки.

Актер М. Дадыко все-таки нашел его. Присел рядом. Они молча смотрели на рыбок. Наконец Дадыко задумчиво сказал:

- Жалко, что молчат. Да?

С. М. ЭЙЗЕНШТЕЙН

Отец часто рассказывал о Сергее Михайловиче Эйзенштейне. Несмотря на свою огромную популярность, в жизни он оставался веселым, простым и остроумным человеком. Отец вспоминал, что в Алма-Ате во время съемок фильма "Иван Грозный", в огромном павильоне, где были выстроены интерьеры московского Успенского собора, за декорациями периодически раздавались взрывы хохота. Сергей Михайлович заинтересовался и пошел посмотреть, в чем там дело. Оказывается, Николай Крючков, который снимался в соседнем павильоне в одном из "боевых киносборников", рассказывает осветителям какие-то очень смешные истории. Эйзенштейн тоже хотел послушать, но, увидев его, рассказчик замахал руками:

- Ты интеллигент и ничего в этом не поймешь. Ты иди отсюда!

Сергей Михайлович усмехнулся, пожал плечами и отошел.

Удивленные свидетели происшедшего стали возбужденно обсуждать случившееся. Как это? Молодой актер обращается на "ты" к выдающемуся художнику, одному из корифеев кинематографической культуры?..

Эйзенштейн тут же успокоил расстроенных коллег:

- Да что вы! Я на Колю совсем не обижаюсь, ведь для него "вы" - это когда много, а "ты" - это когда один!

Один из ассистентов оператора в съемочной группе Эйзенштейна был страстным любителем разных значков и в большом количестве прикреплял их к своему костюму.

Увидев обилие оных на одежде своего сотрудника, Сергей Михайлович с укоризной спросил:

- Где же ты, голубчик, так в значках вывалялся?

На всю жизнь оскорбил Сергея Михайловича бывший в 30-е годы председателем комитета по кинематографии Борис Шумяцкий. Он тайно, без разрешения великого мастера, показал черновой, еще не смонтированный материал фильма "Бежин луг" самому Сталину. 28 дублей: на экране катилась какая-то грязная бочка, бесконечно повторялись одни и те же планы пейзажи, портреты и т. п.

В Кремле эта демонстрация была воспринята как издевательство. Фильм "Бежин луг" был запрещен, и к нему применили высшую меру наказания - даже негативы картины были смыты. В результате такой провокации Сергей Михайлович в самый расцвет своей творческой жизни на несколько лет был отлучен от кинематографа. С тех пор замечание Эйзенштейна "дуракам полработы не показывают" стало у кинематографистов крылатой фразой.

Перед выходом на экраны 2-й серии "Ивана Грозного" (в 45-м году) отцу зачем-то нужно было встретиться с Сергеем Михайловичем. Вероятно, меня некуда было деть, и он взял меня с собой на Мосфильмовскую, где жил Эйзенштейн.

Как только мы вошли в прихожую его квартиры, он сразу же предложил:

- Сережа! В туалет, в туалет...

- Да зачем же, Сергей Михайлович?

- Так нужно! Скорее!

Отец подчинился и сразу же, смеясь, вернулся обратно.

Оказывается, в знак протеста против отвратительного поступка Шумяцкого Сергей Михайлович вмонтировал его фотографию в унитаз своего туалета.

Так художник рассчитался с министром.

С. А. МАРТИНСОН

Среди коллег отца я вспоминаю, конечно, и Сергея Александровича Мартинсона. "Прирожденный эксцентрик... Настоящая мейерхольдовская школа!" - писала о нем Вера Марецкая.

Сергей Александрович звал отца на французский манер - "ля Серж". Они много работали вместе на эстраде, и, когда в 40-е годы у отца не было эстрадной ставки, Сергей Александрович предложил ему свою. Так он некоторое время и оплачивался по официальной "мартинсоновской" ставке.

На эстраде Сергей Александрович был король! Он, поклонник знаменитого французского киноактера и шансонье Мориса Шевалье, всегда выступал в канотье, великолепно исполнял французские песенки, в частности "Мари Мезон", заканчивал номер канканом и озорным трехпалым свистом. Отвечая на овации зрителей, Сергей Александрович раскланивался и благодарил: "Большое русское... мэрси!" Театралы 30-х годов на всю жизнь запомнили его знаменитый "Танец американского матроса" - уникальную пластическую миниатюру в одном из спектаклей Театра Мейерхольда. Этот номер длился всего 30 секунд и заканчивался плевком через всю сцену. А это не забывается.

Сергей Александрович был неординарным артистом. Ему была присуща острая, условная, актерская манера игры. Он оказывался всегда неожиданным.

В 1975 году с группой артистов мы были приглашены на празднование юбилея республики Калмыкия в город Элисту. Почему-то так случилось, что телевизор был только в моем номере. И Сергей Александрович пришел ко мне пить чай. Стали смотреть программу "Время" - оказалось, что в этот день исполнилось 70 лет со дня революции 1905 года. Мартинсон некоторое время смотрел хронику, затем фыркнул и заявил: