Родовые сны - К Столяров

В. И. КАРАВАЕВА

В нашем кинематографе много трагических судеб, драматических биографий, великолепных актеров. А сколько нереализованных, погубленных талантов...

На моих глазах погибали такие актрисы, как Изольда Извицкая, Валентина Серова...

Мы с отцом много лет дружили и работали вместе с Зоей Федоровой, о гибели которой написано столько несуразных романов. Но даже среди этих трагических биографий судьба Валентины Ивановны Караваевой занимает особое место. По длительности страданий, выпавших на ее долю, по безысходности творческой судьбы она подобна героине высокой античной трагедии. Валентина Ивановна испытала горечь всех возможных человеческих бед.

Валентина Ивановна Караваева вошла в кинематограф чрезвычайно ярко. На Олимпе нашего кино в конце 30-х годов все места были твердо распределены. Тогда были звездами Орлова, Ладынина, Кузьмина, Макарова, а за их плечами могучие мужья - ведущие режиссеры отечественного кинематографа Александров, Пырьев, Ромм, Герасимов, в чьих руках были собраны все творческие нити, все права. Пробиться в разряд звезд было почти невозможно. Но вдруг на фоне этой плеяды победоносно восходит новая звезда, не похожая на предыдущих,- удивительно нежная, женственная, с грациозной фигурой, с прекрасным открытым лицом, с огромными чистыми глазами. Помимо замечательных внешних данных, она обладала тончайшей, прямо гитарной, артистической душой.

"Машенька" - этот кинофильм сразу стал одним из самых любимых в нашей стране. Картину делал выдающийся режиссер Юлий Яковлевич Райзман, а главную роль Машеньки блистательно исполнила Алла Караваева. Почему-то она взяла псевдоним Алла, хотя ее звали Валентина Ивановна.

Эта картина была тоже необычной в ряду фильмов 30-х - начала 40-х годов, потому что затрагивала запрещенную тему финской войны. Затрагивала как бы краем - об этой войне не хотелось говорить: она была тяжелой, позорной и служила прологом и предупреждением к тем кошмарам и ужасу, которые ожидали наш народ в 41-м году.

Впервые я увидел Валентину Ивановну в 1942 году в городе Алма-Ате на съемках одного из первых фильмов о войне. Время было очень трудное: эвакуационный быт, неопределенность существования, проблемы с жильем, нищета и голод. И вот в таких условиях кинематографисты начинали в "полевых" условиях работу над первыми "Боевыми киносборниками". Съемки проходили в Парке имени 28 героев-панфиловцев, рядом с будущей алма-атинской киностудией. Кто-то из киногруппы сказал:

- Валентина Ивановна, а вот это сынишка Столярова.

Ко мне наклонилась женщина с огромными добрыми глазами и удивительно обаятельной улыбкой и сказала, обращаясь к отцу:

- Ой, Сережа! Какой он у тебя беленький.

В памяти не остались ни процесс съемок, ни сюжет, помню только скамейку в парке, на которой сидели отец в форме военного артиллериста и эта очень добрая и красивая женщина.

Зимой 43-го года среди кинематографистов прошел слух: с Караваевой случилась беда - она попала в автокатастрофу. Ушибы, переломы, но самое страшное - осколками стекла разбито и обезображено лицо, ее невозможно узнать. В то время Валентина Ивановна должна была играть главную роль в фильме о летчике, одним из первых совершившем таран фашистского самолета, о Викторе Васильевиче Талалихине. Картина должна была называться "Небо Москвы".

И вот на взлете своей славы, уже признанная звезда, имеющая даже в это тяжелое время много предложений и планов, лишилась, пожалуй, самого главного для киноактрисы в самом прямом и трагическом смысле - своего лица!

Природа щедро наделила ее для работы в театре и кино: великолепные внешние данные, замечательный, редкий голос и удивительно пластичная актерская душа. Она безусловно была бы героиней Островского - великолепной "бесприданницей", героиней чеховских пьес - по глубине своего духовного мира, по тонкости своей души это, конечно, и Нина Заречная, и Маша из "Трех сестер"...

Беда, говорят, не приходит одна. После трагической катастрофы не заладилась и личная жизнь Валентины Ивановны - она осталась одиноким человеком на всю жизнь. Но эта женщина обладала каким-то несокрушимым духовным мужеством. Несмотря ни на что, она не сдалась и в 40-х - начале 50-х годов стала звездой дубляжа. Валентина Ивановна вкладывала весь свой огромный нерастраченный актерский потенциал в озвучивание чужих ролей, и нередко эти образы становились интереснее, глубже и многограннее первоисточников. Это признавали и многие зарубежные актрисы, которых дублировала на русский язык Валентина Ивановна.

В середине 50-х я увидел Караваеву на сцене в замечательном спектакле "Обыкновенное чудо" по пьесе Е. Шварца, поставленном Эрастом Павловичем Гариным. Она играла придворную даму, жену покойного коменданта, перенесшую жизненную трагедию. Играла ярко, озорно, без снисхождения к горю своей героини. И в этом отношении актрисы к созданному ей образу чувствовалось где-то вторым планом - и личное отношение исполнительницы к своей собственной судьбе. Безусловно, неординарная сценическая работа. Но конечно этого было очень мало. Она отлично понимала, что никогда уже не будет той Караваевой, которую наперебой приглашали на главные роли в фильмы, звали в самые престижные театры, которую узнавали на улице, которую любили, и которой тайно завидовали. В нынешнем положении она могла вызвать только жалость. Свое горе Валентина Ивановна хранила глубоко в себе, свой крест несла с достоинством и голову держала гордо. Более того, она не только мужественно принимала удары судьбы, она не сдавалась, пронеся через всю свою жизнь мечту о создании чеховской "Чайки", мечту сыграть Нину Заречную.

Прошли годы, прошла жизнь. Но она не расставалась со своей мечтой. В нашем Театре киноактера Валентина Ивановна репетировала "Чайку" с молодыми исполнителями. Эта работа проходила в учебно-тренировочном режиме. Ей всячески давали понять, что этот спектакль никогда не выйдет, его нет в репертуаре театра, и средств на постановку тоже нет. Так что ее репетиции пустая трата времени. Но Валентина Ивановна не успокаивалась, да и группа актеров поверила в ее "Чайку". Тогда администрация театра отказала ей в помещении. И когда я однажды попросил у администрации комнату для репетиций "Чайки", мне вежливо напомнили, что у нас студия, а не психдиспансер.

И все-таки, несмотря ни на что, работа продолжалась. Совместными усилиями мы добились показа сделанного художественному совету. Но равнодушие, я бы даже сказал непонятное изначальное противление - работа не стоила администрации ни копейки - сделали свое дело: постановку закрыли.

Тогда группа энтузиастов, в которую входила моя жена Нина Головина, Наталья Кустинская и многие другие актеры, по предложению Валентины Ивановны, продолжили репетиции у нее дома. Жила она в запущенной, жалкой квартире, в абсолютной нищете. Быт ее не интересовал, да и как можно жить много лет на нищенскую пенсию?.. Вся ее оставшаяся жизнь была в чеховской "Чайке"!

Валентина Ивановна часто звонила к нам домой, договаривалась с Ниной о дне репетиции, рассказывала о своем видении той или иной сцены. И вдруг однажды сообщила мне удивительную новость:

- Нашелся фильм "Тоня", в котором мы с Сережей снимались в 42-м году.

Оказывается, эту картину делал классик отечественного кино А. М. Роом, музыку писал великий композитор Сергей Сергеевич Прокофьев. И сама картина, которую почему-то запретили в годы войны, безусловно, являлась произведением киноискусства.

- Это прекрасная, талантливая картина, ты ее должен непременно увидеть, и надо добиться, чтобы ее показали по телевидению.

Я, откровенно говоря, не поверил. Мне показалось, что весь этот восторженный рассказ - фантазия, плод больного воображения. Слишком невероятным казалось мне это открытие: если вообще был такой замечательный фильм, как мог оказаться он потерянным, никому не знакомым? Конечно, было много запрещенных лент, неоконченных картин, но и о них было что-то известно. Я неопределенно, скорее всего машинально, поддакивал в трубку. Но этот разговор поставил меня в тупик - я подумал: неужели человек действительно так болен, что говорит о каких-то невероятных подробностях в съемках несуществующего фильма?

Но мама сказала, что действительно отец снимался с Аллой Караваевой во время войны, но фильм был закрыт, и даже отец не видел эту картину. Лента так никогда и не вышла на экраны.

И все-таки после разговора с Валентиной Ивановной у меня остался на душе какой-то странный тревожащий осадок.

Прошло несколько месяцев. Я делал программу по телевидению, посвященную 90-летию Ю. Я. Райзмана. Знаменитого режиссера поздравляли актеры, которые с ним работали: Е. К. Мельникова - она снималась в первом большом фильме Райзмана "Летчики" в 30-х годах, вместе с Щукиным и Ковалем-Самборским; Игорь Пушкарев - герой фильма "А если это любовь?" и многие другие актеры и актрисы. Не было только героини главного фильма "Машенька" В. Караваевой. Ее не могли найти - телефон не работал (видимо, отключили за неуплату), а квартира была закрыта.