Роль идей и «сценарий» возникновения сознания - Иван Андреянович Филатов

что произошло на безмолвном уровне взаимодействия нейронов нашего мозга. Так что в процессе мышления мы как разумные существа никоим образом не можем выйти из состояния сосредоточенности. Оно, это состояние, есть тот воздух, которым «дышит» наше мышление. И не только мышление – но и общение с нашим окружением.

Спрашивается тогда, каким образом осуществляется перекодировка материальных (бессознательных и, к тому же, «безмолвных») нейронных образований в культурные знаки языка (слова, символы, метафоры, образы), которые могли бы выразить смысл или значение этих образований?

Сначала заметим: если мозг сам создает нечто, – в том числе и нечто новое, положим, смыслы идей – то он же сам вынужден интерпретировать и выражать созданное им самим посредством уже приобретенных и наработанных нами ранее языковых навыков, закрепленных к тому же в нашей долговременной памяти. То есть нейроны нашего мозга и создают нечто новое, (спонтанно организованное, положим, идею) в «зашифрованном» (материальном, бессознательном) виде, и одновременно, они же – или другие области нашего мозга, что маловероятно – дешифруют ими самими созданное.

Не надо забывать и того, что, пытаясь создать нечто новое на этапе рефлексии-1, наше мышление оперирует, главным образом, тем знанием, теми наименованиями, теми образами, которое мы уже ранее приобрели, а, следовательно, и закрепили в своей памяти. И оно, наше мышление, если можно так выразиться, «варится» в котле того, что имеет и непосредственное и опосредованное отношение к теме того вопроса, который мы пытаемся разрешить.

Все дело в том, что нарабатывая (приобретая) культурный опыт, мы закрепляем его в самих нейронных структурах в виде следов15. Память не есть нечто идеальное, витающее само по себе в структурах мозга – она есть сами (внове образованные) материальные по своей природе следы («борозды», синаптические связи между нейронами, нейромедиаторы, белки) в нейронных структурах мозга, некогда закрепленные в них в моменты первоначального приобретения нами культурных знаний. Условно говоря, на уровне сознания каждому следу соответствует свой знак культуры, свое наименование.

Так вот, когда мы перекодируем материальные взаимосвязи нейронов, причастных к образованию данного ансамбля (смысла идеи), то наш мозг, то есть наше бессознательное, находит сродственные этим образованиям, – вспомним древний принцип: подобное тянется к подобному – уже некогда закрепленные следы, и тем самым он находит те культурные знаки (слова, символы и т. д.), в которых можно было бы выразить (проявить, «озвучить», интерпретировать) закодированный в данном ансамбле смысл, положим, нашей идеи или какого-либо другого образования. (А уже потом, посредством определенного комплекса этих культурных знаков мы можем выразить смысл нашей идеи). Вот точно так же в обыденной жизни, подбирая из нашей памяти одно за другим подходящие слова, мы получаем предложение, имеющее смысл. Правда, делаем мы это в автоматическом режиме, не замечая того, как мы это делаем.

А вот каким образом, по мысли нейрофизиолога К. Анохина, происходит нахождение в нашей памяти той информации, которая способна выразить смысл того, что возникло в структурах нашего мозга. Но сначала определим два понятия, которыми оперирует К. Анохин: когит и когнитом. Когит и когнитом можно определить как

«… распределенную по мозгу сеть нейронов, сцепленных единым когнитивным опытом. Каждая такая сеть, одно содержащееся в памяти «произведение» нашего мозга – это один его когнитивный элемент. Мы будем называть такие элементы когитами. В совокупности они образуют систему опыта конкретного организма – его когнитом. Этим термином мы будем обозначать особую сеть из тесно переплетенных и взаимодействующих друг с другом когнитивных нейронных сетей. Как геном не сводится к простому собранию отдельных генов, неся в себе многочисленные регуляционные связи между ними, так и когнитом – это гораздо больше, чем сложение отдельных когитов»16.

А теперь об извлечении информации из самих структур мозга:

«… активация отдельных узлов в естественном когнитоме (за счет перекрещивания нервных участников в этих когнитивных сетях) способна вытянуть за собой из памяти многие другие коги. Это объясняет, почему мозг обладает такой потрясающей автоассоциативностью. Возбуждение одного кога через тысячи связей с другими элементами когитома способна почти моментально вызвать богатейшую сеть ассоциаций, осуществить доступ почти ко всему прошлому опыту. (Там же, стр. 87).

Как видим, если явление идеи в наше сознание есть результат активации определенной зоны (когитов) нейронов, – мы их назвали ансамблем нейронов – то эта активация «способна вытянуть за собой из памяти» ту ранее заложенную культурную информацию, посредством которой мы уже можем выразить смысл самой активированной зоны (ансамбля).

Более того, наше мышление, нашу память и культурные знаки языка мы можем представить в виде карты местности с различного рода условными обозначениями, нанесенными на ней. А в углу этой карты размещена экспликация этих обозначений в виде их наименований. Так что то, что «в углу» – это и есть культура, ее знаки, посредством которых мы узнаем, так что же такое изображено на самой карте и в каких взаимосвязях оно находится. Только благодаря этой экспликации (языку) и нашей памяти, изображенное на карте приобретает смысл. Мы привлекаем культурные знаки с одной целью: выразить «беззвучно звучащий» смысл нашей идеи (в материальном его исполнении) в тех знаках-наименованиях, которые уже ранее, в процессе первичного наименования обрели свое, положим, фонемное звучание. А вот этот смысл в его фонемном («симфоническом») исполнении мы уже можем предъявить нашему окружению.

Как видим, то, что мы называем сознанием может появиться только тогда, когда мы взаимосочетаем наше беззвучное нейронное мышление с озвученными знаками языка и с нашей памятью, посредством которой в процессе сосредоточения мы отыскиваем эти знаки-наименования.

Так где же все-таки мы здесь видим то, что называем сознанием и без чего мы не смогли бы соединить в нерасторжимый союз

– наше мышление (разум) в материальном и беззвучном его виде,

– наш язык, знаки которого имеют звучание,

– и нашу память, в которой мы отыскиваем эти знаки, способные выразить мысль?

Поскольку ни то, ни другое, ни третье не являются сознанием, тогда, скорее всего, сознанием является то, что могло бы их объединить и без чего это соединение невозможно. Как видим, нам не хватает лишь одного, а именно, сосредоточения, которое могло бы

– отыскать в памяти те

– слова языка, посредством которых можно было бы выразить

– смысл того, что свершилось в нейронных структурах мозга.

Вот почему, как я полагаю, наиболее подходящим кандидатом на роль сознания является наша способность сосредоточения, призванная к тому, чтобы объединить в едином союзе мышление, память и язык. Сознание – это коалиция последних трех компонентов под эгидой сосредоточения на предмете мышления (чувствования, общения) и слежения за этим процессом.

Да и язык сам по