Невеста тирана (СИ) - Семенова Лика

— Это сюрприз. И Лапушку возьмем. Только, чур, не шуметь!

Джулия переглянулась с Альбой и кивнула Розабелле:

— Хорошо.

Они вышли из покоев, спустились по лестнице. Нырнули в узкий коридор и юркнули в одну из дверей, похожую на ту, из которой выходил Дженарро. Розабелла передала Лапушку Джулии и сняла со стены фонарь. На все вопросы она лишь шипела, прижимая палец к губам. Они спустились по узкой лестнице, явно, в дворцовый подвал, прошли чередой подземных галерей, которые окончились каменной лестницей грубой работы. Спустились и попали через маленькую дверцу в прохладный скальный грот, в котором нестерпимо светился выход наружу. К самому морю!

Джулия даже приоткрыла рот от восторга, ступая на свет. Небольшая лазурная бухточка в ложбинке скалы. Пронизанная солнцем песчаная отмель. Корявые изумрудные сосенки, которые прочно цеплялись за камень кряжистыми корнями.

Джулия повернулась к Розабелле:

— Какая же красота!

— Это мое тайное место. Я теперь прихожу сюда каждый раз, как матушка уезжает.

Розабелла уселась на большой серый валун, сощурилась на солнце. Джулия отпустила Лапушку, и тот замер, настороженно глядя на взбитую пену прибоя. Уши стояли торчком, различая новые непривычные звуки, нос ловил новые запахи.

Джулия не удержалась, подошла к самой кромке, не боясь замочить башмаки, опустила руку в приятно-прохладную воду, заворожено наблюдая, как солнечный свет сквозь водяную толщу падает на пальцы. Зачерпнула горсть и обрызгала подскочившего от неожиданности Лапу.

Розабелла улыбалась, глядя, как зверек на лету пытается поймать пастью капли. Посмотрела на Джулию:

— Хочешь секрет?

— Хочу…

Розабелла ловкой козочкой соскочила с валуна, скинула башмаки и подняла юбки, заходя в воду:

— Если вот так в море мочить ноги, то царапины быстрее заживают. Только дерет очень.

Она зашла по колено и поморщилась. Хорошенькое личико превратилось в милую гримасу. Джулия не удержалась. Стянула чулки, подобрала юбки и тоже зашла в воду по колено, чувствуя босыми ногами приятное песчаное дно. Вода поначалу показалась холодной, но совсем скоро стала приятной и ласковой. Было видно, как у самых пальцев мечутся юркие стайки мальков. Хотелось скинуть платье и окунуться целиком, настолько манящей была морская вода.

Джулия посмотрела на Розабеллу:

— А ты купалась здесь когда-нибудь?

Девчушка улыбнулась и кивнула:

— Если вода теплая. Здесь хорошо — никто не увидит, даже матушка. Тоже хочешь?

Джулия кивнула:

— Но не сейчас. Нужно что-то взять, чтобы обтереться. Но обязательно приду!

— Давай, это будет наше тайное место? И ты тоже сможешь приходить сюда, когда захочешь! Здесь можно рассказывать все самые страшные тайны, и никто-никто не услышит! А еще здесь можно оставлять записки и секретики, — она вытянула руку в сторону груды камней под скалой, — например, вон там! Под тем большим камнем, похожим на грушу!

— Давай! — Джулия кивнула.

Предложение было заманчивым. Тайное место, когда точно знаешь, что из-за валуна не выскочит тираниха с мерзавкой Доротеей и жирным котом! Тайное место, о котором не будет знать даже Альба!

Они вышли из воды, уселись на теплом валуне, подставляя солнцу ободранные мокрые ноги. Плеск волн, легкий теплый ветерок, необыкновенный запах водорослей. Лапушка освоился и уже с азартом гонял на отмели мальков. Подпрыгивал, бил лапами, поднимая фонтаны брызг. Поскуливал и потявкивал, выражая досаду. Но время от времени чем-то чавкал.

Джулия прикрыла глаза ладонью. От яркого солнечного света, отраженного беспокойной водной гладью, слезились глаза. Она поджала ноги и оправила голубые юбки, так контрастирующие с трауром Розабеллы.

— Я почему-то думала, что твоя матушка никогда не покидает этот дом.

Розабелла кивнула:

— Так и было… до того, как Фацио занял место отца. Теперь же матушка находит утешение в благотворительности. Но это… вроде бы, как… тайна. — Она порывисто схватила Джулию за руку и заглянула в глаза. — Поклянись сохранить! Ведь это теперь наше место для секретов!

Джулия кивнула:

— Конечно! Даже не сомневайся. Я тебя ни за что не выдам.

Розабелла благодарно улыбнулась:

— Для всех — она дважды в месяц отправляется молиться в монастырь Гаярдо к благочестивой настоятельнице Жуиле.

Джулия насторожилась, даже дыхание задержала:

— А на самом деле?

— А на самом деле попечительствует в монастырском приюте.

Джулия даже нахмурилась, онемела. И внутри закопошилось что-то вроде безотчетного стыда. Она опустила голову:

— Если честно, я удивлена. Никогда бы не подумала, что в сеньоре Соврано столько милосердия. И кто бы вообразил, что она любит детей!

Розабелла поджала губы, покачала головой:

— Нет, не детей. Настоятельница Жуила при поддержке матушки организовала приют для падших женщин. Ну… — Розабелла вытянула губы, подняла брови, многозначительно поводя глазами. — Ну, ты ведь понимаешь… Молитвы, труд, покаяние, наставления… чтобы они вернулись к честной жизни и забыли о грехах. Я ездила с ней только один раз, больше она меня с собой не берет. Говорит, даже сам воздух этого места может меня опорочить.

Джулия лишь кивнула, но тут же пожала плечами от недоумения:

— Откуда же у сеньоры столько желания их опекать?

Розабелла подобрала плоский камешек и ловко запустила в море. Он несколько раз отскочил от водной глади и утонул.

— Не знаю. Но матушка считает этих женщин великими грешницами. И печется о них. Она называет распущенность самым ужасным грехом, в котором повинна вся семья. Мне кажется, она и меня бы не пожалела! Всегда говорит, что для женщины важна кристальная незапятнанная репутация, потому что в этом и есть ее единственная добродетель. А кто оступился, всегда должен каяться и искупать. Однажды она даже сказала, что лучше убить, чем запятнать свою честь, в том меньше греха.

Джулия нервно сглотнула, чувствуя, как моментально заледенели босые ноги. Что будет, если до тиранихи дойдут слухи о Марене?.. Теперь бешенство Фацио выглядело совсем иначе, уж он-то, наверняка знает собственную мать.

— И при этом привечает эту Доротею? — Джулия вдруг осеклась, что сболтнула лишнего, даже прижала пальцы к губам и виновато посмотрела на Розабеллу.

Та лишь смущенно улыбнулась:

— Не бойся, я все знаю и понимаю. — Она мягко тронула за руку: — Я ведь не такая маленькая… Не знаю, почему она терпит Доротею… Наверное, так надо. Ведь терпела всех тех женщин…

— Каких… женщин?

— Которые ходили к отцу. Некоторые даже жили здесь. В домике, куда Фацио переселил Доротею.

Джулия лишь недоуменно молчала.

— Матушка прогнала их всех в тот же день, когда умер отец. Я сама видела.

Казалось, от напряжения в голове разливался звон. А, может, это крики чаек и плеск воды… Джулия нервно моргала, пытаясь осознать все то, что только что услышала.

Розабелла легонько шлепнула ее по щеке:

— Что с тобой? Дурно? — Она соскочила с валуна, надела башмаки: — Вот я глупая! Тебя же солнцем напекло с непривычки!

Розабелла подозвала Лапушку, который послушно запрыгнул к ней на руки, подождала, пока Джулия наденет чулки и повлекла ее в прохладу грота. А Джулия теперь думала только об одном: какой ответ она получит из дома?

Глава 31

Джулия места себе не находила. Рассказ Розабеллы теперь никак не шел из головы, и все мысли были только о Марене. Нет, она все меньше и меньше думала о том, что может сказать тираниха, переживала лишь о судьбе сестры. Лишь бы все уладилось, утряслось. Она так ждала письма, что даже потеряла аппетит. Просчитывала дни: сколько может уйти на дорогу посланцу, сколько понадобится Лючее, чтобы отнести письмо, как скоро Марена сможет написать ответ? Но, учитывая, что один конный покроет дорогу намного быстрее, чем экипаж, особенно если менять лошадей, по всему выходило, что посланец вполне может быть уже на пути назад. Сердце подсказывало, что так и есть.