Роман с президентом - Вячеслав Костиков

Ельцин со стаканом, Ельцин с бутылкой, Ельцин «вприпляс», Ельцин с раздобревшим лицом после дегустации кумыса в Калмыкии… Все эти картинки нам хорошо известны и по фотографиям, и по карикатурам, и по издевательским частушкам в газетах «День» или «Советская Россия». В зависимости от политической конъюнктуры, эти «откровения» приобретали то явно злобный и провокационный оттенок, то больше походили на снисходительный анекдот. Я помню, как в месяцы, предшествовавшие референдуму, а затем октябрьским событиям 1993 года, престарелые активистки со значком Ленина на груди раздавали возле входов в метро листки с гнусным антиельцинским содержанием.

В те месяцы почти в каждом номере газет непримиримой оппозиции помещались злобные частушки про президента. Что касается окружения Ельцина, то его называли не иначе как «коллективный Распутин».

Ненависть коммунистов и национал-патриотов к Ельцину была столь велика, что президента обвиняли не только в том, что он продал душу сионистам, но и что он сам по национальности еврей, и даже переиначили его фамилию на Эльцын. Хотя более русского человека, чем Ельцин, даже по физиономии, найти трудно.

Я не собираюсь сдувать соринки с сюртука президента или отрицать общеизвестное. Хочу только заметить, что любители упростить Ельцина и свести его характер к чисто фольклорному русскому типу глубоко ошибаются. По-настоящему Ельцина никто не знает, а он сам не делает ничего, чтобы внести ясность в свой автопортрет. Помощники президента пытались что-то скорректировать и на каком-то этапе даже приглашали в Кремль небольшую группу психологов. Психологи говорили с помощниками, просматривали видеозаписи различных «явлений Ельцина народу», писали в общем-то разумные заключения. Говорили: Ельцину не следует так резко размахивать рукой, не следует сидеть перед телекамерой с каменным лицом, хорошо бы чаще улыбаться, хорошо бы больше показывать его в кругу семьи, было бы лучше выступать не по телевидению, а по радио — и прочая, и прочая…

В целом эти рекомендации не выходили за пределы нормального здравого смысла. Они годятся для любого политика, который хотел бы улучшить свой имидж.

Ну, например:

«Речь и поведение должны отражать решительность в достижении успеха, уверенность в способности добиться этого, спокойствие, отсутствие резкой реакции на злобные выпады и критику, доброжелательность ко всем, кто хоть как-то конструктивно поддерживает Конституцию, хладнокровие».

А вот что, по мнению психологов, не следовало делать президенту: болезненно реагировать на критику, поддаваться излишним эмоциям, показывать, что есть сомнения в успехе.

Если бы Борис Николаевич был компьютером, в который можно заложить алгоритм поведения, наверное, это улучшило бы его образ. Но, во-первых, характер президента уже давно прошел свою «закалку сталью», отвердел, и гнуть его по новому лекалу практически невозможно. Излишнее усердие тут могло бы только, повредить — создать у него ненужные комплексы «не полного соответствия». Во-вторых, идеальный образ президента мог бы соответствовать идеальному образу россиянина. Народец же наш весьма далек от совершенства. История государства российского, особенно последнее столетие, вытачивала в нем далеко не лучшие свойства. Угодишь интеллигенту — проиграешь в глазах крестьянина, потрафишь молодежи — обидишь миллионы ветеранов и пенсионеров.

Политики на Западе в зависимости от аудитории, к которой они обращаются, умеют надеть то одну, то другую маску. И это считается нормой политического поведения. Если бы Б. Н. Ельцин последовал этому примеру в России, где ценят прямоту и искренность, его бы осудили.

Мы, работавшие с президентом, могли бы к пожеланиям психологов прибавить немало собственных пожеланий. Но президент относится к тому человеческому типу, у которого при очень гибком уме совершенно окаменевший характер. Пытаться его «отшабрить» и навести на него лоск — занятие совершенно пустое и неблагодарное. Президент и сам хорошо понимает, где он проигрывает, и, по мере своих возможностей, старается. Но…

Вспоминаю одну из телевизионных записей выступления президента 1993 года. Речь президента была сугубо политической, строгой. Но поскольку запись велась накануне праздника 8 Марта, решено было, что под конец Борис Николаевич все-таки в двух-трех фразах тепло поздравят женщин. Это было тем более необходимо, что Хасбулатов накануне праздника специально собирал «женский актив», поил его чаем и говорил сладкие речи. Словом, нужна была улыбка президента. Перед началом записи я специально подходил к Борису Николаевичу и напоминал ему, что нужно поздравить женщин «и… потеплее, потеплее». У меня сохранился текст этого выступления президента, на котором перед строкой с поздравлением Ельцин синим карандашом сделал для себя пометку «улыбнуться»… и в нужный момент не улыбнулся. Впрочем, тут же спохватился, и мы сделали «дубль» с улыбкой. Никому из западных политиков таких напоминаний делать было бы не нужно. Это у них — нужная улыбка в нужный момент — в политической крови.

Нет, в смысле школы привычек, Ельцин никогда не был «политическим животным» и никогда им не станет, даже если к нему приставить полк психологов и гримеров. Он не воспринимает «грим» ни в политическом, ни в прямом смысле. Пресс-службе неоднократно приходилось делать телевизионные записи президента, когда он находился не в лучшей физической форме, с отекшим сероватым лицом — следствие бессонной ночи, переутомления или других стрессов. Иногда мы по той или иной причине откладывали запись. Но иногда медлить было нельзя — поджимали жесткие события. Казалось бы, чего проще — наложить грим, тем более что с группой записи всегда приезжала гримерша. Но, за редким исключением, президент отказывался. «Какой есть, такой и есть», — отвечал он на уговоры.

Крайне невыгодным для внешнего вида президента оказался и большой Президентский пресс-центр в Кремле. Освещение сверху увеличивало впечатление одутловатости лица, углубляло морщины. Кроме того, место, на котором сидел президент, было на фоне темно-коричневой фанеровки стола президиума, за которым раньше сидели члены Политбюро. В результате Ельцин на больших пресс-конференциях выглядит старше своих лет. Мне несколько раз приходилось пререкаться с комендантом Кремля: я требовал, чтобы задник, на фоне которого сидит Ельцин, задрапировали более светлым тоном. Мне отвечали, что это невозможно.

Урок, как надо «делать лицо» президента, мне преподали профессионалы из команды сопровождения Франсуа Миттерана, когда тот приехал в Москву с официальным визитом. Я никак не мог понять, зачем они устанавливают столько мощных софитов, бьющих прямо в лицо. Мне объяснили, что яркий прямой свет «снимает десять лет». И действительно, весь в морщинах, болезненного вида французский президент выглядел весьма свежо. Морщины просто засветили. После этого я потребовал, чтобы и на сольных пресс-конференциях Ельцина ставили сильные осветители. Борис Николаевич был недоволен, но смирился.

А вообще в России не любят «прилизанных» политиков. И некоторая степень естественной «растрепанности» (и в прямом, а иногда и в переносном смысле) воспринимается населением с пониманием и даже иронической доброжелательностью. Примеры тому не только сам Б. Ельцин, но и А. Лебедь, в некоторой степени даже В. Жириновский.

Обычно президент очень заботился о том, чтобы достойно и даже элегантно выглядеть. Прическа — предмет особых, я бы даже сказал, чрезмерных его забот. И, проходя в Кремле мимо зеркала, он не преминет полюбоваться на себя. Каждое утро к нему приезжал парикмахер и наводил, что называется, «марафет». В узком кругу президентского парикмахера в шутку так и называли — «Расческа». В течение нескольких лет «Расческа» ходила в юбке — разговорчивая, доброжелательная женщина, отставленная впоследствии от головы президента именно за разговорчивость. Откровенно говоря, нам было жалко, когда ее уволили. И не только потому, что во время многочисленных поездок президента по стране и за границу мы все к ней привыкли. Жалко было еще и потому, что она, орудуя ножницами, могла, что называется, «поболтать» с президентом, как это вообще принято у цирюльников, хотя бы ненадолго отвлечь его от нелегких государственных мыслей. С ее уходом стало уж совсем некому «просыпать» в президентское ухо мелкие житейские пустяки, которые иногда спасают нас от хандры или дают возможность взглянуть на самого себя (даже если ты президент) с долей врачующей самоиронии.

Сегодня о знаменитом президентском зачесе заботится неразговорчивый, замкнутый человек, взятый на должность именно за это замечательное свойство, которое он оттачивал, щелкая ножницами над ухом Брежнева, Андропова, Черненко. Такого рода людей для президента подбирали либо А. В. Коржаков, либо М. И. Барсуков, что вполне нормально, учитывая императивы безопасности. Кстати, новая «Расческа» как-то поведал мне, что самым легким и доброжелательным клиентом был Юрий Андропов: умел, дескать, и пошутить, и оценить работу. С Борисом Николаевичем работать явно труднее, особенно в последнее время: стал угрюм.