Дюна - Фрэнк Херберт

С усмешкой посмотрев на защитное поле, Кайнз подумал: «Арраки готовит для них сюрприз».

Планетолог поднял руку, давая знать своим охранникам — Свободным, что следует отступить. Сам он прошел вперед ко входу в здание. Его внимание привлекло движение по ту сторону входа. Он остановился, воспользовавшись этим, чтобы поправить свою форму и складку стилсьюта на левом плече.

Входная дверь распахнулась. В нее легко скользнули охранники Атридесов, все вооруженные до зубов пистолетами, ножами и защитными полями. За ними шел высокий человек с ястребиным лицом, темнокожий, с темными волосами. На нем был плащ с эмблемой Атридеса на груди, и то, как он носил его, выдавало его плохое знакомство с этим видом одежды. С одной стороны плащ прилип к закрытой стильсьютом ноге, и это лишало его фигуру свободного покачивания, нарушало ритм его шагов.

Рядом с мужчиной шел юноша с такими же темными волосами. Юноша казался слишком маленьким для своих 15 лет. Кайнзу был известен возраст его. Но юное тело излучало властность, уверенность в себе, как будто он знал нечто, неведомое всем остальным. И на нем был такой же плащ, как и на его отце, но носил он его со спокойной непринужденностью, как будто подобная одежда была ему давно знакома.

Кайнз покачал головой, думая про себя: «Они всего лишь люди».

Вместе с ними вошел еще один человек, которого Кайнз сразу узнал — Гурни Хэллек. Кайнз глубоко вобрал в себя воздух, усмиряя поднявшееся в нем негодование — этот человек поучал его, как вести себя с Герцогом и его наследником. Кайнз думал, следя за приближающейся группой: «Очень скоро они узнают все, кто хозяин на Арраки». Они хотели знать все, что касается спайса, а также о базах. И было очевидно, что о базах они узнали от Айдахо. «Я заставлю Стилгара послать голову Айдахо этому Герцогу», — думал Кайнз. Свита Герцога была теперь в нескольких шагах. Песок хрустел под ногами подходящих.

Кайнз поклонился.

Подходя к одинокой фигуре, Лето изучал ее: высокий, худой, одетый для пустыни в свободную робу, стилсьют и низкие башмаки. Капюшон человека был отброшен назад, сетка висела сбоку, оставляя открытыми длинные рыжеватые волосы и редкую бородку. Глаза были бездонно голубые под густыми бровями.

— Вы эколог? — сказал Герцог.

— Мы здесь предпочитаем старые титулы, — сказал Кайнз. — Планетолог.

— Как вам угодно, — сказал Герцог и посмотрел на Пола. — Сын, это судья по изменениям, арбитр споров, человек, который поставлен здесь следить, подчиняются ли местные властям. — Он посмотрел на Кайнза. — А это мой сын.

— Вы Свободный? — спросил Пол.

Кайнз улыбнулся.

— Меня принимают и в сетче, и в деревне, молодой мистер. Но я — имперский планетолог, находящийся на службе у Его Величества.

Пол кивнул. Уверенный вид человека произвел на него впечатление. Хэллек показывал Полу Кайнза из окна административного здания. Пол изучал Кайнза в бинокль, отметив его чопорность. Хэллек сказал Полу на ухо:

— Странный парень. Очень четкая манера говорить, — краткая, никаких неточностей. Как бритвой режет.

И Герцог сказал за их спиной:

— Тип ученого.

Теперь, находясь лишь в нескольких шагах от человека, Пол почувствовал, что сила Кайнза заключается в его собственной личности, как будто в жилах того текла королевская кровь, и он был рожден повелевать.

— Насколько я понимаю, вам пришлось подумать о наших стилсьютах и этих плащах, — сказал Герцог.

— Надеюсь, они хорошо подошли к вам, мой господин, — сказал Кайнз. — Они были изготовлены Свободными и так скоро, как приказал ваш человек Хэллек.

— Я узнал о том, что вы сказали, что не сможете взять нас в пустыню до тех пор, пока не наденем эти доспехи, — сказал Герцог.

— Мы не можем нести достаточное количество воды. Мы не намерены пробыть долго и будем прикрыты сверху. Эскорт вы можете видеть. Маловероятно, что мы подвергнемся нападению снизу.

Кайнз пристально посмотрел на него: видя плоть, пропитанную водой. Он холодно проговорил:

— На Арраки никогда не следует говорить о неприятности. Здесь говорят о возможности.

Хэллек окаменел.

— К Герцогу нужно обращаться «мой господин» или «сэр».

Герцог остановил его движением руки и сказал:

— Наши дороги новы и мы должны делать скидки.

— Как вам угодно, сэр.

— Мы в долгу перед вами, доктор Кайнз. Эти костюмы и за траты на организацию не будут забыты.

Слова отчетливо прозвучали в сухом воздухе. Повинуясь внезапному импульсу, Пол вызвал в памяти цитату из Библии и сказал:

— «Подарок — благоденствие для того, кто дарит».

Свободные, эскортирующие доктора Кайнза, резко выпрямились. Один из них крикнул:

— Лизан ал-Гаиб!

Кайнз повернулся и коротким резким жестом заставил охрану вернуться на свое место. Они отошли, переговариваясь между собой, и снова заняли прежние позиции.

— Очень интересно, — проговорил Лето.

Бросив жесткий взгляд на Герцога и Пола, Кайнз сказал:

— Большинство здешнего населения пустынь очень суеверно. Не обращайте на них внимания, они не имеют в виду ничего плохого. — Но про себя он повторял слова легенды: «Они будут приветствовать тебя священными словами, а твои подарки станут для тебя благоденствием».

Оценка Лето Кайнза, основанная частично на кратком отчете Хавата — сдержанном и полном подозрений — внезапно стала ясна. Этот человек был Свободным. Кайнз явился с эскортом из Свободных, что просто могло означать, что Свободные проверяли свою новую привилегию занимать городские должности — но эскорт казался надежным. И его манеры отличали в нем свободного и гордого человека, привыкшего к свободе. И в речи своей, и в языке он руководствовался только собственными заключениями. Вопрос Пола был прямым и ужасным. Кайнз был аборигеном.

— Не следует ли нам отправиться, сэр? — спросил Хэллек.

Герцог кивнул.

— Я полечу в моем собственном топтере, Кайнз может сесть передо мной, чтобы указывать дорогу, ты и Пол займете задние сидения.

— Одну минуту, пожалуйста, — сказал Кайнз. — С вашего разрешения я должен проверить безопасность ваших костюмов.

Герцог начал было возражать, но Кайнз продолжал настаивать:

— Я забочусь о вас так же, как и о себе… мой господин. Мне хорошо известно о тех угрозах, которых следует опасаться, пока вы находитесь на моем попечении.

Герцог нахмурился, думая: «До чего же мучительный момент! Если я откажусь, то могу его обидеть. А он может оказаться таким человеком, который нам нужен. Но… пропустить его внутрь моего защитного поля, разрешить касаться меня, когда я так мало его знаю?»