Тайные врата - Кристин Керделлян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А вы знаете, чем все кончилось? – вопросил Гранье с восторгом в голосе. – Ужасный финал? Сумерки короля и королевы в Версале? Тень гильотины?
Катрин опять сжеманничала:
– Конечно, вы знаете больше.
Писатель схватил большой отполированный камень, лежавший на стеллаже, и начал его поглаживать.
– Они были все-таки жалкими, – продолжил он. – В час дня, шестого октября, Людовик Шестнадцатый бросил последний взгляд на свой «дом», затем поставил каблук на подножку кареты. И сказал графу де Гуверне слова, вошедшие в историю: «Граф, вы остаетесь здесь за хозяина. Постарайтесь спасти для меня мой бедный Версаль». – Гранье помолчал секунду, состроил гримасу, положил камень на край бюро и выпалил: – И больше он не сказал ни слова.
Он посмотрел на нас и медленно вздохнул, пытаясь понять, какое впечатление произвел его рассказ.
– Что еще?
Перестал бы он уже ходить вокруг да около! Двадцать слов там, где хватит двух. И вообще, зачем он заговорил об этом графе де Гуверне? Он только что нам сказал, что последний свидетель присутствия короля в Версале – маркиз де Латур дю Пен.
– Иногда его называют графом де Гуверне, по титулу, который он носил до тысяча восемьсот двадцать пятого года, когда стал маркизом, – ответил Гранье, усаживаясь на стул и открывая большой ящик.
Оттуда он вынул картонную коробку, большую и плоскую. В ней лежали фотокопии десятков листков высотой примерно пятнадцать сантиметров, покрытые узким наклонным каллиграфическим почерком. Я сразу понял, что не смогу ничего прочесть: почерк был необычный, чернила выцвели, бумага в больших пятнах.
– Вот дневник герцогини. Он пострадал от времени, как вы сами видите. Страницы смяты, иные порваны, исчезли слова, а порой и целые абзацы, некоторые фразы сложно разобрать. Если б не это, я давно бы нашел тайную комнату один!
Писатель вытащил очки. Элегантные, без логотипа. Наверное, он из тех, кто борется с диктатурой брендов. Напротив бюро стоял большой портрет, красный, синий и желтый, странным образом на него похожий. Я не решился спросить у него, настоящий это Энди Уорхолл или постер, купленный через Интернет.
Он собрал страницы и положил их перед нами.
– Смотрите, Катрин. Дэн, подойдите поближе. Вот так. Последние моменты власти Его Величества Людовика Шестнадцатого…
Он наклонился и начал читать вслух, гордый, словно произнося речь перед Академией после того, как его умоляли вступить в нее.
Король был взволнован, но пытался сохранять спокойствие. Он поприветствовал толпу, вяло кричавшую «Да здравствует король!» Королева […] но ее достоинство вызывало восхищение. Дофин, казалось, был в ужасе, несмотря на […] (здесь нет двух строчек). Королева уже уселась в карету (нет еще большого куска).
Катрин, следившая глазами за текстом, выделила нужную фразу.
– Дэн, смотрите!
Поднимаясь на подножку, король повернулся к м. де Гуверне, подал ему руку и […]: «Граф, вы остаетесь здесь за хозяина. Постарайтесь спасти для меня мой бедный Версаль».
И еще одна пониже, где нет нескольких строчек…
Он прибавил тише это приказание, столь же насущное, сколь […]: «Сходите в Трианон и лично заделайте тайную комнату». Я не знала, о которой (нет двух строчек). Граф воспользовался суматохой при отъезде, чтобы отправиться в Трианон […]. Графиня уверила меня, что ему потребовалось меньше часа, чтобы заделать вход под зем […].
Чтение закончилось. Гранье убрал листок обратно в коробку. Большая гостиная погрузилась в молчание. Слова писателя не давали мне покоя. Тайная комната. Трианон. Спасти Версаль.
– И что же, месье Гранье! Какой вы делаете вывод?
Писатель посмотрел на меня, удивленный резкостью моего вопроса. Во французском литературном мире принято анализировать, дискутировать, наблюдать. Интересоваться, задавать вопросы. А не делать выводы.
– В этом вся проблема. Никто никогда не находил тайную комнату в Трианоне.
– Потому что ее не существует?
– Скажете тоже….
– Тогда почему?
– Просто ее никто никогда там не искал!
18
Гранье первым вошел в бар-ресторан и поприветствовал хозяйку и официантов, собравшихся в глубине зала. В «Ла Марин» он был как у себя дома, а это лучшее место в Арроманше. Он передал заказ Эммы и Пьера и прибавил, как бы ни к кому не обращаясь:
– А мне как обычно, Леони!
Хозяйка сделала несколько шагов в сторону бара – длинной дубовой стойки – и ответила:
– Ну, Жан-Филипп, ты слишком много от меня хочешь. Со вчерашнего дня поставок не было. У меня кончилось сливочное масло. И уже час как нет электричества, а когда будет – неизвестно. Холодильники работают на генераторах, но я не знаю, сколько они протянут. Есть хлеб, варенье из смородины. Но это из быстрой заморозки…
– Ну значит, размороженный хлеб! – неохотно сказал Гранье, усаживаясь рядом с Эммой. – Не стоит привередничать, когда конец света на носу…
На этот раз Эмма не улыбнулась на его ироничное замечание. Она не стала дожидаться, когда им принесут заказ, и начала опять расспрашивать Пьера.
– Ты только что сказал, что все связано – срыв Интернета и аварии на станциях. Что именно ты имеешь в виду?
– Цель пиратов – не отключить Интернет, а взять под свой контроль стратегические компьютеры по всему миру. Атака во вторник, хоть она и создала беспорядки, была всего лишь отвлекающим маневром.
– Отвлекающим маневром?
Эмма и Жан-Филипп спросили одновременно, но второй сопроводил восклицание хохотом на весь ресторан. Пьер ответил, не глядя на женщину:
– К несчастью, это слишком просто понять. Ты помнишь, что такое backdoor у Shadows?
– Backdoor? Тайная дверь? Ну да, отлично помню, ошибка такая. Дэна обвиняли в том, что он нарочно оставил ее в своей операционной системе по требованию ЦРУ…
– Суть была в том, чтобы ЦРУ могло проникнуть, при помощи backdoor, в любой компьютер мира, чтобы покопаться в нем без разрешения владельца.
– Коллективная галлюцинация программистов, не иначе?
– Я тоже так думал. Увы, нет! Backdoor существует, Эмма. Пираты нашли ее.
– П-ф-ф-т. – Жан-Филипп Гранье издал новый пшик, на сей раз разочарованный.
– Что, не верите? – спросил Пьер. – Я до этой ночи тоже не верил. Но теперь есть доказательства, что пираты нашли входную дверь в Shadows. И, к несчастью, у них есть средства, чтобы проникнуть во все компьютеры мира, на которых стоит эта операционная система. То есть, по самым грубым оценкам, примерно девяносто семь процентов всех мировых компов… Понимаешь, нам всем срыв серверов из-за вируса затуманил разум! А это всего-то дымовая завеса! Вирус подействовал до того, как все началось через backdoor!
– Погоди, Пьер, помедленнее! Ты мне объясняешь, что пираты могут проникнуть во все компьютеры, которые работают на Shadows? Но я отлично помню, как Дэн говорил, что в них тридцать миллионов цифр кода. Там полно недостатков, конечно, но сотни программистов работают каждый день, чтобы ликвидировать их, как только они проявляются! Охотно верю, что пираты нашли тайную дверь, но если дело в этом, ее бы прикрыли за два дня!
– Не эту. Они нашли единственный вход, который не может закрыть никто, кроме, может быть, самого Баретта. Но Баретт…
Пьер осекся, но было уже поздно. Эмма побледнела. Она ухватилась за пляжную сумку и, словно пытаясь дать выход нервозности, которая ее захлестывала, вцепилась в бежевый свитер, наброшенный на плечи.
– Ничего не понимаю в программировании, – начал Гранье, – но все это кажется мне преувеличением. Пираты проникли в компьютеры благодаря этому вашему потайному лазу…
– Двери, – поправил Пьер.
Он пытался поймать взгляд Эммы; она тоже еле сдерживала улыбку.
– Бэк-дор, yeah! – глумился Гранье, изображая акцент героев из американских сериалов. – Но американские специалисты ведь в курсе, нет? Они скоро найдут решение, если уже его не нашли! Это даже не станет примечанием в круглосуточном рабочем графике Дэна!
Пьер не мог понять: Гранье не понимает или только притворяется?..
– Жан-Филипп, у вас ведь нет компьютера?
– Как вы догадались? И телевизора тоже нет.
Этот издевательский тон просто невыносим.
– А как же вы пишете свои романы? – спросила Эмма.
– Ручкой. Вы считаете, Толстой смог бы написать «Войну и мир», дубася по печатной машинке? Или Набоков смог бы набрать «Лолиту» на одном из ваших голубеньких компьютеров?
