Блог «Серп и молот» 2023 - Петр Григорьевич Балаев

сожительствовали в открытую! В моем представлении, особь мужского пола, верящая в то, что в него может влюбиться красотка, годящаяся ему в дочери, как в случаях с нашими маршалами, мужчиной не является. Это именно особь, перегруженная комплексами мужской неполноценности. Нет, всё может быть, конечно… Но сколько бы эта любовь продлилась, если бы Жуков, Конев и Малиновский не пристраивали своих блядей на теплые места себе под генеральский бок? Сколько времени продолжалась бы любовь к Родиону гражданки Гальпериной, если бы она, откликнувшись на страсть в два раза старше ее человека, продолжала стирать солдатские портки в банно-прачечном отряде, а не ставить подпись под меню для офицеров штаба фронта?

И пример для подчиненных, конечно… Уж не потому ли, что Малиновский развел в своем штабе… любовь, его штаб прозевал переброску со Сталинградского направления танковой армии немцев, удар которой стал настолько неожиданным для Южного фронта, что он попросту развалился, его командование растерялось?

Мне написали в комментариях: почему Малиновского не расстреляли, как Павлова? Не знаю. Наверно потому же, почему в живых, хоть и с понижением в должности, остался Козлов. Но с Малиновским ситуация выглядит так в свете судьбы его близкого друга и члена Военного совета фронта дивизионного комиссара Ларина, что там было серьезное разбирательство и оно могло привести не только к снятию с должности Малиновского и Ларина.

25 декабря дивизионный комиссар Илларион Иванович Ларин застрелился в своей квартире, оставив записку «Я ни при чём. Прошу не трогать мою семью. Родион умный человек. Да здравствует Ленин.».

25 декабря 1942 года Ларин оказался в своей квартире. Только он в это время занимал должность члена Военного совета 2-й гвардейской армии, которой командовал его друг Малиновский. Снова вместе. Они вместе были у реки Мышкова, отражая Манштейна. Из А. Исаева:

«До этого, 19 декабря 1942 г., по сообщению Особого отдела НКВД Сталинградского фронта, член Военного совета армии „вел себя нервно, ходил во весь рост и был легко ранен пулей в ногу, создавалось впечатление, что он искал смерти“. Что самое печальное, обстановка к тому моменту уже разрядилась. Если 19 декабря еще были поводы для беспокойства, то неделей спустя риск взлома обороны 2-й гвардейской армии и деблокирования окруженных исчез.»

(Мифы и правда о Сталинграде. Москва. Яуза. 2011)

По Исаеву выходит, что Ларин нервничал из-за того, что армия не сможет сдержать немцев, идущих на деблокирование Паулюса. Согласитесь, что Алексей Валерьевич — банальный дурак…

* * *

Поводы для беспокойства у Ларина были. И они не были связаны с Манштейном. Борис Соколов в своей книге «Маршал Малиновский» (Москва, 2016. Новый хронограф) приводит интересный документ, я его здесь тоже полностью приведу:

«Секретарю ЦК ВКП(б) тов. Маленкову.

от ст. батальонного комиссара А. Феденеева.

29. XII.42 г.

Будучи секретарем Военного Совета Южного фронта, я, после расформирования такового, находился в составе Донской оперативной группы под командованием генерал-лейтенанта Малиновского и весь период существования этой группы был вместе с тов. Малиновским.

В период существования этой группы, примерно во второй половине августа месяца 1942 г., когда штаб группы находился в г. Нальчике, произошел следующий факт.

При генерал-лейтенанте Малиновском на штатной должности — для особых поручений при командующем фронта — служил капитан Сиренко. Сиренко прибыл в Военный Совет Южного фронта вместе с т. Малиновским из армии, где он был при нем адъютантом, и весь период пребывания т. Малиновского на Южном фронте был при нем. Находился вместе с Малиновским он и в оперативной группе до момента прибытия ее в Нальчик.

В г. Нальчик было получено указание Ставки Главного Командования о слиянии группы Малиновского с Северной группой войск Закавказского фронта и выбытии генерал-лейтенанта т. Малиновского в распоряжение командующего Закавказским фронтом.

По получении этого указания т. Малиновский приказал штабу группы следовать в г. Орджоникидзе, куда должен был следовать и он для встречи с командующим Северной группы генерал-лейтенантом Масленниковым.

Которого числа точно не помню, но утром, когда все машины штаба группы и охраны были готовы, чтобы следовать в г. Орджоникидзе, было обнаружено отсутствие капитана Сиренко и водителя т. Малиновского, техника-лейтенанта Летинского. Отъезд был назначен на 7.00, но в 8.00 их еще не было. Несколько человек было отправлено на розыск, так как предполагали, что Сиренко вместе с Летинским и бывшим шофером дивизионного комиссара т. Ларина поехали на квартиру последнего, так как он был местный уроженец и в г. Нальчике находились его родные.

В этот период розысков меня отзывает к себе Малиновский и дает читать письмо, которое он нашел у себя в портфеле, адресованное мне. Письмо оказалось от капитана Сиренко. Обращаясь ко мне, он пишет, что обстановка на фронте сложилась очень тяжело, что-де наши генералы показали себя неспособными командовать, разложились, пьянствуют, развратничают, вроде старого развратника генерала Жук (генерал-майор Жук был на Южном фронте зам. командующего по артиллерии и прибыл в штаб фронта вместе с Малиновским из 6 армии). Что генералы возят с собой разных „жен“ и „дочерей“, а попросту возят проституток. Насмотревшись на все это, он, Сиренко, решил, что должен активно бороться с немцами за свою родину и решил идти в партизаны. Что уже маленький отряд он организовал, пока из 3-х человек, но он разрастется, и о нем, Сиренко, еще услышат. Подписал письмо он уже как командир партизанского отряда.

После этого стало ясно, что Сиренко удрал и подобрав на машину Малиновского шофера, мы последовали на Орджоникидзе.

В г. Орджоникидзе поехал один Малиновский, а мы по дороге были направлены в г. Грозный. По пути в Грозный т. Малиновский нас догнал, и в Военном Совете Северной группы я был вместе с ним. В г. Грозном Малиновский сказал мне, что сообщил о пропаже Сиренко в Особый отдел и что дано указание о розыске его и задержании. Затем я сам разговаривал с оперуполномоченным группы, фамилию его не знаю, так как видел его впервые. Находясь уже на Северо-Кавказском фронте в сентябре месяце со мной разговаривал начальник Особого Отдела фронта ст. майор госбезопасности т. Зиленин, из чего я сделал вывод, что факт этот Особым органам известен.

29. XII.42. Ст. батальонный комиссар А. Феденеев»

(РГАСПИ. Ф. 83. Оп. 1. Д. 19. Л. 11–12)

Борис Соколов, еще более умственно «одаренный», чем Исаев, делает вывод:

«Вероятно, история с бегством адъютанта и шофера Малиновского, и шофера Ларина вызвала у генерал-майора опасения, что особисты