Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев

Арбатов. Обижается, что я якобы пренебрегаю им. Хотя мне просто лень с кем бы то ни было общаться. А он вновь считает, что его обкладывают со всех сторон и не ценят. И что на XXVII съезде не быть ему уже членом ЦК. Якобы подумывает о превентивной отставке: «Может, потом понадоблюсь, вспомнят!» Тоже мне де Голль! Тем не менее он дважды за это время был у Горбачева. По его словам, резал ему «правду-матку» и о продовольственном положении, и о том, что кругом видим врагов: и ГДР, и болгары, и венгры, а о поляках и говорить нечего. Лучшие наши друзья, оказывается, Чаушеску, Ким Ир Сен. С ними все в порядке, все нормально, претензии спрятали в карман.

И о том, что с Западной Европой надо что-то делать. И что Рейгану не надо делать подарок: безальтернативное согласие Громыко на встречу с ним в Вашингтоне 28 сентября.

Сегодня ездили в Нагорное на военную учебу. 11 автобусов с мигалками. Движение за полчаса до нас останавливалось. Гражданская оборона. Генерал Алтунин и другие генералы и полковники. Все построено на том, что, конечно, разрушений и гибели будет больше, чем в ту войну, но что можно восстановить, спастись и опять жить.

Б. Н. вроде принял в основном записку по МКД, но несколькими вычеркиваниями и рядом пожеланий сводит ее дух к банальной газетной статье о героизме коммунистов.

Был разговор у Б. Н.'а у нас с Загладиным. Этот, как всегда, со всем соглашается и делать ничего не будет. У него другой уровень влияния на политику: записочки для К. У. вместе с Александровым. А «эти», т. е. Пономарев с его жалкими претензиями что-то значить и примитивными усилиями ради самосохранения, — не стоят ни извилины, ни нервной клетки.

А я весь горел от негодования: опять он тянет на лакировку, на дешевую пропаганду в пользу МКД, которое для него все равно, что обком, где надо дела представить наилучшим образом.

Да, я же не сказал о чем речь. О записке в ЦК по МКД. Наш проект для Пономарева опять «очернительский». Он не понимает, что его проверяют — на серьезность, на способность реалистически оценить положение, способность по новому, по современному взглянуть на вещи, выдать план — программу в этой его сфере, которая отвечала бы горбачевскому подходу к политике.

Наш же Б. Н. Горбачева презирает, считает его выскочкой и полным невеждой в большой политике, «аграрным секретарем», который два раза съездил за границу и воображает, что все постиг. Это высокомерие дорого обойдется Пономареву. Тем более, что оно обращено на человека, который превосходит Пономарева по всем параметрам в десятки раз, в том числе и по уму, и по образованности, и по принципиальности, и по порядочности. И к МКД у него здравый (а не полицейско-пропагандистский, как у Б. Н.) подход. И он добьется своего, скорее всего путем устранения Пономарева. Но еще год будет потерян. Да и Международный отдел окажется еще раз в дерьме, поскольку через Пономарева в ЦК мы с этим заданием не прыгнем.

Был на Секретариате ЦК. Слушали Леонова, первого секретаря Калининского обкома. О работе обкома в сельском хозяйстве Горбачев и все подвергли его беспощадному разносу с выводом: если так и дальше будет, придется снимать. И не только за невыполнение планов и полный завал по всем показателям, а — что особенно бросалось в глаза — за потакание фимиаму, восхвалений в свой адрес, за терпимость к подхалимству, за говорильню и показуху вместо конкретного дела, за партийную нескромность.

Макленнан с делегацией согласился приехать, хотя Черненко отказался его принимать. Оно и лучше — если от нас будет во главе Горбачев. Но суеты мне предстоит много, так как британский сектор совсем беспомощен. Не перестаю удивляться, насколько примитивны в большинстве своем наши работники, многие из которых состоят в Отделе по 25–30 лет!

Ни чувства современности, ни надлежащих знаний, ни способности подать — написать то, что знают.

Видимо, произошел второй «идеологический кризис» в моей биографии. Причина — та же: я вновь оказался в положении китайца, который поверил в лозунг «пусть расцветет 100 цветов». В марте Амбарцумов принес мне статью о Ленине и кризисе 1921 года. (Я даже предложил ее назвать «Ленин в 1918 году»). Попросил порекомендовать в «Вопросы истории». Статья — блестящая, свежая, умная и вся построена на ленинских мыслях. Но в ней и намеки на кризисы в Венгрии, Чехословакии, Польше и как их по-ленински преодолевать.

Трухановский меня, конечно, послушался и дал статью в ленинский, апрельский

номер.

А в сентябре (или августе) статью прочли в Варшаве. Заинтересовались ею сначала «ревизионисты». Нашли в ней поддержку своей линии. Дошло до Ярузельского. Он тоже одобрил и разослал аннотацию по Политбюро. Потом — хвалебная рецензия в «Трибуне люду». Этого было достаточно, чтобы статью начали читать в аппарате ЦК. Не знаю уж кто первый «стукнул», скорее всего Отдел соцстран, но последовало указание Зимянина ИМЭЛ'у — дать разгромный отзыв. Было исполнено. Потом — записка отделов науки и пропаганды… И вот сегодня в папке материалов по редколлегии «Коммунист» (где я тоже состою) я получил совершенно заушательскую погромную статью Бугаева, где и Амбарцумова, и редакцию «Вопросов истории» обвиняют в извращении ленинизма и т. п.

Звоню Косолапову, говорю: бандитизм, трапезниковщина в худшем виде. Он: ничего не могу сделать, указание. Но тут же стал мне доказывать, что статья и по его мнению уязвима. Я ему: не валяйте дурака, полгода никто этого (т. е. отступлений и извращений ленинизма) не увидел, а тут вдруг. Впрочем, понимаю: нужно измордовать Амбарцумова, чтоб полякам не повадно было, вместо того, чтоб вежливо указать самим полякам, что они извращают Амбарцумова.

Отдел науки выяснял у редакции «Вопросов истории», как статья появилась. Сказали правду: рекомендовал Черняев. Так что все всё знают: только ни мне, ни Трухановскому (который мне несколько раз панически звонил) никто официально ничего не сказал.

Косолапову тоже не была известна моя роль. Все делается «анонимно». Федосеев уже поручил десяти ученым дать заключение по статье и сделать выводы.

Как бы там ни было и как бы ни относиться к заушательской похабной статье в «Коммунисте», я редакцию подвел, и Трухановского, которому вот-вот избираться в академики, — лично.

А они-то мне так во все верили, мое мнение на протяжении двадцати лет было беспрекословно авторитетным!

Словом, надо подавать в отставку из «Вопросов истории».

Вот тебе и июньский Пленум с призывами к творчеству, к смелости, к обоснованному риску, к свежести мысли, а не пережевыванию известного!