Время жить. Пенталогия (СИ) - Виктор Тарнавский

— Вообще-то умею, — неуверенно сказал Билон. — В детстве выбивал в тире из воздушки по сорок-сорок пять очков из пятидесяти возможных. Пару раз приходилось стрелять из автоматической винтовки. Но из охотничьего ружья — никогда.

— Значит, будете учиться. У нас, как правило, не расстаются с оружием. Даже в наших местах, по местным меркам, плотно населенных, в степи можно наткнуться на хищника, а дичь по-прежнему служит важным дополнением к нашему столу. Порой нужно опасаться и недобрых людей. Полиция здесь лишь в Авайри, в глубинку она заглядывает, только если случается что-то экстраординарное, а так за порядком следит добровольная милиция. Вообще, в наших краях нужно уметь постоять за себя.

— Боюсь, я не слишком хорош в драке, — признался Билон.

— А причем здесь драка? Я же говорю, нужно просто уметь постоять за себя. Не быть слабаком и нытиком, пасующим перед трудностями. И не бояться ничего нового. Кстати, я бы посоветовал вам сейчас пройтись по поселку и обязательно заглянуть в трактир «Белый Клык», что на площади.

— Познакомиться со старожилами? — спросил Билон.

— Верно. Я вам говорил, мы довольно медленно принимаем к себе новых людей и внимательно приглядываемся к каждому новичку.

— И сколько нужно времени, чтобы перестать быть новичком? — поинтересовался Билон.

— Достаточно много. Мой отец приехал в Западный край, когда ему не было и двадцати пяти, и прожил здесь больше полувека. Однако его перестали считать новичком, только когда уже не осталось никого, кто помнил бы его приезд, а меня еще иногда называют сыном переселенца. Конечно, с учетом последних событий, все это начинает выглядеть как снобизм, но здешнее общество весьма консервативно. Надеюсь, вскоре ему придется измениться, но пока традиции у нас очень сильны. Так что, пройдитесь по улицам, покажитесь, загляните в трактир, поставите всем выпивку, ответите на пару вопросов — сделайте первый шаг к тому, чтобы перестать быть в наших краях заезжим чужаком, временщиком с материка.

— Могут возникнуть проблемы, — неохотно пробормотал Билон. — Я еще не успел как следует выучить свою легенду.

— Не думаю, что с этим будут какие-то трудности, — махнул рукой Кримел. — Никто не будет вас спрашивать о том, как выглядела главная площадь того городка, в котором вы, судя по вашим новым документам, получали образование, или как звали ваших тамошних учителей. По сути, от вас потребуется ответить только на один вопрос: почему вы приехали в Западный край? Не говорите всей правды, но и постарайтесь не темнить. Многие из нас появились здесь, потому что оказались не в ладах с законом там, на материке. Самое главное, чтобы вы были искренни.

— Постараюсь, — кивнул Билон. — Тогда, наверное, я пойду сейчас. Если я поднимусь в свою комнату, чтобы отдохнуть, наверное, мне потом не захочется никуда идти…

Голова висела на стене прямо над стойкой. Она незряче пялилась на посетителей яростными желтыми глазами-пуговицами и безмолвно шипела на них раскрытой пастью. Этот оскал встречал каждого посетителя трактира, и Майдер Билон от неожиданности даже вздрогнул. Плоская голова хищника была раза в два больше его собственной, а два молочно-белых клыка, изогнутых, словно ятаганы, были сантиметров по тридцать длиной.

— Сейчас такие крупные саблезубые встречаются редко, — сообщил Билону стоящий за стойкой кряжистый мужчина лет сорока пяти в кожаном фартуке, вязаном шерстяном свитере и старинных круглых очках с металлическими дужками. — Его убил мой прадед, здесь, на том самом месте, где стоит этот трактир.

— И поэтому он называется «Белый Клык»? — спросил Билон.

— Верно, — кивнул хозяин. — Вы новый газетчик с материка? Будете работать у Кримела?

— Да.

— Тогда подходите ближе, не стойте у входа, как бедный родственник.

— Спасибо, — Билон присел на высокий табурет у стойки и с интересом оглянулся по сторонам.

Зал с полутора десятками массивных столов из потемневшего от времени дерева терялся в полумраке. Под потолком из широких скрещенных балок висела люстра с несколькими тусклыми электролампочками, но их света хватало лишь на то, чтобы освещать стойку. В стенных нишах стояли несколько разномастных коптилок, однако горели только три из них, слегка рассеивая тьму вокруг столов, где на длинных лавках сидели около пятнадцати мужчин. Они вполголоса переговаривались между собой, из-за чего в трактире стоял постоянный легкий шум, что-то жевали и пили из больших глиняных кружек. Никто даже не повернул голову в сторону Билона, но он сам чувствовал, что его изучают внимательными и не слишком доброжелательными взглядами.

Пока к нему не проявляли видимого интереса, Билон начал разглядывать зал, который неплохо мог бы смотреться в каком-либо историческом фильме. Стены из кирпича, обмазанного белой глиной, были прикрыты тростниковыми циновками и лохматыми бизоньими шкурами. С потолочных балок свешивались связки сухих тыквочек. Между столами были во множестве прибиты бизоньи рога, очевидно, игравшие роль вешалок, а за спиной у трактирщика на двух крюках висело современное пятизарядное помповое ружье.

— Что будете пить? — голос трактирщика вернул Билона к действительности.

— А что у вас принято пить? — спросил в ответ Билон, стараясь держаться увереннее.

— У нас принято пить «Степную жемчужину», — наставительно сказал один из присутствующих, высокий пожилой человек в потертой кожаной куртке.

Он встал из-за своего стола и не спеша отправился к стойке. За ним, словно по команде, потянулись остальные. Билон попеременно переводил взгляд с одного лица на другое. Ни одного молодого, каждому, по крайней мере, не меньше пятидесяти, лица выдублены солнцем и ветрами, большие грубые руки, простая и строго функциональная одежда без изысков и нечто неуловимо общее в походке, выражении лица, манере держаться. В этой компании даже смуглый заморец с начавшей седеть черной короткой бородкой и в круглой расшитой бисером шапочке на голове смотрелся вполне к месту.

— Добрый вечер, — громко поздоровался со всеми Билон. — Я — Майдер Коллас, журналист. Буду работать в газете «Западный край». Вы разрешите мне вас угостить?

На стойке словно сами собой появились полтора десятка высоких стеклянных стаканов, наполненных доверху светло-коричневой жидкостью.

— Это наша «Степная жемчужина», — гордо пояснил самый старший, совершенно седой старик с морщинистым лицом. — Настойка на травах. На материке ее, небось, и не знают.

— Нет, — покачал головой Билон, осторожно поднимая полный до краев стакан, от которого пахло спиртом. — Ваше здоровье, господа!

Все взгляды были направлены на него, и Билон постарался выпить все одним духом и не пролив ни капли. Это было весьма сложным делом: «Степная жемчужина» была изрядно крепкой, а неведомые травы придавали ей странный насыщенный привкус. Удержавшись от того, чтобы прокашляться, и чувствуя подступающие к глазам слезы, Билон твердо поставил опустевший стакан на стойку и был вознагражден рядом одобрительных кивков. Люди вокруг степенно поднесли свои стопки к губам, а Билон тихонечко перевел дух. К счастью, в Зерманде он достаточно потренировался в поглощении крепких напитков, к тому же «Степная жемчужина» не шла ни в какое сравнение с зермандским пойлом, которое, похоже, настаивалось на креозоте и подавалось к столу в нагретом виде.

— Хорошо, — крякнул немолодой румяный здоровяк, смахивающий на раздобревшего на вольных хлебах беглого каторжника. — И надолго вы к нам, Майдер?

— Думаю, да, — у Билона уже начала кружиться голова, но мысли оставались ясными и четкими. — На востоке у меня не осталось ничего, о чем можно было бы жалеть.

— Так говорят многие, — без улыбки заметил стоящий несколько поодаль худощавый человек, выглядевший моложе большинства посетителей. Очки на носу придавали ему интеллигентный вид. — Однако потом часто оказывалось, что свою новую жизнь здесь они представляли несколько иначе. Вы не боитесь вернуться домой разочарованным?

— Мне не о чем жалеть и некуда возвращаться, — упрямо помотал головой Билон. — Я никак не представлял свою жизнь здесь, я хочу воспринимать ее такой, какой она есть. Многое здесь ново и незнакомо для меня, но я хочу, чтобы эта земля стала для меня своей. Там, откуда я уехал, я был мелким репортером в большой газете, обреченным всю жизнь бегать по городу с блокнотом и подлизываться к начальству. Здесь я хочу делать реальное дело и видеть его результаты!

Последние слова вырвались у Билона с удивившей его самого горячностью. Он уже не разбирал, излагает он свою легенду или выражает свои настоящие мысли. Если бы не пришельцы, внезапно промелькнуло у него голове, он и в самом деле был бы обречен на такую жизнь.