Пленники ночи - Лоретта Чейз

«А после этого вы пойдете к проститутке? — подумала про себя Лейла. — Или к любовнице?» Она наверняка у него есть. Но ей-то что до этого? — напомнила она себе.

— Это означает, что на сегодня мы закончили?

— Я мог бы вернуться после обеда. Но полагаю, это было бы… неразумно.

Лейла попыталась убедить себя, что не слышала никакого скрытого намека.

— Несомненно. Обед может затянуться до рассвета.

— Как знать.

— Во всяком случае, вы будете страдать от последствий чрезмерных возлияний.

— Похоже, что у вас не менее живое воображение, чем у меня.

Лейле показалось, что Эсмонд смеется, но когда она на него взглянула, то увидела, что он даже не улыбается, а взгляд его непроницаемых синих глаз остановился на ее волосах.

— У вас сейчас выпадет шпилька.

Лейла тут же подняла руку, но опоздала — Эсмонд уже воткнул шпильку на место.

— Ваши волосы всегда такие мягкие, — пробормотал он, не отнимая руки.

Лейла могла бы отстраниться, или убрать его руку, или еще каким-то образом выразить свой протест. Но тогда бы Эсмонд догадался, как сильно он на нее действует.

— И непослушные. Подчас мне бывает трудно с ними справиться.

— Интересно, какой они длины? Хотелось бы увидеть.

— Не думаю…

— Мы встретимся снова не раньше чем через неделю. И все это время этот вопрос будет меня мучить.

— Я могу вам рассказать, какой они… Почему только через неделю?

— После того как приедут Элоиза и Гаспар. До этого мои приходы и уходы сопряжены с неудобствами. Поэтому мне пока лучше держаться подальше от вашего дома.

Говоря это, Исмал вынул шпильку, которую только что воткнул на место, и осторожно вытащил прядь волос.

— А-а, они до пояса, — улыбнулся он.

— Я могла бы вам рассказать на словах, — с бьющимся сердцем сказала Лейла.

— Я хотел убедиться своими глазами. Мне нравятся ваши волосы. Они так восхитительно спутаны.

Лейла могла бы сказать, что и Фрэнсису тоже нравилось, когда ее волосы были в беспорядке. Но вкрадчивый голос Эсмонда и его легкое прикосновение начисто вытеснили из ее головы Фрэнсиса со всеми его колкостями.

— Я не терплю, когда слуги меня причесывают. Я не могу? спокойно сидеть даже у парикмахера.

— Полагаю, вы не только сами причесываетесь, но и одеваетесь? По этой причине все ваши платья застегиваются спереди?

Лейла еле удержалась, чтобы не прикрыть руками корсаж. Но это был бы бессмысленный жест: Эсмонд уже изучил ее наряды во всех деталях, даже успел понять, что и застежки карее-1 та тоже расположены спереди.

— Какой же вы наблюдательный.

— У меня пытливый ум. Это одна из причин, почему я все делаю так хорошо.

Улыбка Исмала была обезоруживающей. Лейле пришлось напрячься, чтобы не улыбнуться в ответ.

— Возможно, вы забыли, что я не отношусь к числу подозреваемых.

— Однако мне не удается забыть, что вы женщина. Он все еще задумчиво наматывал на палец ее локон.

— Именно по этой причине вы флиртуете со мной? Но кажется, вы забыли о Дэвиде? Несколько минут назад вы были обеспокоены тем, что можете опоздать на обед с ним.

Исмал вздохнул, отпустил локон и взял свою шляпу.

— Ах да. Эти утомительные подозреваемые. Тешу себя тем, что лорд Эйвори по крайней мере интересный собеседник. Слишком многие среди друзей вашего мужа не блещут, скажем прямо, интеллектом. Они ни о чем другом, кроме спорта и женщин — а женщины для них всего лишь спорт, — говорить не могут. Мне придется с ними изрядно поработать, если я хочу что-нибудь у них выудить. С помощью Эйвори, который будет моим гидом, я смогу встретиться с этими господами в привычной для них обстановке, где они будут сами собой.

— Интересно, что вы узнаете? — Лейла взяла в руки карандаш. — Как вам удастся их разговорить и что они вам выболтают? Я никогда не представляла вас в роли детектива. Хотелось бы мне быть мужчиной, чтобы посмотреть, как вы работаете.

— Полагаю, вам хотелось бы понаблюдать за вашим молодым фаворитом, — улыбнулся Исмал.

Это, конечно, было не все, но в этом она могла признаться.

— Более того. Если бы я могла, я набросила бы Дэвиду на шею поводок. Но не могу.

— Вот как? — Исмал приблизился к Лейле, и его запах окутал ее, словно паутина. — Хотите, я сделаю это за вас, мадам? Вам станет легче?

— Вам-то это зачем? — Лейла не отрывала взгляда от карандаша. — Разве это не помешает вашему расследованию?

— Нет, если только Дэвид захочет, чтобы его сдерживали. У меня создалось впечатление — после того, что вы мне о нем рассказали — что он был бы не прочь, если какой-нибудь друг был бы с ним строг, и вместе с тем он мог бы ему доверять. Вы меня понимаете? Я очень внимательно вас слушаю и я совсем не прочь, чтобы меня направляли. Но мне надо идти и собирать улики. До свидания, до следующей недели, когда приедут Элоиза и Гаспар.

— Значит, до следующей недели. — Лейла раскрыла альбом, чтобы избежать рукопожатия: она не была уверена, что сможет отпустить руку Эсмонда. — Спокойной ночи, месье, — вежливо попрощалась она.

Спустя неделю в доме появились Элоиза и Гаспар.

Каждый из них мог бы запросто в одиночку взять Бастилию.

Рост Элоизы был пять футов десять дюймов, а сложением она была похожа на памятник. Она была бы идеальной женщиной для Микеланджело — если бы его вообще волновали женщины. Один из учителей Лейлы уверял ее, что все модели Микеланджело были мужчинами.

— Надо просто внимательно изучить их мускулатуру, — настаивал мэтр. — Это, несомненно, были мужчины.

Можно только сожалеть, что мэтр не видел Элоизы.

Ее густые волосы были выкрашены в черный цвет, зачесаны в большой, тугой пучок и блестели так, словно их покрыли лаком. Глаза были такими же черными, как волосы, и так же блестели, так что создавалось впечатление, что и они покрыты лаком. Черты лица были словно высечены из мрамора: внушительных размеров нос, широкие скулы, огромный рот с крупными белыми зубами и челюсти, напоминавшие щипцы для орехов.

Гаспар тоже был огромен, темноволос и мощно сложен. И хотя он был чуть выше Элоизы, рядом с нею он казался более худощавым. Было странно слышать, как он называл свою жену «маленькая моя», или «моя девочка», или другими уменьшительными прозвищами.

Элоиза презирала эти нежности. Она обращалась к мужу по имени, а говоря о нем, называла его «этот человек»: «Этот человек все еще не принес угля? А что от них ожидать? Все они одинаковые. Ничего не соображают».

Даже через сутки Лейла все еще не могла опомниться от присутствия в доме Элоизы. Поэтому она не удивилась, что даже Фиона лишилась дара речи и промолчала полных две минуты после того, как Элоиза вышла из гостиной.