Пленники ночи - Лоретта Чейз

— Я знаю с десяток таких прозвищ, причем на двенадцати языках.

Собеседник Исмала с радостью ухватился за возможность перевести разговор в другое русло.

— Неужели на двенадцати? Впечатляет. И вы так же хорошо говорите на этих языках, как по-английски?

Хотя Исмал не назвал точного времени своего прихода, Лейла решила, что Эсмонд придет на следующий день в восемь часов вечера. Но он появился на пороге ее студии на час раньше, когда она сидела за столом, склонившись над альбомом для эскизов. На ней было то же платье и сомнительной чистоты рабочий халат, которые Лейла надела после ленча.

Могло быть и хуже, сказала она себе. Эсмонд вообще мог застать ее у мольберта, где от нее за версту несло бы масляными красками и лаком. Впрочем, какое это имело значение? Человек, который намерен каждый вечер по нескольку часов допрашивать художника и который, более того, появляется неожиданно, в час, когда его не ждут, вряд ли может претендовать на то, что будут соблюдены светские приличия.

— Вы, очевидно, прокрались через черный ход? — сказала Лейла, закрывая альбом.

— Как и обещал — так, чтобы меня никто не видел. — Исмал снял шляпу и положил ее на свободный табурет рядом с Лейлой. — Когда появятся Элоиза и Гаспар, это будет делать гораздо легче.

— Полагаю, вы имеете в виду парижских слуг? Тех, что «преданы и надежны».

— Вы работали. — Не обращая внимания па колкость, Исмал кивнул на альбом.

— Ничего особенного. Так… наброски. Чтобы чем-то себя занять. — Лейла закрыла альбом и положила его на кипу таких же тетрадей и аккуратно поправила края. — Мне вообще не следовало бы этим заниматься. Это невежливо по отношению к усопшему. С другой стороны, Фрэнсиса рассмешило бы, если бы он узнал то, что я не работаю, потому что горюю о нем.

— Лорд Эйвори сообщил мне, что вы прекратили принимать заказы на портреты более месяца назад. Я не знал, что это было ваше собственное решение, оказывается, предложения поступали, но вы их отвергали?

— Я хотела отдохнуть.

— Именно так мне и сказал лорд Эйвори вчера вечером.

— Вы встречались с Дэвидом вчера вечером? — удивилась Лейла. — Но я думала, что вы будете размышлять над моим списком.

— Что я и делал. А потом я решил немного отвлечься и случайно встретил маркиза.

Ей незачем так ужасаться. Глупо думать, что граф Эсмонд, как пай-мальчик, ляжет спать до полуночи. Где же он встретился с Дэвидом среди ночи? Наверняка в казино. Или в публичном доме. Удивляться нечему, убеждала она себя. Тем более тратить душевные силы на то, чтобы расстраиваться из-за Дэвида. А что касается Эсмонда — ночные похождения вполне согласуются с его характером и репутацией. Однако Лейла вдруг представила себе его дьявольские руки, ласкающие… кого-то другого… и у нее застучало в висках.

— Он был в вашем списке. Но кажется, у вас есть возражения?

— Никаких. Полагаю, вы знаете, что делаете.

— Но вам это не понравилось. — Исмал отошел от Лейлы и сел на софу, уставившись в потертый ковер на полу. — Я читаю на вашем лице явное неодобрение.

Лейла надеялась, что Эсмонд не заметит ее огорчения, хотя у нее не было никакого права осуждать графа за то, как он развлекается. С другой стороны, нет необходимости скрывать от кого бы то ни было свои чувства к Дэвиду.

— Ладно. Вы правы. Мне это не нравится. Я не хотела включать в список имя Дэвида, но вы попросили, чтобы я перечислила всех друзей Фрэнсиса, а Дэвид проводил с ним много времени. Но подозревать маркиза смешно. Вы можете себе представить его тайком подмешивающим яд в настойку опиума?

— У меня хорошее воображение, мадам. Вы даже не представляете, что я могу себе навоображать.

Лейла сидела спиной к окнам, так что Эсмонд вряд ли мог видеть, как краска прихлынула к ее щекам. В тоне его голоса слышался такой намек, что даже если бы граф сказал таким тоном простое «здравствуйте», оно прозвучало бы как двусмысленность.

А может быть, и нет.

Скорее всего все дело в ее собственном буйном воображении.

— Что ж, прекрасно. Если вам не жалко попусту тратить время — это ваша забота или забота того, кто вам платит.

— Вам нравится лорд Эйвори?

— Он интеллигентный и приятный молодой человек.

— Не похож на тип человека, который обычно составлял компанию месье Боумонту.

— Вы хотите сказать, на повесу? Но Фрэнсис очень часто общался с более молодыми и менее опытными людьми.

— И сбивал их с правильного пути.

— Фрэнсиса вряд ли можно было назвать человеком, который вел бы их в обратном направлении. Большинство из них в недавнем времени возвратились из большого путешествия по континенту. А с Фрэнсисом они совершали большое путешествие по полусвету.

— Отдавали дань увлечениям молодости?

— Да.

— Но что касается молодого человека, о котором мы говорим, вам бы хотелось, чтобы он этого не делал?

Какой смысл пытаться что-либо от него скрывать? Эсмонд расследует убийство, и ему необходимо знать все. Он уже вчера предупредил ее: вопросы будут бесконечными и многие из них —

дерзкими.

— Мне бы хотелось, чтобы Дэвид вообще не знал моею мужа. Он не похож на остальных. В нем нет ничего от типичного праздного аристократа. К сожалению, у Дэвида ужасные родители.

Они не имеют ни малейшего представления о том, как с ним обращаться. Они никогда не предполагали, что он станет наследником. Он вообще не должен был родиться. Между ним и его младшей сестрой Энн большая разница в возрасте.

— Его рождение, очевидно, оказалось большой неожиданностью для родителей.

— У него есть две старшие сестры, не помню их имен. Я с ними не знакома. Много лет тому назад Фрэнсис познакомился с его старшим братом Чарлзом.

— У Эйвори есть старший брат? Он никогда о нем не говорил.

— Чарлз умер примерно три года тому назад после несчастного случая на охоте — сломал шею. Его мать до сих пор носит по нему траур.

— Не может смириться с потерей?

— Герцогиня Лэнгфорд, кажется, ни с чем не может смириться и ничего не желает понимать. А герцог еще хуже, чем она. Их титул — это огромная, тяжелая ноша, даже для молодого человека, которого воспитывают как наследника. Но родители Дэвиду не помогали. Они просто ждали, что он станет Чарлзом — переймет все его привычки и вкусы, а вместе с ними — и друзей. Дэвид, естественно, взбунтовался. И вполне понятно, что, самоутверждаясь, он впадал в крайности.

— Мадам, ваш рассказ на многое раскрыл мне глаза. Я получил полезную пищу для размышлений. О причинах необычных привязанностей и дружбы. Мне бы хотелось продолжить разговор на эту тему, но я пообещал маркизу пообедать с ним и не хочу опаздывать.