Пленники ночи - Лоретта Чейз

Лейла подбежала к камину. Краем глаза Исмал увидел, как она быстро смахнула рукой слезы. И от этого быстрого движения у него защемило сердце.

Лейла была несчастна. Такой он ее нашел, и скорее всего она чувствовала себя несчастной всю эту неделю. И она была одна. Исмал сомневался, что Лейла доверила кому-либо, даже своей лучшей подруге, секреты своего растерзанного сердца.

А ему она и вовсе не должна доверять. Он не сможет противостоять искушению загнать ее в ловушку, воспользовавшись тем, что знает о ней. И это будет глупо во всех отношениях.

Надо остановиться. Переменить тему, отвлечь Лейлу. Поговорить о расследовании. Ведь он здесь именно по этой причине.

— Конечно, не вы сделали его ненавистным. Никто…

— Не надо меня успокаивать, — прервала его Лейла. — Подойдя к софе, она стала перекладывать с места на место многочисленные декоративные подушки. — Вы, конечно же, не сплетничали. Вы просто собирали информацию. Я не имею права указывать вам, как вести расследование.

— Кстати, по поводу расследования, — подхватил Исмал. — Мне следовало бы получше объяснить…

— Ну да, вы не успели. Я отвлекла вас своей пустой болтовней о моем прошлом. — Взяв красную подушечку, Лейла стала обрывать оборку, быстро моргая, чтобы смахнуть слезы.

О Аллах! Она сейчас расплачется и что тогда ему делать? Исмал сел на софу рядом с Лейлой.

— То, что вы мне рассказали, поможет делу, точно так же, как то, что вы на днях рассказали мне о лорде Эйвори. Характер жертвы очень часто может дать ключ к разгадке преступления, а иногда и преступника.

— А его частная жизнь? Она тоже дает ключ к разгадке? Вы сказали, что Фрэнсис был в отчаянии. Из-за любви.

— Потому что любовь противоречила его натуре. — Исмал уже начал терять терпение. — Ваш муж был не в ладу с самим собой.

— И этого бы не произошло, если бы он не встретил меня, — с горечью в голосе сказала Лейла. — Жил бы себе жил и не тужил. И никому не причинял бы зла или боли.

— Вы сами в это не верите.

— Неужели? Я весь этот долгий день только тем и занималась, что искала, во что бы поверить и не нашла ничего другого. А вы только что подтвердили мои догадки. Фрэнсис просто связался не с той женщиной.

— Мадам, но это же безумие.

— Вот как? Разве вы не думаете, что я приношу несчастье? Мой отец был предателем, а я решила скрыть убийство. У меня бывают такие приступы гнева, что я перестаю соображать и начинаю крушить все подряд. Я превратила жизнь своего мужа в ад — довела его до пьянства, наркотиков и продажных женщин. Вы не хотели браться за это расследование, не так ли? Потому что жертва был свиньей, а его жена — сумасшедшая.

— Вы все извратили, — оборвал Исмал Лейлу. — Я сказал, что он любил вас. Да, для него это было несчастьем, потому что страдала его гордость. Но вы не виноваты ни в его гордости, ни в его пороках. Просто не верится, что вы можете чувствовать себя несчастной из-за него. Даже плакать по нему…

— Я не пла…

— Вы плакали до моего прихода, и сейчас вы на грани слез и ждете, когда я наконец уйду и вы сможете проплакать всю ночь. Но он был свиньей!

Лейла взглянула на Исмала и отодвинулась от него.

— Свиньей, — повторил он. — Думаете, я не знаю, каким он был? Думаете, я такой дурак, что верил, когда он говорил, что вы всему причиной? Я всего лишь сказал, что он любил вас. Но разве это делает из человека — из любого человека — святого? Али-паша тоже любил свою жену Эмину. И при этом поджаривал людей на вертеле, разрывал их на части и стрелял по ним из пушки. А сколько раз из мести за нанесенную ему десятки лет тому назад обиду он крушил целые города, убивая мужчин, женщин и детей!

Говоря это, Исмал надвигался на Лейлу, и ей приходилось от него отстраняться.

— Он любил ее безумно, страстно, но в его гареме было триста женщин. Разве любовь совершила чудо и изменила его характер? — спросил Исмал. — А что могла сделать Эмина? Разве это была ее вина, что ее муж был безумцем?

— Не знаю. — Лейла посмотрела на Исмала. — А кто такой Али-паша?

Только когда Лейла подняла на него глаза и Исмал увидел ее изумленное лицо, до него дошло, что он сидит совсем рядом.

Что он натворил? Он потерял терпение. Потерял контроль над собой.

И выдал себя: первый ненормальный, который пришел ему на ум, не был каким-нибудь западноевропейцем — например Наполеоном, — нет, он заговорил об Али-паше. Из всех чудовищ в мире и во всей истории человечества Исмал выбрал албанца, своего соотечественника, своего собственного учителя и мучителя.

Надо было быстро сообразить, как вести себя дальше.

— Не говорите мне, что вы не слышали об Али-паше. Полагаю, ваш лорд Байрон и его друг лорд Браутон достаточно прославили визиря в своих произведениях.

— Я очень многого не читала. — Лейла внимательно смотрела ему в лицо. Исмал был уверен, что она что-то почувствовала, догадалась, что за его словами кроется какой-то секрет. Но какой — об этом она не должна узнать.

— Вы говорили об Али-паше так, будто были с ним знакомы. Вот и ответ на его молчаливый вопрос.

Исмал немного отодвинулся, испугавшись, что не сдержится и начнет трясти Лейлу.

— Да, я с ним встречался. Когда… путешествовал по Востоку.

— Я этого не знала. Это были государственные дела? — не унималась Лейла.

— Если вы не в настроении обсуждать расследование, мадам, буду счастлив рассказать вам о своих путешествиях, если вам это так интересно. Скажите только, что именно вы хотите, и я постараюсь вам услужить.

— Я хочу, чтобы вы прекратили разговаривать со мной снисходительным тоном. И стоит ли так горячиться?

— Вы ждете от человека, чтобы он оставался спокойным, а сами его постоянно обрываете. А до этого все время бегали по студии… Как я могу обсуждать с вами какие-либо вопросы? Я почти склонен думать, что вы все это делаете нарочно.

— Нарочно? — возмутилась Лейла.

— Чтобы отвлечь меня. Чтобы устроить скандал. Вы этого желаете? Я и тут к вашим услугам.

Беги, хотел он предупредить Лейлу, но подсел к ней совсем близко.

Она не вскочила, не убежала. Она подняла голову и попыталась вынудить его опустить глаза.

— Со мной этот номер не пройдет, — тихо сказал Исмал.

Он склонился над ней и увидел, что ее высокомерие и уверенность уступили место панике. Лейла собралась бежать, но теперь уже было поздно, Исмал оказался проворнее. Схватив ее, он сжал ее в своих объятиях и впился губами в ее губы.

Вот она — беда. И он сам ее накликал. Волны ярости и ревности захлестывали его. Бедой были ее мягкие губы и их предательская податливость. Сладостный яд желания забурлил в его крови.

Но и Лейла почувствовала эту беду. Она не была так уж не пробиваема. Исмал понял это по ее первой реакции на свой поцелуй — быстрой и отчаянной. Она длилась всего секунду. Ом мучительное мгновение — и Лейла выскользнула из его рук.