i 77717a20ea2cf885 - Admin
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Сэр Майкл, а почему я не вижу этой вашей синей ауры? Между прочим, мы довольно долго бродили, мне полагается уже согнуться крючком. Признавайтесь, что вы сделали?
Он улыбается. На щеке снова обозначается трогательная ямочка.
- Попробуйте разобраться сами, Иоанна. Считайте это домашним заданием.
Вот чёрт! Или я вправду на что-то подписалась?
...Переодеваясь, я отслеживаю голубые искорки на изнанках рубашки и куртки. Ничего себе, этот красавчик каким-то образом умудрился навесить ауру на одежду! Надо расспросить, как ему это удаётся.
И, честно сказать, от мысли о том, что он своими прекрасными паладинскими ладонями касался рубашки, что потом так плотно прилегала к моему телу, пробирает сладкая дрожь.
Ой, Ванька! К чему тебе эти страсти на склоне лет?
Васютины завсегдатаи наслышаны об отъезде хозяина, если не с ним же на сборах пребывают, и потому трактир пуст. Тем не менее, я прошу Яна поставить разогревать ужин, потому что наниматель мой приедет с учебных боёв голодный как пёс, верняк. Ежели поехали в поход одним днём - вряд ли мужики стали вожжаться с кашеваром, смысла нет, коли вечером по домам возвернутся. А так - мужчина поужинает как следует, подобреет, заодно в моих мирных намерениях убедится.
Угадываю, однако. Двадцати минут не проходит, как во двор заваливается кавалькада: Васюта плюс вчерашние гости. Или я становлюсь чересчур подозрительна, или он не хочет встречаться со мной наедине.
- Добрый вечер, мальчики - говорю с крылечка как можно дружелюбнее. - Не обедали, поди, так заходите поужинать. Найдём чем покормить.
И иду накрывать на стол.
Видели бы вы, как они на меня смотрели: Флор, Аким, Василий, Добрыня, Илья... Во главе с Васютой. А они думали - я его здесь со сковородкой поджидаю? Может, и думали. Потому что простреливали меня взглядами, как пулемётными очередями, я разве что не вздрагивала, пока их потчевала. И ничего, улыбалась всем мирно, а у самой в голове мысль: чего же он им такого наговорил? Потому что, вижу, смотрят на меня всё более сочувственно. Дожидаюсь, пока у них по кругу начинает разливаться бутылочка, и деликатно их покидаю. Болит голова. В самом деле, болит.
- Иди-ка ты отсюда, - выпроваживает меня Ян с кухни. - Без тебя управлюсь.
Здесь нет ни анальгина, ни но-шпы, а из того, что под рукой, разве что... Хм. Рубаха с навешенной лечебной аурой. А почему бы и нет? Она же настроена на меня в целом, и неважно, в каком месте кольнёт. Поколебавшись, ложусь в обнимку с одной из подаренных рубашек, и не проходит и минуты, как перед глазами пляшут знакомые синие всполохи, мало того - я даже чувствую, как тёплые руки осторожно массируют виски и затылок. Латыни только не хватает... Прижавшись щекой к тонкому полотну, засыпаю.
Сплю я сегодня вообще бессистемно, и неудивительно, что просыпаюсь среди ночи, в неурочный час. Нора храпит на коврике, у меня же - ни в одном глазу. С бессонницей я на "ты", знаю по опыту, что сразу её не прогнать, поэтому бреду на кухню: выпить чаю, отвлечься. И вздрагиваю, потому что у кухонного окна спиной ко мне стоит Васюта. Блин, хорошо что дверь не скрипит, я тут прусь себе в ночной рубашке, по привычке, как дома.
А что это он здесь делает? Тоже бессонницей мается? Или опять караулит, как в первую ночь?
А как он тогда здесь же чаем меня отпаивал, наставлял, подбадривал, лапки мои в своих ручищах держал... Я ведь всё, оказывается, помню, и до чего жаль его становится! Ну, не дурак ли он со своими переживаниями!
Тихо ретируюсь, прикрываю за собой дверь и рада без памяти, что петли смазаны и не выдают моего присутствия. Вздыхая, на цыпочках возвращаюсь к кровати и сижу какое-то время бездумно, потом разыскиваю джинсы.
Нарочно топая, не таясь, захожу в кухню. Стучу Муромцу в плечо, как в дверь.
- Васюта, так и будем дальше друг от друга прятаться? Давай хоть поговорим...
Он поворачивается ко мне, едва не сбив с ног, до того громадный, и даже в темноте я вижу, насколько он измучен. У него действительно слишком большая совесть
-Ты думаешь - говорю, сдерживая дрожь в голосе, - я забыла, как ты со мной тут нянькался? И не только в ту ночь... Ты всё время обо мне заботишься. Просто силу свою иногда не рассчитываешь. Ты ж не привык с бабами возиться, они хрупчее...
А сама глажу его по бицепсу, то ли его, то ли себя успокаиваю. И думаю: откуда я знаю, к чему он привык? Я вообще про него ничего не знаю... Он шумно вздыхает, но молчит.
- Ты просто завёлся ни с того, ни с сего. Если тебе не нравится, что я на твоего сэра как-то по-особенному смотрю - не буду я с ним встречаться. И если так хочешь - сажай меня на своего Чёрта, как-нибудь удержусь, может, он не такой и страшный... Я ведь лош... коней за всю жизнь издалека только и видела, а уж таких, как твой, у нас и не водится.
Плету, что в голову придёт, лишь бы не молчать. Он осторожно снимает с плеча мою руку, целует ладонь. У меня перехватывает дыхание.
- Васюта-а, - шепчу жалобно, - прекрати, что ж ты делаешь... - А руку отнять - духу не хватает. - И потом, не хочу, чтобы ты с другом из-за меня ссорился. Мне уж уходить от вас скоро, а вы тут останетесь, из-за меня незамиренные...
Я почему-то оказываюсь притиснутой к его груди. И обмираю, и слышу, как гулко бухает его сердце. Руки его, могучие, жилистые, могут быть, оказывается, и мягкими, и бережными... Так ничего и не сказав, он отстраняется от меня и быстро уходит.
И что это было?
Чайник, бедный, успевает выкипеть, исходя паром, пока я сижу, тупо уставившись в тёмное окно. Пить совершенно не хочется.
Утро встречает меня знакомыми постуками во дворе и Нориной когтистой лапой. Припомнив, что с вечера ничего не заготовила на завтрак, поспешно вскакиваю. На миг замираю, вспомнив вчерашнее, но... есть дела, есть работа, подумаем о загадках позже. Сейчас заявятся два голодных мужика, а у меня на плите пусто.
К счастью, есть такой типовой и беспроигрышный вариант для холостяков, как яичница, а для разнообразия можно её немного облагородить. Режу кольцами лук, помидоры, отправляю на сковороду. Затем туда же - хорошие ломти ветчины и отварной курицы. В омлетную смесь добавляю соль, специи, горсть порезанного кубиками белого хлеба, заливаю всё на сковородку, и - в печь. Омлет получается, что надо, толстый, пышный, в пенках и под конец удачно перемещается на подогретое блюдо. Посыпаю сверху зеленью. Красиво, должны оценить! И встречаю "своих" мужиков:
- Доброе утро, мальчики!
- Доброе, - улыбается Ян. Он-то мне искренне рад, а Васюта лишь стеснённо кивает. Подсаживаюсь к ним, но толку чуть, в мою сторону он даже не смотрит. Янек украдкой кидает на меня вопросительный взгляд; я украдкой развожу руками: ума не приложу, как дальше быть. Так и секретничаем за Васютиной спиной.
После завтрака он, опять-таки молча, уходит. Переглянувшись в очередной раз, мы с Яном убираем посуду.
Я не выдерживаю.
- Не знаю, что с твоим твердолобым родственничком делать! - В сердцах швыряю в мойку полотенце. - И как это получается: шею свернули мне, а я же ещё должна за ним бегать, чуть ли не прощения просить!
Раскипятившись, загружаю себя работой по полной программе. Шпарю с Янкиной помощью поросёнка и ставлю запекать с гречневой кашей, творю тесто для долгожданных пирогов, делаю начинку из яблок, из капусты. С остервенением снова рублю капусту, на этот раз для борща. Ян косит с опаской, держась на всякий случай подальше.
Приезд сэра Майкла не застаёт меня врасплох, но я и не думаю переодеваться в свой прекрасный костюмчик для верховой езды. Всего лишь споласкиваю руки, кое-как привожу себя в порядок и... всё. Выхожу на крыльцо в чём есть, демонстративно прислоняюсь спиной к столбику, подпирающему крышу. На душе - кошки скребут.
Глаза сэра заметно суровеют.
- Васюта запретил вам выезжать? - отрывисто спрашивает он.
- Нет! - огрызаюсь. - Это я себе запретила. Я и так между вами, как чёрная кошка, и чувствую, что с каждым днём будет всё хуже. И почему, скажите, я должна за ним бегать по пятам и уговаривать помириться? Между прочим, это я - пострадавшая сторона!
И вдруг чувствую, что вот-вот разревусь. Лютик, не понимая причин задержки, тянется ко мне мордой, вытягивает губы - и я с облегчением лезу в карман за припасённой горбушкой. Можно отвлечься на коняшку и скрыть, что совершенно раскисла.
- Это бунт? - поражённо спрашивает сэр Майкл.
- Можете считать, что так. - Перевожу дыхание, чтобы выровнять голос. - И что вы со мной будете делать? Накажете?
- Даже не знаю, - сэр задумывается, одновременно к чему-то прислушиваясь. - Право, дорогая леди, мне кажется, тому, что сейчас произойдёт, вы бы предпочли наказание.
Не успеваю понять, а что, собственно, он имеет в виду, как во двор влетает взмыленный Чёрт. С, естественно, хозяином на спине.
- Нет, - говорю в панике. - Нет, только не это!
Кто меня вчера за язык дёргал!