Лесная газета. Сказки и рассказы (сборник) - Виталий Бианки

– Поняла, поняла! – обрадовалась Таня. – Гляди, мама, сейчас притащит мне Латка бареточку!

И верно: тащит Латка из-под лавки… что это? Да старое голенище!

– Ай, дурашка! – рассердилась Таня. – Баретку, баретку, я тебе сказала, а не голенище! Понимаешь? Ба-рет-ку! Ищи, ищи!

Латка виль-виль-виль хвостом-культяпочкой – да в дверь! Минуты не прошло – тащит из чулана… дохлого крысёнка. И подаёт Тане в руки.

– Фу, гадость! – чуть не плачет Таня. – В крысёнка, что ли, я ногу обувать буду? Бессовестная какая!

А мать говорит:

– Зачем напрасно бранишь собачку! Откуда ей знать, что это такое «баретка»? В городе такого слова и не слыхали. Ты покажи ей другую свою бареточку, дай хорошенько понюхать её – вот она и поймёт. Собаки всё больше носом понимают.

Таня дала понюхать свою баретку Латке, та и поняла: нырк под кровать – и тащит Танин полуботинок.

– Вот умница! – обрадовалась Таня.

Быстренько обулась и побежала в школу.

Пришла весна. Лёд на озере стаял – и засияла вода, синяя-синяя!

В первый раз побежала Таня со своей Латкой на берег. Собачонка с разбегу – бух в воду! Таня кричит:

– Сумасшедшая, куда ты! Вода ледяная – воспаление лёгких получишь!

Куда там! Резвится себе в воде, плавает.

Подошли соседские мальчишки Коля и Толя. Коля наклонился, поднял камень со свой кулак и кричит:

– На, Латка, на!

Размахнулся да как швырнёт камень в озеро! Камень – бульк! – и пошли круги по воде.

А Латка – нырк! – и скрылась из глаз. Таня так и ахнула:

– Утонула моя собачка!

А Латка и не думала тонуть: достала камень со дна, вынырнула, фыркает, плывёт. Вылезла на берег и подаёт Тане добычу, а у самой весь рот в крови: разорвала об острый камень. Мальчишки смеются:

– Ай, собачонка – нырок, настоящий водолазик!

Таня очень рассердилась на мальчишек и поскорей увела Латку домой.

В конце лета приехал дядя Петя – в отпуск.

– Ну как, – спрашивает, – собачка испанской породы? Понравилась?

– Очень хорошая собачка! – отвечают мать и Таня в один голос. – Прямо умница собачка!

– Вот и чудно! Завтра пойдём с ней.

C этой породой как раз на уток охота. Я себе и двустволку купил.

Рано утром пришёл учитель, и дядя Петя собрался с ним на охоту. И Таню с собой позвали – дичь помогать нести.

Идут по берегу озера. Латка впереди бежит, за ней дядя Петя с двустволкой шагает, за ним учитель с одностволкой, позади всех – Таня.

Вдруг – шырр! – вылетает из камышей утка.

Дядя Петя – бах! бах! – из своей двустволки, учитель – ббах! – из своей одностволки. А утка летит себе – и скрылась за лесом.

Дядя Петя проводил её глазами, почесал в затылке и говорит:

– Это чирёнок. Больно маленькая утка. И мчится как сумасшедшая. В такую попасть невозможно.

А Латка сразу после выстрелов бросилась в камыши, поплавала там, поплавала – видит, что там убитой утки нет, и вернулась к охотникам.

Зарядили ружья. Пошли дальше. Теперь учитель впереди.

Вылетает из камышей большая утка – кряква.

Учитель – ббах! Дядя Петя – бах! бах!

Утка только ходу наддала и скрылась из глаз.

– Кхм! Кхм! – откашлялся учитель. – Верно, помирать полетела…

Дядя Петя промолчал, а Латка на этот раз даже не полезла в воду. Зарядили ружья. Пошли дальше.

Но сколько ни вылетало из камышей уток, сколько ни бабахали учитель и дядя Петя, птицы улетали целёхоньки. И каждый раз охотники находили причину, почему дичь не падает. А Таня шла за ними и улыбалась: радовалась, что утки спасались от выстрелов живы и здоровы.

Наконец охотники устали и присели отдохнуть.

Таня отошла от них в сторону, выбрала местечко, где камыши отошли от берега, и стала купаться. А Латка плавала с ней, плавала и заплыла в камыши.

Только вылезла Таня из воды, оделась – плывёт из камышей Латка и держит в зубах… утку. Вылезла и подаёт Тане в руки.

Таня смотрит: утка живёхонька! Сама хоть большая, а крылья ещё не отросли, летать не может. Шлёпунцами таких зовут, потому что они как кинутся удирать, так крыльями по воде – шлёп-шлёп-шлёп! – а подняться в воздух – никак! Вот Латка в камышах его и поймала.

Таня крикнула дядю Петю. А Латка уж второго шлёпунца тащит.

Пока охотники «ох!» да «ax!» – шесть утят перетаскала, целый выводок!

– Ох, и пристыдила нас собачонка! – говорит дядя Петя. – Стреляли мы, стреляли – ни одной утки на обед не взяли. А Латка сплавала – полдюжины обедов принесла. Да без выстрела. Вот это так добытчик!

Таня спрашивает:

– Какие-такие «обеды»? Не дам шлёпунцов убивать! Мои шлёпунцы: мне их Латка принесла. Пускай все у меня и живут!

Охотники видят – делать нечего. Таня права: её утки. Поклали всех живыми в мешок, потащили домой. Ох, и смеху было над охотниками в деревне! «Ваша дробь, – говорят, – только живит дичь!»

Ну да охотнички и сами над собой посмеялись с другими.

– Сами видим – не годимся в стрелки. Мы и ружья решили продать. Пускай Латка одна за нас на охоту ходит: у неё это лучше получается.

А Таня так всех шестерых утят и выкормила.

Осенью, когда дикие утки собрались в отлёт, им подрезали отросшие крылья – и они остались зимовать в курятнике. Таня их вволю кормила, и они очень привязались к доброй девочке. Услышат её голос издали и – квяк! квяк! квяк! – ковыляют к ней навстречу все шестеро, одна за другой – гуськом.

Школьники готовились к празднику Седьмое ноября, украшали зелёными ветвями свои классы. И задержались в школе до поздних сумерек.

Кто близко живёт – тем ничего. А Тане с соседскими Колей и Толей, второклассниками, три километра домой идти – да лесом, да полями. А в лесу дорога чёрная-чёрная – размыло дождями.

Мальчики говорят:

– Мы лучше не пойдём – подождём, пока лошадь пришлют. Дороги нисколько не видать. Боязно идти.

Ну, а Таня – та смелая! Когда с ней Латка – ничего не боится. А Латка от Тани никуда, и в школу вместе ходят; пока Таня в классе, Латка во дворе играет.

Таня и говорит мальчикам:

– Эх вы, трусишки! Да ведь моя Латка впереди нас побежит, нам дорогу указывать будет. Уж не собьётся с пути: она дорогу носом видит.

Уговорила мальчишек.

Вошли они в лес – совсем темно, дороги в потёмках не видно. А Латка впереди бежит – Латку ребятам видно: мелькает впереди белая Латкина спина. Белое на чёрном даже в потёмках видно.

Шли так ребята, шли – ночью дорога куда дольше кажется – шлёпали, шлёпали… И вдруг повалил снег!

Первый в году снег, а густой-густой, крупными хлопьями – всё кругом закрыл.

И Латка вдруг затявкала, затявкала и умчалась куда-то прочь. Верно, заяц на дорогу вышел – зайца погнала.

Прошли ребята немного вперёд, чувствуют – под ногами у них неутоптанная земля. Ещё маленько прошли – на кусты стали натыкаться, на деревья… Дорога совсем куда-то потерялась.

Пошли ребята назад – как, им казалось, только что шли. Нет дороги. Взяли вправо – нет дороги, чаща. Повернули налево, шли, шли – лес будто реже, верхушки деревьев стали видны, а дороги всё равно нет.

Остановились ребята: поняли, что заблудились…

Мальчишки посопели-посопели – и в рёв!

Тане хуже всех: ведь это она уговорила маленьких Колю и Толю не дожидаться лошади, самим домой идти. Теперь и поедут за ними – не найдут в лесу, раз уж с дороги сбились. И Тане одной отвечать.

Таня усадила мальчиков под шатёр большой ели; даже в темноте разобрала, что это ель: здорово колется…

А Коля и Толя в голос ревут, причитают:

– Пропали наши головушки! Мы на холоду замёрзнем, нас волки-медведи съедят!..

– Цыц, вы! – Таня на них. – Никаких тут волков-медведей сто лет нет – всех повывели.

А самой как раз и вспомнилось: вчера только мать рассказывала, что объявился в лесу за озером медведь. Тёлку задрал. Долго ли ему сюда перебежать?.. И ух как страшно самой стало! Хотела ещё Латку крикнуть – голос перехватило: а ну как вместо Латки да медведь услышит!..

Мальчики замолчали, только всхлипывают. Слышно в тишине: мягко так падают холодные пушинки на землю, на ветки. Чуть шебуршит в лесу.

И вдруг послышалось Тане – шум какой-то издали! Ближе, ближе… Будто баба-яга – костяная нога идёт по дороге, клюкой постукивает.

Ближе, ближе… Цок-цук! Цок-цук! Цок!..

Мальчики всхлипывают, ничего не слышат. А у Тани прямо сердце зашлось от страха. Хоть бы Латку сюда: она бы носом разобрала, что там…

Между тем в деревне уже хватились Тани и мальчиков: уж ночь, снег повалил, а ребят всё нет из школы.

Колхозники живо запрягли лошадь, и Танина мать погнала в школу: думала, ребята ещё там.

Въехала в лес. Стучат лошадиные подковы по мёрзлой земле, дорога снегом покрыта – видна в темноте.

Доехала быстро. Но школа оказалась закрытой, а сторожиха сказала, что Таня с обоими мальчиками ушла домой ещё в сумерки.

– Не иначе как с дороги сбились, в лесу плутают, – догадалась мать. – Замёрзнут малыши!