Лесная газета. Сказки и рассказы (сборник) - Виталий Бианки

Анютка так и ахнула:

– Ну, умница! Что за умница! Из ястребиных когтей вырвалась!

Ещё прошло несколько дней.

Прибежала Анютка на реку – нет Белого Зеркальца!

Спряталась в кусты, набралась терпенья – ждёт.

Наконец летит утка из лесу; в лапах у неё жёлтенький комок.

Спустилась на воду.

Глядит Анютка: рядом с Белым Зеркальцем пушистый жёлтенький утёнок плавает.

«Вывелись утятки! – обрадовалась Анютка. – Теперь Белое Зеркальце всех из дупла на речку перетаскает».

Так и есть: утка поднялась и полетела в лес за другим птенцом.

Анютка всё сидит под кустом – ждёт, что дальше будет.

Вылетела из лесу ворона. Летит, по сторонам поглядывает – где бы чего на обед промыслить?

Заметила у берега утёнка – стрелой к нему. Раз, раз! – клювом по голове, убила, разорвала на куски и съела.

Анютка остолбенела – и крикнуть не догадается. Ворона опять в лес – и спряталась на дереве.

А Белое Зеркальце летит уж со вторым утёнком.

Спустила его на реку, ищет первого, крячет – зовёт. Нет нигде!

Плавала, плавала, все камыши обшарила – нашла только пух. Поднялась на крылья и помчалась в лес.

«Ах, глупая! – думает Анютка. – Опять ведь ворона прилетит, твоего утёнка разорвёт».

Не успела подумать, глядит: утка круг дала, подлетела из-за кустов назад к реке, шмыгнула в камыш – и спряталась там.

Через минуту летит ворона из лесу – и прямо к утёнку.

Тюк носом! – и давай рвать.

Тут Белое Зеркальце выскочила из камыша, коршуном налетела на ворону, схватила за горло и тащит под воду.

Закружились, заплескали птицы крыльями по воде – только брызги летят во все стороны!

Анютка выскочила из-под куста, глядь: Белое Зеркальце в лес улетает, а ворона мёртвая на воде лежит.

Долго не уходила Анютка с реки в тот день. Видела, как Белое Зеркальце остальных десять утят в камыш перетаскала.

Успокоилась Анютка:

«Теперь, – думает, – не боюсь я за Белое Зеркальце: она и за себя постоять умеет и детей своих в обиду не даст».

Пришёл август месяц.

С утра на реке палили охотники: начиналась охота на уток. Весь день Анютка не находила себе места: «А ну, как убьют охотники Белое Зеркальце?»

С темнотой палить перестали. Анютка забралась на сеновал спать. Только заснула, вдруг голоса на дворе.

– Кто тут? – мельник кричит из избы.

– Охотники! – отвечают.

– Чего вам?

– Пусти на сеновале переночевать!

– Ночуйте, пожалуй. Да смотрите, как бы огня не заронить в сено!

– Не бойсь! Некурящие.

Заскрипели двери сарая, и охотники полезли на сено.

Анютка забилась в угол, сама слушает.

– Здорово набили! – говорит один охотник. – У тебя сколько?

– Шесть штук, – отвечает другой. – Всё шлёпунцы.

– У меня восемь. Одну было матку чуть не стукнул. Собака нашла выводку. Матка поднялась, гляжу: что-то будто белое у неё на крыле, вроде бы – тряпочка. Рот разинул, да и прозевал. Двух молодых собака задавила с этой выводки. Айда утром опять на то место: матку убьём – шлёпунцы все наши будут!

– Ладно, пойдём.

Лежит Анютка в сене ни жива ни мертва. Думает: «Так и есть! Нашли охотники Белое Зеркальце с утятами. Как быть?»

Решила Анютка ночь не спать, а чуть свет бежать на реку – не дать охотникам Белое Зеркальце убить.

Полночи ворочалась, сон от себя гнала.

А под утро сама не заметила, как заснула.

Просыпается, а уж на реке палят.

– Нет больше моего Белого Зеркальца! Убили тебя охотники!

Идёт к реке, ничего перед собой не видит: слезы свет застилают. Дошла до плотины, думает: «Вот тут моя уточка плавала. И зачем я её отпустила?!»

Глянула на воду, а по воде Белое Зеркальце плывёт и восемь утяток за собой ведёт.

Анютка: «Уть, уть, уть!»

А Белое Зеркальце: «Ваак! Ваак!» – и прямо к ней.

Палят на реке охотники. А утка с утятами у самой мельницы плавает. Анютка хлеб крошит, в воду им бросает.

Так и осталась Белое Зеркальце жить у Анютки в запруде. Поняла, видно, что Анютка в обиду её не даст.

Потом птенцы подросли, летать выучились, разбрелись по всей речке.

Тогда и Белое Зеркальце с запруды улетела.

А на следующий год, только вывела жёлтеньких утят, сейчас привела их в запруду – и к Анютке.

Теперь уж все охотники кругом Белое Зеркальце знают, не трогают её и зовут Анюткиной уткой.

КУЗЯ ДВУХВОСТЫЙ

Сергейке очень хотелось поймать какую-нибудь птичку, особенно кузю – большую белощёкую синицу. Уж очень они, кузи, весёлые, бойкие, смелые.

Клетка у Сергейки была, а западню ему дали товарищи.

На три дня дали. И в первый же день Сергейке попался в западню кузя.

Сергейка принёс его домой и стал пересаживать из западни в клетку. Но кузя так бился, дрался и клевался, что Сергейка ненарочно выдрал у него несколько перьев из хвоста. И стал кузя двухвостый: сзади по бокам торчат перья вилочкой, а посредине ничего нет.

Сергейка подумал: «Куда мне двухвостого! Мальчишки засмеют, скажут: «Общипанный, в суп его надо».

И решил кузю выпустить и наловить других птиц. Два дня ещё оставалось у него. А кузя прыгает себе с жёрдочки на жёрдочку, перевёртывается вниз головой, как обезьяна, и долбит своим крепким клювиком зёрна. Солнце в комнату заглянет, он запоёт:

– Зин-зи-вер, зин-зи-верр! – так весело, звонко. Будто никогда и на воле не был, всегда жил в клетке.

Сергей стал его выгонять из клетки, – кузя как крикнет:

– Пинь-пинь-черрр! – как зашипит на него!

Пришлось выставить клетку в окно и открыть дверцу. Улетел кузя. Сергейка опять западню поставил.

Утром приходит и ещё издали видит: захлопнута западня, кто-то попался. Подошёл, а в западне кузя сидит. Да не какой-нибудь, а тот самый: двухвостый!

– Кузенька! – взмолился Сергейка. – Ты же мне мешаешь других птиц ловить. Один только день и остался мне ловить их.

Он взял западню с кузей и пошёл прочь от дома. Шёл-шёл, пришёл в середину леса и там выпустил кузю. Кузя крикнул:

– Пинь-пинь-черрр! – И скрылся в чаще.

Сергейка вернулся домой и опять поставил западню.

На другой день приходит – опять кузя двухвостый в западне!

– Пинь-пинь-черррр!

Чуть не расплакался Сергейка. Выгнал кузю и отнёс западню хозяевам.

Прошло несколько дней, Сергейка скучал и уже стал думать: «Зачем я кузю выгнал? Хотя и двухвостый, а какой весёлый».

Вдруг за окном:

– Пинь-пинь-черррр!

Сергейка открыл окно, и кузя сейчас же влетел в избу. Прилепился к потолку, перелетел на стену, увидал таракашку, тюкнул его носом и съел.

И стал кузя жить в избе у Сергейки. Захочет – в клетку залетит, зёрнышек поклюёт, выкупается в ванночке и опять вылетит: Сергейка клетку не закрывал. Захочет – по всей избе летает, тараканов ищет.

Склевал всех тараканов, крикнул «пинь-пинь-черр!» и улетел.

ЛАТКА

Таня сидела на крылечке – смотрела, как солнце тихонько опускается за озеро, покрытое льдом.

Вдруг идёт школьный учитель, а впереди него бежит незнакомая собачка.

Откуда такая? Таня таких не видела. Ростом невеличка, на коротких ножках, уши до полу, хвост культяпочкой. Сама вся белая, а на спине – чёрные пятна, и на одном глазу пятно, как заплатка.

Увидала Таню – марш-марш к ней на крылечко; села и лапку подаёт: здравствуй, мол!

Учитель подошёл, смеётся:

– Ишь ты, узнала хозяйку! Твоя ведь теперь эта собачка, Танюшка: я её из Ленинграда привёз от твоего дяди Пети. Собачка испанской породы. Вот и письмо к твоей матери.

Мать вышла на крыльцо, поздоровалась с учителем и прочла. «Дорогая сестра! – писал дядя Петя. – Посылаю тебе собачку, уж не гневись. Мне в городе её никак нельзя держать: в шестом этаже ведь живу, сам весь день на заводе – вывести погулять её некому. А собачка больно хорошая, учёная, очень породистая, ласковая. Твоей Ташке за товарища будет; вещи разные приносить обучена. А летом приеду – на охоту с ней ходить буду. Я охотником решил стать. Вот собачку себе охотничью достал, а к лету соберусь с деньгами – глядишь, и ружьишко себе куплю. А дичь – всю тебе».

– С какого конца ружьё держать, ещё не знает, – улыбнулась мать, – а уж дичь дарит, чудак человек! – Глянула на собачку и руками всплеснула: – Желанные мои! Экая уродка бесхвостая!..

Со всей деревни ребятишки сбежались – и ну хохотать:

– Латка! Латка! Заплатка!

А соседские Колька и Толька тут же и дразнилку сложили:

Ташка, Ташка, простота,У ней собачка без хвоста,Ухи-то лопатой,На глазу заплата!

Таня очень обиделась за свою собачку.

Утром Таня ранёшенько вскочила – и в школу бежать. А одной баретки нет как нет, и куда её с вечера задевала – никак не вспомнит.

– Латка, Латочка! – кричит. – Ищи бареточку, понимаешь? Ищи!

Латка одно ухо подняла, другое опустила, сообразила что-то – и нырк под лавку!

– Поняла, поняла! – обрадовалась Таня. – Гляди, мама, сейчас притащит мне Латка бареточку!