Всегда в декабре - Эмили Стоун

его вместе с прочим и, сам того не подозревая, сунул в бумажник. Какой ему смысл хранить его, да оно и не было открыто. – Думаю, ты поднял его на дороге. Это письмо, которое я потеряла в тот день.

Макс скорчил физиономию и потер себе затылок.

– Черт, извини, Джози. Это что-то важное? Клянусь, я не знал, просто сунул в бумажник, и все, и пока не взялся разобрать.

Джози кивнула – она ему верила. Тем не менее при мысли о том, что последние несколько дней он носил письмо с собой, что нечто столь личное было у него, возникло странное чувство, точно она, сама того не ведая, отдала ему часть себя. Макс внимательно смотрел на нее, сдвинув брови, явно обеспокоенный тем, что она рассердится, и потому она ободряюще улыбнулась ему.

– У меня такая… традиция, – пояснила она, держа письмо так, чтобы он видел, кому оно адресовано – Маме и Папе. Она не знала, поймет ли он. – Ну, в этом году оно слегка припозднилось, но я все же отправлю его. На обратном пути. – Она глубоко вдохнула, а он ни о чем не спросил. Он был не из тех, кто лезет с расспросами, как она уже поняла. Отчасти поэтому ей не составило труда сказать: – Составишь мне компанию?

Держась за руки, они дошли до почтового ящика – в другой руке Джози сжимала письмо. Она собиралась написать другое, но, подхваченная вихрем отношений с Максом, совсем упустила это из виду, и теперь ей было стыдно. Но ведь я делаю это сейчас, говорила она себе. Это же не значит, что она их забыла – она никогда их не забудет.

Впервые она посвятила кого-то в свою традицию, и пусть даже она не сказала ему, что было в письме, он вполне мог догадаться. Этот момент был интимнее всего, что было между ними прежде, и, когда они остановились у почтового ящика, Джози ощутила ком в горле и знала, что так и должно быть. Он стиснул ей руку, ничего не говоря, просто давая знать, что он рядом.

Она разжала пальцы и услышала, как конверт с тихим стуком упал в почтовый ящик – звук того, что никогда не будет доставлено. Она моргала, прогоняя слезы, а Макс, приобняв ее, гладил по спине.

– Эта печаль никогда не отпускает, да? – тихо спросил он.

Она хотела снова спросить, кого он потерял, но момент показался неподходящим. Поэтому она, моргнув, только кивнула и приникла к нему, не находя слов, чтобы сказать, как много для нее значит, что он сейчас рядом.

На обратном пути они шли, взявшись за руки, Макс болтал без умолку, рассуждая о том, как Хвостики празднуют после работы и как познакомилась пара в рождественских свитерах. Он давал Джози возможность прийти в себя, старался отвлечь, так что, когда упали первые капли дождя, она уже смеялась.

Они одновременно подняли глаза к небу.

– О-хо-хо, – проговорил Макс. До дома было еще добрых двадцать минут.

И тут, без предупреждения, дождь припустил со всей силой – Макс рванул, увлекая ее за собой, и Джози взвизгнула. Они почему-то оба так хохотали, что, добежав до угла, где был поворот налево, Джози остановилась и согнулась напополам, чтобы отдышаться не только от бега, но и от хохота.

Выпрямившись, она увидела, что Макс стоит, вытянув руки ладонями вверх и обратив лицо к небу с почти благоговейным выражением. Джози снова рассмеялась, и он с улыбкой повернулся к ней.

– Можно больше не дергаться: мы промокли насквозь!

Это действительно было так: пальто Джози было хоть выжимай, с волос за шиворот текла ледяная вода. Поэтому она, пожав плечами, последовала примеру Макса: закрыла глаза и подставила лицо под струи дождя.

Она почувствовала, как Макс снова схватил ее за руку и потянул на себя. Но не побежал, а крутанул ее, подняв руку, так что она снова засмеялась. А затем он раскрутил ее обратно и, положив ладонь ей на бедро, другой рукой взял ее руку. Она помотала головой.

– Что ты делаешь?

Он снова крутанул ее.

– А на что это похоже?

Так они танцевали на улице под проливным дождем, улыбаясь женщине под зонтиком, которая смотрела на них недоумевающим взглядом. Джози казалось, что за ними наблюдают изо всех окон, но ей было все равно – она смеялась, кружилась и думала, что танец под дождем на улице Лондона у каждого должен быть в «списке дел, которые надо сделать, пока ты не умер».

Они остановились, когда совсем запыхались. Улыбнувшись, он откинул с ее лица мокрые волосы и поцеловал, и в тот момент ее совершенно не волновало, что ноги насквозь промокли и пальцы онемели, потому что она могла бы стоять здесь и целоваться с ним, пока дождь не закончится. В конце концов холод взял свое, и, когда они добрались до ее квартиры, оба порядком продрогли. Джози включила отопление, зная, что пройдет целый час, прежде чем квартира хорошенько прогреется. Когда Макс сказал, что можно согреться гораздо быстрее, если вместе залезть под душ, Джози согласилась.

Пока она сушила волосы феном, Макс лежал, свернувшись, на диване и читал книгу, которую она там оставила. Она подошла к двери в гостиную и прислонилась к косяку, глядя на него. Он выглядел так по-домашнему рядом с елкой, наряженной Биа, точно в телерекламе. Словно почувствовав ее взгляд, Макс поднял глаза от книги и улыбнулся.

Она подошла к нему, сцепив руки за спиной. Он обратил внимание на то, как она держится, будто что-то нарочно прячет, и вскинул бровь. Она притормозила, переминаясь с ноги на ногу.

– У меня… э-э… кое-что для тебя есть.

– Да ну? – Он улыбнулся, протягивая руку. – Тогда давай сюда.

Помявшись, она достала из-за спины и показала ему увеличенную фотографию – ту самую, которую он похвалил на пляже. Он был снят вполоборота, почти силуэтом, с тенью улыбки, словно хранившей какой-то секрет. Джози прикусила губу, ожидая его реакции.

– Я хотела вставить ее в рамку для тебя, но провозилась, а раз сегодня Рождество…

Он осторожно взял у нее снимок, стараясь держать за края. Потом посмотрел на нее.

– Мне очень нравится. – В его улыбке сквозила печаль, и она подумала, а вдруг он испытывает неловкость и чувствует себя обязанным сделать ответный подарок.

– Это пустяк, – зачастила она, – не то что серьги, и ты совсем не обязан брать ее с собой, я просто хотела…

Он встал и быстро поцеловал ее в губы, чтобы она замолчала.

– Мне