Жена кузнеца - Теплая Елена

17 глава.

– Просыпайся, соня! – меня за плечо трясла Сонька.

Я открыла глаза, посмотрела на неё – она улыбалась – и сказала мне:

– Наверное, это тебя нужно было назвать Соней – ты так любишь поспать с утра.

– Ну, так, свежий воздух! Я и сплю. Сама ж меня вчера своими травками напоила! Говорила, что спать буду хорошо, – ответила я, потянулась и нехотя вылезла из своей импровизированной постели.

Солнце ещё не взошло, кругом стоял туман, и было довольно-таки прохладно.

Я поёжилась и пошла к костру, нам котором неугомонная Сонька уже сготовила кашу.

Тут мне подумалось, что столько каши я в своей прошлой жизни не съела. Тут это – основная еда, с собой в дорогу брать особо нечего, берут перемолотую крупу и из неё варят кашу или похлёбку.

Никита стоял в воде по пояс и мыл коней от дорожной пыли, а я...

Я не могла оторвать от него глаз. И эта спина, и эти руки сводили меня с ума – лучше бы он был одет.

– Кхе... Кхе... – покашляла возле меня Сонька, поймав мой взгляд. – Я всё понимаю, но, может, ты мне всё-таки поможешь, чем на мужика глядеть? Нужно у кур яйца собрать, нужно их покормить... Пока я вещи наши с тобой соберу, нужно позавтракать – не дело на рынок голодными ехать.

Я нехотя оторвалась от лицезрения Никиты и пошла помогать Соньке. И мне даже стыдно не было за мои взгляды – ведь он мой муж здесь. Другого нет, и другого – не появится!

Вот если бы я очнулась замужем за Малхором...

Чувствую, что он меня, наверное, сразу убил, а судя по тому, что за убийство первой жены в тюрьму его не посадили – то и на мне эта горькая очередь не закончилась бы.

Мишутка!

Как я могла забыть?

Ведь теперь получается, что я его настоящая мать.

От этой мысли мне стало как-то нехорошо, но вместе с тем – и радостно: Мишутку у меня теперь никто не заберёт!

У меня закружилась голова, и я присела рядом с корзинами.

– Лада, что-то случилось? – посмотрела на меня тревожно Сонька.

– Нет, нет... Всё в порядке. Просто что-то повело меня. Наверное, я уже проголодалась... – попыталась я как-то разрядить обстановку.

– Ну, вон уже Никита пришёл, сейчас будем есть. Ты закончила с курами? – спросила заботливая Сонька, а я лишь помахала головой, встав со своего места.

– Пойду тогда разложу кашу по тарелкам, раз Никита вернулся, – подтвердила Сонька.

Я достала корзинку с посудой и тоже пошла хозяйничать.

Позавтракав, мы двинулись с нашей гостеприимной полянки и влились в поток телег, которые уже потянулись к рынку.

Рынок представлял собой ряды деревянных прилавков с крышей, но многие купцы имели и свои лавки в маленьких деревянных домиках, которые принадлежали этим постоянным торговцам, и они принимали товар у таких, как мы – кто не хотел стоять и торговать самостоятельно.

Основная же масса торгашей уже разгрузили свои телеги и носила товары к прилавкам. А те, кто очень рано встал или приехал ещё раньше нас, уже поставили свои телеги и собирались торговать прямо с них, они первыми заняли лучшие ряды, которые стояли прямо возле воды, рядом с портом. Здесь не было торговых домиков, потому что весной здесь разливалась река и могла снести в половодье постоянные строения-лавки.

Когда мы с Соней шли по рынку, я увидела недалеко от порта – в самом узком месте реки – широкий мост. Его быки в воде были выложены из кирпича, а настил сверху был из досок. По мосту, с той стороны реки тоже тянулись телеги на рынок.

«Надо же, как разросся город – его часть уже перебралась и на тот берег...», – подумала я мимоходом.

На реке я заметила и корабли, что стояли в порту. Они были похоже на корабли, наверное, времён Петра Первого. Недалеко от берега стоял самый крупный из них. Его паруса были свёрнуты, на берег были проложены сходни – было видно, что корабль стоит здесь уже достаточно долго. Команда, видимо, была где-то на берегу, и по трапу сновали грузчики, разгружая с него товар.

Также по реке сновали и лодки разных размеров. Несколько лодок стояли возле причалов – их тоже разгружали. Слышно было, как грохотали по доскам бочки, которые катили грузчики с этих лодок.

Да и вообще – кругом стоял неутихающий крик и мужиков, и баб, а ещё кричала разная живность – куры, гуси и прочие поросята. Это была такое многоголосие звуков, что чуть ли не закладывало уши.

Да...

Реально – это был рынок с большой буквы. Кто-то что-то покупал, кто-то отчаянно торговался, кто-то просто глазел на происходящее. Люди бегали туда-сюда, сновали торговцы и грузчики, всё было в движении...

Никита, который отъезжал куда-то по делам, быстро вернулся и приказал нам пока съехать с дороги. Он отдал своего коня мальчишкам, которые – таким образом подрабатывая – пасли коней торговцев, сел к нам на телегу, и мы поехали дальше.

Еще на ночёвке – чтобы нам с Сонькой было всё видно – мы сняли покрывало с каркаса нашей кибитки и смотрели по сторонам, крутя головой.

Никита сказал нам, чтобы мы никуда не дёргались, а сам ушёл на рынок.

Я смотрела по сторонам с открытым ртом. Ведь всё напоминало мне исторический фильм – максимальное присутствие в сюжете.

Я обратила внимание, что женщины здесь были разнаряжены до некуда – как пёстрые ёлочные игрушки, как у нас на рынке. Хотя и мы с Сонькой были увешаны всякими цветными украшениями с ног до головы. Моя подруга только разных оберегов на меня надела столько, что от их болела моя многострадальная шея. Но вот только от чего они будут меня беречь – не сказала. Да и не верю я в эту ерунду...

Через какое-то время пришёл Никита с двумя мальчишками. Один из них толкал впереди себя плоскую тачку на двух колёсах. Они ловко погрузили весь наш товар в неё и поехали отвозить куда-то вглубь рынка.

Мы с Сонькой остались возле телеги и сидели так где-то минут тридцать.

Вставшее солнце начало припекать, и я пожалела, что с каркаса нашей кибитки мы сняли крышу-покрывало.

Через какое-то время вернулся Никита и сказал:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍