Жена кузнеца - Теплая Елена

Значит, всё же холода бывают, и нужно будет и об этом подумать.

Голова моя уже, кажется, начала закипать от всех этих мыслей, и мне хотелось, чтобы мы уже дошли до места ночёвки – иначе мой мозг взорвётся. А завтра, на свежую голову буду анализировать и думать, как из этого положения выкручиваться. Для начал нужно оценить завтра рынок и понять: что можно здесь продать, и на чём заработать.

Тем временем мы уже подъехали к рынку, и костры – их не было видно из-за посадской стены – не кончались, как и телеги.

Мы долго пробирались по незнакомым местам, когда Никита наконец не выбирал место для ночлега. Мы остановились возле какого-то дерева, и он скомандовал нам остановиться и располагаться.

Мы с Сонькой тут же спрыгнули с повозки и побежали к дереву собрать хоть немного сухих веток для костра. Потом мы разожгли костёр и быстро сварили кашу.

Никита распряг коней, напоил их и привязал недалеко от телеги. Потом он принёс сено, постелил рядом с телегой, а Сонька приготовила нам постель, накрыв сухую травы покрывалом.

И хоть до реки было недалеко идти, но идти купаться в тёмной воде я не решилась – я вообще ночью боюсь открытой воды. Я просто обмылась из ведра водой – которую добыл всё тот же Никита – и направилась к костру.

Мы расселись возле костра и стали ужинали кашей, которая к этому времени уже сварилась. Сонька опять заварила нам чай на травках, но из каких – я не разбиралась. Кроме ромашки я вообще не понимал, что она там вообще собирает.

– Все эти травки дадут хороший сон, и ты завтра проснёшься отдохнувшая, как будто на мягких перинах спала, – сказала мне Сонька, протянув кружку с отваром.

Вторую кружку она подала Никите.

Я в этот момент пожарила на палочке оставшиеся кусочки хлеба и поделила между мужем и работницей.

– Как вкусно! – восхитилась Сонька. – И как ты всё это придумываешь? Я и не знала, что хлеб можно пожарить на костре, и что это так вкусно. Мы в деревне, конечно, сушили сухари, но чтобы хлеб ещё и жарить!

Никита опять молчал, но очень внимательно смотрел на меня, и его глаза блестели то ли от костра, то ли от чего-то ещё...

Пока Сонька готовилась ко сну, я – несмотря на свою боязнь – всё-таки пошла к реке, обмыла посуду и сложила её в корзину, которую задвинула под телегу.

Мы не стали снимать покрывала с нашей кибитки. Мы развязали с Сонькой наши узлы с вещами, постелили поверх сена нашу дерюжку, чтобы остюки травы не кололись, а другой кусок ткани послужил нам одеялом.

Никита опять лёг возле кибитки на свою незамысловатую постель, а мы с Соней, прижавшись к друг другу, тут же уснули крепким сном.

.