Постскриптум. Дальше был СССР. Жизнь Ольги Мураловой. - Надежда Щепкина

— Значит, Вы утверждаете, что Вы взяли бриллиант из тайника и передали его в целости и сохранности прямо в руки игуменье?

— Да, так все и было.

— А куда его дела игуменья?

— Она вызвала старицу Марфу и та отнесла его в ризницу. На другой день в моем присутствии пригласили келаря из соседнего монастыря, и он вмонтировал кулон в оклад чудотворной иконы Знамения Пресвятой Богородицы, принадлежащей ранее императрице Александре Федоровне.

— Это тот самый келарь, которого задержали с краденой иконой и фальшивым бриллиантом?

— Да, он.

— Следовательно, не он подменил бриллиант, иначе он не крал бы фальшивку. А Муралов, провожая Вас на вокзал, знал, что кулон с Вами?

— Не знаю. Может быть, когда я меняла одежду, он мог разглядеть ее в разрезе платья. Но точно я сказать не могу.

— Вы хорошо разглядели бриллиант? Вы способны отличить настоящий камень от подделки?

— Я, безусловно, способна отличить настоящую драгоценность от ее подделки, но в данном случае рассматривать ее у меня не было ни возможности, ни необходимости. Это могла быть только наша семейная реликвия и ничего больше. Мне Муралов говорил, что прорабатывалась версия подмены камня художником Танеевым, но версия эта не подтвердилась, — Танеев умер в нищете. Других вариантов, каким образом подделка могла попасть в ризницу, я не вижу.

— Хорошо. Давайте рассмотрим другие версии. Я тут проработал возможность подмены с участием нескольких монахинь и самой игуменьи, поскольку ни одна из монахинь не могла покинуть стены монастыря без ее разрешения. Однако версия рассыпалась после того, как Вы помогли выяснить, что в огне погибла не «юродивая Тася», а игуменья.

Версия с участием «Таси» в подмене бриллианта тоже не выдерживает никакой критики: «Тася» спрятала икону, спасая ее от конфискации, и удерживала всего три дня. За это время изготовить страз такой сложности совершенно невозможно. Теперь рассмотрим версию подмены Мураловым. Я буду говорить о том, что мне известно, а Вы будете меня поправлять и дополнять. Согласны? Итак, после того, как Муралову оборудовали мастерскую, старица принесла туда икону, завернутую в холст. Муралов попросил убрать оклад, так как он мешал его работе, а, кроме того, хранить такую дорогую вещь в мастерской у него не было условий. Получив разрешение игуменьи, он в своей мастерской снял оклад и упаковал в холст. Свидетелей не было. Через несколько дней Муралов просит разрешения уехать в Петроград за консультацией и для покупки реактивов. Он отсутствует две недели. Установлено, что за это время он посетил реставратора Ивана Илларионовича Куницына, который — заметьте! — в скором времени эмигрировал вместе со своим соседом, известным ювелиром Вайсманом. Следовательно, у Муралова была возможность заказать страз. Но не только это. У него была возможность незаметно вмонтировать его вместо бриллианта. Когда реставрационные работы были закончены, Муралов попросил вернуть ему оклад, чтобы облачить икону. Оклад, обернутый в тот же холст, несла та же старица. Муралов снял холст и надел оклад также в одиночестве.

Таким образом, у него была полная возможность подменить бриллиант на фальшивку. Более того, ни у кого другого такой возможности не было. Значит, если исходить из того, что Вы отдали игуменье кулон с настоящим бриллиантом, вывод может быть только один — бриллиант украл Муралов. Что Вы можете возразить?

— Сергей поехал в Петербург по моей просьбе — выполнить мое поручение.

— Это не разрушает мою версию: пока изготовлялся страз, у Муралова было достаточно времени, чтобы выполнить и Ваше поручение. Кстати, что это за поручение было?

— Я просила его найти способ передать записку фон Крюгеру в Швецию, чтобы он приехал и вызволил меня.

— Ха-ха! Вот Вам доказательство того, что Муралов не собирался жениться на Вас. Ну какой чудак ложится костьми, чтобы добыть жениха своей невесте? Ему проще было уничтожить Вашу записку и сказать, что он ее отправил адресату.

— Но у Муралова не было средств, чтобы оплатить работу ювелира!

— Вы так уверены? А если он где-нибудь что-нибудь еще украл? Время-то было мутное.

— Но он сам предложил мне ехать с ним в Петроград! Если Ваша версия верна, то зачем это ему надо было?

— Наверное, рассчитывал использовать Вас для того, чтобы выгрести из тайника все, что там осталось. Он ведь не знал, что тайник к тому времени был пуст.

По мере диалога с Тарасовым вера в непричастность Сергея к краже бриллианта сменилась у Ольги сначала сомнением, а потом уверенностью в его вине.

Мир рушился в глазах Ольги, и его обломки падали к ее ногам. Ее опора, надежда, ее мечта, человек, с которым она собиралась пережить вместе все, что случится дальше, оказался — негодяем. Как дальше жить? Да и стоит ли?

Юность кончилась здесь и сейчас. И сразу наступила старость. Все было гадко, мерзко, отвратительно. Надо было идти в капеллу на спевку, но мысль о том, что ей не избежать грязных пыльных улиц, заплеванных замусоренных дворов, вдыхать запах тушеной капусты и кошачьей мочи, видеть противные лица знакомых и незнакомых людей была непереносима. Ольга кое-как добралась домой до постели, легла лицом в подушку и тихо проплакала всю ночь, заснув лишь под утро.

Сергей только к утру закончил свою срочную работу. Страшно хотелось спать, в животе урчало, ныла спина от долгого сиденья в согбенной позе, он почти ослеп от многочасовой работы с лупой и микроскопом. Но настроение было радостное, как после тяжелого экзамена.

«Сейчас поем, парочку часов посплю, а потом побегу, нет — полечу на крыльях к Оленьке, чтобы сказать ей то, о чем не решился сказать давным-давно, на тропинке у монастырского собора, позже — когда держал ее, плачущую в своих объятиях и наконец, недавно в темной комнате у колыбельки младенца», — думал он по дороге домой.

Он был уверен, что счастье его совсем близко: всего несколько часов — и вот она, сказочная жар-птица!

Ах да, сначала к следователю! Но Сергей рассудил, что расстраиваться нечего. Беседа со следователем не займет более двух часов. К этому времени у Оленьки закончится спевка, и он сможет встретить ее у дверей капеллы. Правда, придется пожертвовать сном и завтраком.

Тарасов встретил Сергея раздраженно.

— Что это Вас, батюшка, не дозваться. Хотел уже наряд за Вами посылать. Присаживайтесь, разговор серьезный будет. Дело в том, что следствие подходит к концу — спектр подозреваемых сузился до одного лучика, а потом этот лучик превратился в точку.

— Вы хотите сказать, что знаете, кто подменил бриллиант? — обрадовался Сергей.

— Знаю. Точно так же, как знаете это и Вы.

— Ну, я-то этого не знаю.

— Не прикидывайтесь, Муралов! Бриллиант подменили Вы. Я собрал достаточно доказательств, чтобы предъявить Вам обвинение. В Ваших интересах сознаться в содеянном преступлении, вернуть похищенное и написать чистосердечное признание. Только в этом случае можно надеяться на относительно небольшой срок заключения — порядка пяти-шести лет. В противном случае, «ущерб в особо крупных размерах», и тебе, Муралов, грозит расстрел. Итак, где бриллиант?

— Вы что, ополоумели? — возмутился Сергей. — Я сам обратился с просьбой найти реликвию, и Вы меня же обвиняете в краже! Бред какой-то.

— Ну, этот фокус нам хорошо известен. На днях муж укокошил свою благоверную и замучил всех жалобами, что долго не могут найти убийцу. Так что этот припасенный Вами аргумент Вам не поможет.

— Но разве не ясно, что я не мог похитить святыню своей невесты?

— Невеста? Это уж не Ольгу Васильевну Федорову или иначе княжну Запрудскую Вы величаете своей невестой? Насколько мне известно, прошло около пяти лет со времени Вашего знакомства с княжной, а Вы так и не сделали ей предложения. Более того, Вы приложили немалые усилия, чтобы добыть ей женишка из-за бугра.

— Я как раз сегодня должен был сделать ей предложение, да Вы помешали.

— Удивительное совпадение! Из более двух тысяч дней Вашего знакомства именно сегодня, я Вам помешал назвать ее своей невестой! Вы не находите, что это мало похоже на правду? А почему Вы все-таки хотели раздобыть жениха своей так называемой невесте?

— Она просила меня об этом, а я не мог ей отказать.

— Но Вы могли немного схитрить: не отправлять записку, а сказать, что отправили.

— До такой подлости я просто не додумался, — сухо заметил Сергей.

Тарасов поднялся со своего места и официальным тоном заявил:

— Гражданин Муралов! Сообщаю Вам, что Вы задержаны по подозрению в похищении драгоценного камня огромной стоимости, после конфискации принадлежащего государству.

Я еще раз советую Вам написать чистосердечное признание и вернуть бриллиант, либо указать место, где он спрятан.

Только в этом случае Вы можете рассчитывать на снисхождение и относительно мягкое наказание. В противном случае Вас ждет суровая кара вплоть до высшей меры наказания. Должен Вас предупредить, что Ваше чистосердечное признание нужно не мне, — у меня достаточно доказательств Вашей вины, — а Вам для облегчения Вашего положения.