Постскриптум. Дальше был СССР. Жизнь Ольги Мураловой. - Надежда Щепкина

Когда он вернулся, гости уже разошлись. Сергей усадил Баракову в проезжавшую мимо пролетку. Кеша отправился провожать Леночку, Катя ушла к новорожденной. Старшие дамы занимались посудой на кухне.

— Давненько мы с тобой не калякали по душам, — заметил Николай, усаживаясь рядом с другом. — Расскажи-ка мне, что ты сейчас пишешь? — начал он речь издалека.

— Коля, ты же видишь обстановку. Мне сейчас не до живописи. Мало того, что семейные дела отнимают массу времени, в мастерской я так манкировал работой, что пахнет скандалом. Короче, ближайшие два дня я должен посвятить реставрации двух картин. Если я не закончу работу к сроку, то подведу своих руководителей. Мне даже ночевать придется в мастерской. Кстати, навести моих, когда я буду отсутствовать, может что-нибудь понадобится.

— Не тревожься, я непременно зайду проведать Екатерину Дмитриевну и Настеньку. Но я не об этом тебя спрашиваю — я имею в виду перспективу. Ведь есть же у тебя какие-то задумки, планы на будущее.

— Задумки есть, но вряд ли они когда-либо осуществятся. Понимаешь, Коля, я не могу писать тачанки, как Греков или толпы народа с плакатами, как Юон. Я понимаю, что эти работы талантливы, весомы, созвучны духу времени, но это не мое, это сиюминутное, преходящее, а мне хочется писать о вечном, об общечеловеческом, с неким философским подтекстом.

Вот послушай, что бы мне хотелось создать. Я назвал бы это «Зеркало наяды». Представь темные заросли по берегу ручья, образовавшего маленькое озерцо. Над озерцом в кроне деревьев прогалина, сквозь которую яркий луч солнца осветил бережок и преобразил темные заросли в карнавал красок. А поверхность озерка отражает далекое синее небо с легким налетом перистых облаков. Над озером склонилась юная наяда, почти девочка, с гривой буйных волос, эдакая феечка Раутенделейн, и с удивлением и восторгом смотрит на отражение неба с его легкими облаками. Возможно, среди темных зарослей ей впервые удалось увидеть это чудо. Я хотел бы этим полотном напомнить о красоте и величии мироздания, о неповторимом очаровании человеческого бытия, в единении с матерью природой. Но хотя меня увлек этот сюжет, и я иногда хватаюсь за кисть, меня останавливает мысль, что мне не дадут выставить такую картину. Опять скажут, как давеча — тема не актуальна. Может быть потом, когда у меня будут дети, я напишу это полотно, для них. А сейчас мне нужно думать о другом: как заработать деньги, чтобы достойно содержать семью. Катя ведь еще нескоро сможет работать. Я считаю, есть смысл заняться портретом. Сейчас многие предприятия и организации заказывают портреты своих деятелей. Вот «Красный Треугольник» заказывает портрет Цурюпы. Вспоминая работы Серова и Нестерова, думаю, и в этом жанре можно создать шедевры. Судя по тому, что портрет княжны Запрудской имел успех, у меня должно получиться.

— Да, деньги тебе нужны сейчас и много. Ты ведь женишься?

— С чего ты взял? Ты же видел, как мы сегодня расстались с Олей. Она меня на дух не переносит.

— А ты знаешь, что она плакала всю дорогу? Как ты умудрился так жестоко обидеть ее?

— Уверяю тебя, я был предельно корректен.

— Вероятнее всего в этом дело. Излишняя корректность — хуже оскорбления. Что она могла чувствовать, когда, оставшись наедине, ты вел себя как сушеная вобла? А знаешь ты, что кто-то внушил ей, будто Екатерина Дмитриевна не сестра твоя, а жена, и ты почему-то это скрываешь.

— Что за чушь? Я сам представил Оле Катю как сестру.

— И, тем не менее, не далее как позавчера она пыталась уверить меня, что ты женат на Екатерине Дмитриевне и отец ее ребенка. Мне стоило огромных усилий разуверить ее в этом. Но, когда мне удалось переубедить ее, ты бы видел ее реакцию! Она смеялась и прыгала от радости и даже поцеловала меня вот сюда! — и он показал на маленькую ложбинку в подбородке.

— Странно... Она целовала тебя. А вот за годы нашей дружбы я ни разу не сподобился.

— Если бы ты не был таким разиней, она давно бы целовала тебя, и не один раз, и не только в подбородок. Растяпа, разиня, размазня, рохля — выбирай сам любой эпитет, соответствующий твоему поведению, и имей в виду: если ты будешь продолжать в том же духе, — уведет у тебя из-под носа дивчину тот долговязый брюнет, о котором ты рассказывал.

— Завтра же сделаю ей предложение... Ах, нет, ни завтра, ни послезавтра не выйдет: надо сдать этот срочный заказ. Но вот на следующее утро бегу к ней с объятиями.

— То-то. И не откладывай, а то опоздаешь.

На другое утро, в отсутствие Сергея, курьер вручил Кате повестку: Сергей должен был явиться к 16 часам к следователю Тарасову. Катя объяснила, что Сергей на работе и, возможно, даже не вернется ночевать из-за срочности заказа. Взяв адрес реставрационных мастерских, курьер удалился. На следующий день, уже в мастерской, Сергей получил повестку с требованием явиться немедленно и угрозой быть доставленным принудительно.

К великой досаде, Сергею пришлось пересмотреть свои планы на завтра. Придется с утра явиться к следователю, а встречу с Олей отложить на вторую половину дня. Было досадно не только потому, что объяснение с Олей откладывалось, но изменялась сама обстановка встречи, и не в лучшую сторону. Утром он рассчитывал застать Олю дома, где мог остаться с ней наедине. В середине дня ему надо искать ее на улице, приглашать в какой-нибудь ресторанчик, где разговор состоится на людях. Но делать было нечего. И решив так, он вернулся к своей срочной работе.

Глава 3. АРЕСТ

Следователь Платон Прокофьевич Тарасов еще раз внимательно пересматривал свежие материалы по делу о пропавшем бриллианте в ожидании очередного свидетеля, вернее свидетельницы. Он встал навстречу Ольге и подчеркнуто предупредительно отодвинул стул, с выражением насмешки и лукавства в заплывших щелочках глаз.

— Присаживайтесь, княжна, — пригласил он. Ольга вздрогнула, выронив маленький ридикюль. Поднимая оброненную вещь, он взглянул на нее снизу вверх. Перед ним — маленький затравленный зверек, за которым только что захлопнулась дверца западни.

— Да не расстраивайтесь так, — расхохотался следователь, видя ее растерянность. — Приободритесь княжна. Не выдам я Вас. Я не занимаюсь ловлей беглых аристократок. Я ищу пропавший бриллиант и надеюсь, что Вы мне поможете. Кстати, Вы все еще не Муралова? Что, он не сделал Вам предложение? Этого следовало ожидать. Наивно считать, что появление Муралова в монастыре было чудесным совпадением, а не результатом целенаправленных действий. Жаль, что такая очаровательная особа отказалась от лестного предложения солидного претендента и попалась на удочку ловкого афериста. К тому же Вы сейчас — далеко не завидная партия: Вашему супругу до конца дней придется писать в многочисленных анкетах, что он женат на княжне такой-то, а значит — прощай номенклатура, служебный рост и загранкомандировки. Это в лучшем случае. А в худшем — обвинение в связи с заграницей и в шпионаже. Так что — сидеть Вам в девках, милая княжна. Но это — отступление. А теперь — к делу. Расскажите-ка мне подробнейшим образом, как Вы взяли бриллиант, и как он оказался в ризнице монастыря.

Ольга рассказала обо всех перипетиях, которые привели ее в монастырь.

— А почему Вы, открыв тайник, взяли только эту вещь? Ведь там было много драгоценностей, которые могли бы Вам пригодиться.

— Разве это нужно объяснять? Из всех вещей, лежащих в тайнике, только этот кулон принадлежал мне лично. Все остальное — собственность отца и матери. Разве надо объяснять, что брать чужое нехорошо? Я вернулась, рискуя жизнью, специально за этой вещью, не только потому, что это дорогая вещь, но и потому, что, согласно преданию, ее судьба определяет и мою судьбу, и судьбу моих потомков. За остальным пришел мой отец, но не успел — был арестован. Может быть, хоть Вы скажете, что с ним?..

— Увы, не могу, он был отпущен из ЧК и скрылся... Лучше ответьте Вы, где находился кулон всю длинную дорогу от Петрограда до монастыря?

— Он висел на цепочке у меня на шее.

— Были ли у Вас контакты с другими людьми, которые могли подменить драгоценность?

— Нет, я всячески избегала таких контактов, и вещь, которую я передала игуменье, — это та самая, которую я извлекла из тайника.

— Хорошо. Но, может быть, в тайнике лежал кулон с фальшивым бриллиантом.

— Это невозможно. Доступ к тайнику имел только мой отец. Я не могу допустить, что отец украл у меня бриллиант. И почему он взял только мою вещь, а все остальное, по Вашему свидетельству, осталось нетронутым.

— А не можем мы предположить, что Ваш любвеобильный папаша подарил бриллиант какой-нибудь диве — мы ведь знаем, что он был не безупречный супруг?

— Я отвергаю саму мысль об этом. Мой отец — порядочный человек. Он не тронул ни одной вещи из собрания фамильных драгоценностей, принадлежащих лично ему. Тем более он не мог отдать семейную реликвию. К тому же кулон был застрахован, и перед сделкой прошел оценку комисии ювелиров, — они не могли ошибиться.