Ген бесстрашия - Антон Антонов

Жаль только, что все это преимущество без остатка съедают потери. К боевым потерям добавляются небоевые. Несчастные случаи, которые следуют один за одним, ибо нет времени учить бойцов правильно обращаться с техникой и оружием. Самоубийства, неизбежно венчающие провалы и военные катастрофы, которых становится все больше. Болезни, которые косят солдат миллионами, поскольку медицинская служба в моторо-мотогальской армии поставлена из рук вон плохо.

Именно поэтому пришлось перевести союзнические войска из вспомогательной категории в боевую. Но они тоже не оправдывают надежд, несмотря на все старания генерала Забазара.

Зато Аймарабу в полной мере оправдала надежды своего мотогальника, выметав в бассейн не меньше десяти тысяч икринок размером свыше ста кубических миллиметров каждая.

Крупные икринки как полупрозрачные ягоды гроздьями повисли в толще воды.

Генерал Бунтабай смотрел на них в суровом умилении и видел не капельки студенистой биомассы, а будущих солдат, грозных и непобедимых. Длинный плотный строй пехотинцев с плазменными дезинтеграторами наперевес.

В этот момент он совершенно забыл, что далеко не из каждой икринки вылупится солдат, потому что отнюдь не всякая личинка выживет в борьбе за место под звездами — в борьбе, которая начинается задолго до того, как юные моторо-мотогалы обретут разум.

Если искусственно оберегать личинки друг от друга, не давая им поедать себе подобных, то из них вырастут хилые нежизнеспособные особи, и выживут все равно только самые сильные, но между ними уже не будет то

й вечной братской дружбы и поддержки, которая так характерна для моторо-мотогалов. Ведь те личинки, которые не съели друг друга в гнездовом бассейне и объединились против всех остальных личинок, навсегда становятся андами — кровными братьями, дружбу которых не способно разрушить ничто.

Анда[Анда — татаро-монгольский перевод моторо-мотогальского слова, которое по-русски значит «побратим». всегда прикроет анду в бою и разделит с ним славу и позор.

И начальник разведки Генерального штаба Мотогаллии генерал Бунтабай очень жалел, что нет с ним рядом его анды Бунтакира, который покончил с собой после провала прошлогоднего наступления, которое в случае успеха могло закончиться проникновением моторо-мотогалов в ядро скопления Ми Ла Ман, но вместо этого завершилось страшной катастрофой.

После этой катастрофы два десятка генералов приняли смертельную дозу алкоголя внутривенно, а Бунтакир, как главный виновник провала, наказал себя еще строже, употребив эту смертельную дозу через рот. Он умирал несколько дней в тяжких мучениях, а его анда в это время был далеко и ничего не знал.

Бунтабай узнал о смерти кровного брата слишком поздно и чуть было сам не покончил с собой, но все-таки удержался, потому что великий и могучий дедушка Бугимот сказал, что он еще нужен Мотогаллии.

И вот теперь его собственные неудачи в поисках миламанского крейсера «Лилия Зари» с носителем гена бесстрашия на борту, грозили перерасти в такой позор, по сравнению с которым любая военная катастрофа может показаться детской игрой.

Потому что если миламаны заполучат ген бесстрашия, а моторо-мотогалы нет, то амба наступит всем.

30

Все утро Евгений Оскарович Неустроев размышлял, к чему бы это могут сниться обнаженные девственницы в таких количествах. И в конце концов решил, что к дождю.

Думал он об этом исключительно для того, чтобы отвлечься от мыслей о сыне в виде яйца размером поменьше страусиного, но побольше гусиного. Потому что если не отвлечься от этих мыслей, то можно запросто сойти с ума.

Гуманоиды, которые несут яйца и мечут икру, были для земного учителя биологии внове и он пожалел, что не захотел слушать Ли Май Лим, когда она была готова рассказать ему про генетическую революцию.

А теперь ей, как и всем остальным, было не до разговоров с землянином. Пока Неустроев спал, «Лилия Зари» прибыла в точку рандеву и вышла в досвет. Теперь два корабля, большой и маленький, маневрировали поблизости друг от друга, а на капитанском мостике крейсера решали ключевой вопрос — стоит ли, фигурально выражаясь, класть яйца в одну корзину.

Речь шла о том, кого пересаживать на канонерку «Тень бабочки», а кого оставить на «Лилии Зари» или переправить на другой крейсер, который обретается по соседству.

Канонерка считалась самым надежным убежищем. Хотя скопление Ми Ла Ман и находится в окружении, моторо-мотогальские заслоны с той стороны, где кончается Галактика, малочисленны и непрочны. Конечно, если через эти заслоны будет прорываться крейсер, моторо-мотогалы тотчас же его засекут и скопом ринутся на него, несмотря на всю свою малочисленность. Весь моторо-мотогальский флот при поддержке союзнических войск в последние недели только тем и занимается, что ищет «Лилию Зари», принимая за нее любой крейсер, который осмелится перейти космическую улицу в неположенном месте.

Но если крейсер в сопровождении эскорта будет прорываться где-то в стороне, то никто, конечно, не обратит внимания на одинокую канонерку, которую к тому же трудно засечь и еще труднее догнать.

Такие канонерки нередко ходят за линию фронта в разведку и за ними никто всерьез не гоняется — особенно там, где разведывать по большому счету нечего.

На этом и строился весь расчет. И первое предложение было — посадить на канонерку не только носителя гена бесстрашия, но и всех земных женщин с «Лилии Зари», а также Ли Май Лим с инфантом.

Но на совещании в точке рандеву появились другие идеи. Например, оставить инфанта с матерью на крейсере, а земных женщин, носящих в чреве клоны Неустроева, рассредоточить по всем трем кораблям. Канонерка может случайно попасть в передрягу, и наоборот, у крейсеров есть шанс прорваться. Сумели же они скрытно покинуть фронт и просочиться сквозь все моторо-мотогальские заслоны, чтобы выйти в исходные точки сосредоточения.

Как любил говорить капитан «Лилии Зари» Лай За Лонг:

— Космос большой и круглый, в нем всегда можно затеряться.

Трудно сказать, почему он считал космос круглым, однако крейсера действительно затерялись в нем без труда.

Всего крейсеров было двенадцать, не считая «Лилию Зари». Один находился в точке рандеву, прикрывая встречу «Лилии» с «Тенью бабочки», еще девять ожидали в трех других местах, а последний был сам по себе, поскольку ему предстояло изображать «Лилию Зари» в том спектакле, который миламаны готовили на задворках фронта.

Однако Ли Май Лим ни за что не хотела расставаться с отцом своего инфанта. И с самим инфантом тоже, хотя ей предлагали и такой вариант: она летит с землянином на канонерке, а инфант остается с кормилицей на крейсере. Девушки, помогавшие Ли Май Лим в трудном деле зачатия, тут же вызвались быть кормилицами. Проблем никаких — надо только зачать собственного инфанта от миламанского мужчины и отложить его вскармливание до лучших времен, а вместо него кормить инфанта Ли Май Лим.