Ген бесстрашия - Антон Антонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А дело было в том, что стандартное вооружение парадного катера казалось Забазару слишком слабым, и начальник Главного штаба союзнических войск, используя свои более чем обширные связи, самовольно и тайно перевооружил этот катер (равно как и другие челноки, которыми он пользовался) — так что по боевой мощности захваченный партизанами кораблик превосходил даже парадный катер Дважды Генералиссимуса.
Изменивший Всеобщему Побеждателю моторо-мотогал Забатаган даже рычал от восторга, пуляя в разные стороны из всех стволов и демонстрируя удивительную меткость. А тунганцы, половина из которых неожиданно оказалась под его началом, поскольку тех, кто не имел навыков управления звездолетом, посадили к оружейным пультам, то и дело бросали на него сначала изумленные, а потом и восхищенные взгляды.
Пришедший в себя второй линкор успел еще раз ударить по катеру гравитационным тараном, но только с дальнего расстояния, поскольку ближе было не подойти. Пассажиров катера лишь немного тряхнуло, а в следующую секунду указатель мощности энергоисточника пересек контрольную отметку, и Кья-696 скомандовал экстренное погружение.
Уже в гиперпространстве, когда стало ясно, что во второй раз выбить катер из сверхсвета моторо-мотогалам не удастся, старый колдун спросил у Забатагана:
— Там ведь были твои сородичи?
— Да, — ответил моторо-мотогал без тени эмоций.
— И тебе не жалко было их убивать?
По поводу жертв на линкорах и крейсерах можно было сомневаться, но одну канонерку Забатаган точно разнес в пух и прах, и там наверняка погибли все от капитана до последнего матроса.
— Для них величайшее счастье — умереть за Всеобщего Побеждателя, — сказал Забатаган.
— А для тебя? — не унимался волшебник.
— Я отказался от высшего счастья ради благ и удовольствий этого мира, — ответил моторо-мотогал, но колдун, умеющий отличать правду от лжи, сразу понял, что собеседник говорит не то, что думает.
И это насторожило мудрого старика, который прежде не замечал за моторо-мотогалом по имени Забатаган ничего подобного.
26
Легкий крейсер «Лилия Зари» без эксцессов совершил вторую корректировку курса и двигался теперь прямо к точке рандеву, где его ожидала канонерка «Тень Бабочки».
Носитель гена бесстрашия Же Ни Йя, казалось, смирился с этим, хотя и был не в меру напряжен, почти не выходил из каюты и с членами экипажа разговаривал невежливо.
Члены экипажа, однако, старались не грубить ему в ответ, хотя и были по миламанским меркам чересчур раздражительны. По кораблю разнесся слух, что капитан нарушил свое обещание не вести ни за кем индивидуальной слежки, и после взрыва аннигиляционного маяка наблюдение ведется чуть ли не за половиной команды.
Это была неправда. Начальник службы безопасности приставил «хвост» лишь к четырем зачинщикам акции протеста. Но об этом никто не знал, и взбудораженная команда начинала бурлить и закипать.
Все, конечно, понимали, что вражеского агента надо обезвредить как можно скорее, иначе он может натворить неописуемых бед.
Но одно дело — понимать такие элементарные вещи рассудком, и совсем другое — жертвовать ради этого привычным комфортом. Подумать только — некоторым особо стыдливым мужчинам приходилось теперь полностью воздерживаться от вкушения плодов сладострастия. Ведь если даже они сами вне подозрений, микробот наружного наблюдения может быть приставлен к какой-нибудь из партнерш.
Тут уж поневоле станешь раздражительным.
И в довершение всего по крейсеру пошли разговоры, что носитель гена бесстрашия плохо обращается с женщинами. Он взял моду каждой женщине, вошедшей в его каюту, командовать: «Раздевайся!» — и овладевать ими в циничной форме с применением силы и причинением боли сразу по выполнении этого приказания.
Но что самое удивительное, женщины, узнав про такое дело, чуть ли не в очередь выстроились у каюты землянина и ломились в дверь поодиночке и группами.
Увы, все то нисколько не способствовало достижению главной цели и только усугубляло напряженность на корабле.
Чтобы хоть немного приблизиться к решению первоочередной задачи, надо было уговорить Же Ни Йя продолжать сотрудничество, которое заключается вовсе не в том, чтобы давать миламанкам сеансы первобытной любви, а в том, чтобы самому пройти курс комплексной генетической адаптации, который позволит довести биосовместимость земного организма до уровня, приемлемого для скрещивания.
— Ни за что! — неизменно отвечал на все предложения такого рода Же Ни Йя. — Мало того, что вы готовы угробить меня в своих звездных войнах, так еще предлагаете, чтобы я добровольно дал превратить себя в мутанта.
Никакие объяснения в том духе, что он вовсе не превратится в мутанта, а лишь приобретет способность к скрещиванию с миламанами, на Неустроева не действовали.
Конечно, можно было проделать все необходимые процедуры и без согласия Же Ни Йя. Однако это нельзя проделать незаметно. И все может очень плохо кончиться. Землянин попросту откажется участвовать в финальной стадии процесса, и вся работа пойдет насмарку.
В то, что даже в этом крайнем случае сохранится надежда на успех, верили только самые крайние оптимисты. Конечно, существует еще искусственное оплодотворение, но при таком невысоком уровне биосовместимости оно скорее всего не даст результатов.
А времени становилось все меньше, и когда казалось, что его уже нет совсем, один из старших медиков произнес вслух то, о чем многие специалисты знали, но боялись даже подумать.
— Есть еще один вариант. Изменить генотип миламанской женщины. Успех почти гарантирован, но эта женщина практически наверняка лишится способности иметь детей от миламанских мужчин и даже вести полноценную половую жизнь. И я не готов поручиться, что мы сможем потом вернуть ее генотип в исходное состояние. Одну операцию подобного рода женщина скорее всего выдержит, но вторую — вряд ли.
— Мы не можем сделать такую операцию, — категорически заявил другой старший медик. — Это противоречит закону о вивисекциях и закону о генофонде миламанской расы.
— Этим законам противоречит сама затея с геном бесстрашия, заметил первый медик, и его поддержал капитан корабля.
— Хочу напомнить, что законы мирного времени не всегда действуют на борту боевого корабля, — сказал он. — Я, как капитан крейсера, могу в боевой обстановке приостановить действие любого закона, кроме тех, которые касаются непосредственно боевых действий.
Об одном никто из участников совещания не спорил. Ни у капитана крейсера, ни у самой королевы, ни даже у Господа Бога нет права принудить миламанскую женщину к участию в подобном эксперименте.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});