Привет, заморыши! - Лев Кузьминский

найти?

– Зачем вам ее искать? В нашем здании запрещено находиться посторонним.

– Погодите, – теряется мама, – но нам же надо попрощаться?

– Зачем?

– Ну как? Ей же сказали, что она покормит кролика и вернется?

– И что дальше?

– Но она же будет переживать?

Чопорная дама пристально смотрит на маму.

– Если вы так волнуетесь за свою Оксану, мамочка, зачем же вы нам ее привели?

– Ну, тут более сложная ситуация… – вмешивается сотрудница опеки.

– У всех более сложная ситуация, – холодно отвечает чопорная дама.

– А когда я смогу ее навестить? – спрашивает мама.

– Зачем вам ее навещать?

– Передать вещи, продукты…

– У нас все есть.

– …пообщаться…

– Да всё, пообщались! На каких основаниях вы будете навещать девочку? Опека снята. Вы теперь ей никто. У нас охрана, никто вас не пустит.

Мама отчаянно смотрит на сотрудницу опеки. Та отводит взгляд.

Сцена 32

В дверь звонят.

– Данька, опять к тебе дама! – кричит из коридора Вадимыч.

Даня встает, смотрит на себя в зеркало, отряхивает и запахивает халат, приглаживает волосы. Открывает свою дверь и удивленно смотрит на гостя. Это полноватая блондинка в темных очках, агент Никто, которого он видел зимой в университете.

Вадимыч выглядывает из своей комнаты.

– Никто просила передать вот это, – блондинка обнимает Даню. – И записку.

Блондинка в темных очках протягивает Дане записку и убегает. Даня открывает записку. Там написано: «Выходи».

Сцена 33

Даня выходит к лифту. Блондинка в темных очках тоже стоит там. Даня жмет на кнопку вызова лифта.

– Я уже вызвала, – говорит блондинка.

Лифт приезжает. Блондинка и Даня заходят внутрь. Молча едут. Блондинка смотрит перед собой. Даня с любопытством поглядывает на нее. Блондинка раздраженно вздыхает.

Лифт открывается.

Сцена 34

Даня и блондинка выходят на улицу. Блондинка направляется в сторону метро Дмитровская.

Даня видит Никто, сидящую на скамейке. Никто подбегает к нему. У Никто теперь синие волосы.

– Прости, что пропала! Готовилась ко вступительным в Амстердаме!

Никто вынимает из рюкзака картину.

– Дорабатывала папин портрет, – говорит Никто. – Как тебе?

Даня кивает.

– Что, не оценил? Ну ладно. Как там писали? «Лишь Гойя знает цену кабану!»

Даня крепко ее обнимает.

– Я так рад, что ты вернулась, милая… – говорит Даня.

Никто смотрит на него с удивлением.

– Да, привет! Слышала от вашей Яночки, что вы вернули ту сложную девочку в детдом, – говорит Никто.

– Как – в детдом?

– Вот так! Ты хоть сходи, подари маме конфеты, она, наверно, переживает.

Сцена 35

Рома в магазине «Пятерочка». Хмуро осматривается по сторонам. Он вялый и напряженный одновременно.

Рома подходит к кассирше.

– Скажите, а где у вас презервативы?

Кассирша указывает на стеллаж.

Рома, пытаясь определить, куда направлен палец, подходит к стеллажу и задумчиво стоит перед ним.

Кассирша смеется: «Да нет, соседний».

Рома находит и торопливо хватает первые попавшиеся презервативы.

Мимо него проходит Даня с тележкой, полной продуктов.

– Та-ак, – ухмыляется он.

Рома вздрагивает. Не глядя на брата, с невозмутимым видом подходит к кассе.

– Я вот решил помочь вам, продуктов принести.

Рома напряженно смотрит вперед. Говорит тихо:

– Мне кажется, с ними я буду чувствовать себя увереннее.

Даня задумывается. Смотрит на презервативы. Кивает.

– И как, уже чувствуешь себя увереннее?

– Пока не понял. Мама едет на дачу, – говорит Рома. – Ты с ней?

– Не знаю. Она, наверно, хочет как-то отдохнуть? После… Оксаны.

– Возможно.

Рома берет презервативы и уходит.

– Молодой человек, а заплатить?! – кричит кассирша.

– Я за него заплачу, – говорит Даня и принимается пробивать продукты.

Сцена 36

Рома, лежа на своей кровати-чердаке, листает фотографии Шляпника вконтакте.

Шляпник белозубо улыбается в объектив. Его волосы зачесаны назад. Рядом с ним – две красивые блондинки.

Рома нажимает на фото, видит, что под ним двести сорок шесть лайков.

– Ромка, ты на дачу не едешь? – спрашивает Марк, распахивая дверь в его комнату.

– Я договорился с репетитором по математике. На вечер.

– Ясно. Ну, приезжай потом? Как дела, как твоя застенчивость? Чем занят? Ты нас напугал тогда в кафе.

Рома гасит экран. Смотрит на Марка. Включает снова.

– Этот парень красивее меня? – спрашивает он и протягивает Марку телефон.

Марк обстоятельно изучает.

– Не знаю, – наконец говорит он. – Наверно, вы оба должны нравиться девушкам.

– Когда я на него смотрю… или просто о нем думаю… – объясняет Рома, – о том, что он с одной девушкой… У меня дрожь по телу.

Марк возвращает телефон, Рома гасит экран.

– Когда я смотрю на твою комнату, у меня тоже дрожь по телу, – говорит Марк. – Ты же вроде раньше убирался.

– Да какая разница.

– Летние каникулы слишком длинные, – говорит Марк. – Особенно здесь, в России. Дети от безделья с ума сходят. Во Франции каникулы короче, и правильно.

– Я уже не ребенок, – хмуро говорит Рома.

– Да? Тогда иди работать.

Марк подходит к Роминому столу, качает пальцем стоящие там дезодоранты.

– Я прислал знакомому врачу фотографии твоих подмышек, и он сказал, чтобы дезодорантами ты больше не пользовался, – сообщает Марк.

– Я не могу ими не пользоваться, – отвечает Рома.

– Почему?

– От меня будет плохо пахнуть.

– Надо найти другие, антиаллергенные. Мы с дачи приедем, займемся.

– Не надо ничего искать, – раздраженно отвечает Рома. – Мне подходят только эти!

– Что ты имеешь в виду? Так. Надо еще к Шурке зайти. Напомнить, чтоб записывала свои сахара.

Марк треплет Рому по плечу.

– А на знакомой не зацикливайся. Со временем все образуется. У меня так же в твоем возрасте было.

Сцена 37

Шура и Юра на зеленой скамейке во дворе. Оба в хаки. Юра приобнимает подругу.

– «Мерь сахар! Ослепнешь! Ноги откажут!» – возмущается Шура. – Как он меня уже задолбал!

– И меня мать достала, – поддерживает Юра. – Недавно вот…

– Короче, я уже просто хочу кому-то врезать! Может, хоть Славе врежу… Она мне сто рублей задолжала.

– Ничего. Я на путешествие денег скопил, можешь ни в чем себе не отказывать.

– Смотри, чтобы мать не забрала. Ты говоришь, она у тебя бухает, – отвечает Шура.

– Да, и не говори. Она все время мои вещи берет. Прихожу я недавно домой и кальян, мы с другом сделали, не могу найти. Я сразу понял, что мать его куда-то спрятала. Я говорю: куда ты его дела? Она отвечает, короче, что она его выбросила. Но я знаю, что это она так говорит, чтобы меня выбесить просто. Она постоянно мои вещи прячет, говорит, что выбросила. Я такой: я же знаю, что ты не выбросила. Покажи, где мой кальян. Мать говорит: отстань, дай пройти. Тогда я встаю у нее на дороге, чтобы она не ушла, пока не вернет. Она такая: «Ты чё, на меня руку поднимаешь? Да я ща полицию вызову!» Я говорю: давай, вызывай. Ваще ее не трогал, просто оттолкнул, чтобы она меня не двигала никуда. «Звони, звони!» – говорю. Ну, она стоит бугуртит, достает телефон свой старый, хочет номер набрать. Тогда я такой вырываю телефон и выкидываю в окно. Прикинь, он даже не разбился!

– Он что, в траву упал?! – хохочет Шура.

– Да какую траву! Он в асфальт упал, этот нокиа, я думал, он асфальт пробьет.

– И чем закончилось?

– Да врезала она мне, как обычно. У нее метод один – бить, бить, бить, – говорит Юра.

Из дома выходит Рома – в длинных серых шортах и черной футболке. Шура оживленно здоровается с ним:

– Здорово! Садись.

Шура двигается, и Рома садится с краю. Юра