По дорогам войны - Альфред Рессел
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проснувшись, утром я увидел необыкновенно ясное небо. Лондон был залит солнцем, недвижный воздух был напоен сладковатым запахом осени, а в поседевших кронах деревьев еще таилась усталая тяжесть урожайного лета. Эта осень не показалась мне какой-то английской, так как очень походила на нашу мирную осень. Но этот мир на земле длился недолго. Внезапно небо превратилось в поле битвы. В немом изумлении следили мы из сада, как высоко в небе яростно роились серебристые мушки вокруг более медлительных немецких бомбардировщиков. Английские истребители типа "Харрикейн" и "Спитфайр" бешено проносились по небу, оставляя за собой причудливо переплетенные белые линии. Истребители внезапно бросались на вражеские формирования, затем отваливались в разные стороны, принимая разнообразнейшие положения, или, крутясь, стремглав неслись к земле. И в ту минуту, когда у нас в жилах застывала кровь при мысли, что стремительный полет к земле одного из "Харрикейнов" продолжался как-то слишком долго, самолет выходил из пике и по элегантной дуге взмывал ввысь. Мы стояли, немые и восхищенные свидетели гигантской воздушной битвы за Англию, и "болели" за героев-летчиков. Среди них были и наши, чехословацкие.
Время близилось к полудню, когда в голубых небесах раскрылись два парашюта. Немцы. Как куклы, качались они из стороны в сторону, неумолимо приближаясь к земле, которую ненавидели. Через некоторое время их провели мимо нас.
* * *
Мы собирались ужинать, но, готовя еду, все ужасно торопились.
- Что с вами? - спросил я.
- Увидишь сам - ответила Франтишка, чем-то явно напуганная.
Когда мы сели за стол, завыли сирены. Все вскочили и помчались в укрытие. К чему такая спешка? Я тогда еще не знал, что у них уже есть опыт, и остался один за длинным столом. "Я отсюда не уйду!" - мысленно заявил я себе со всей решимостью. И тому были причины. Вчера еще я топтал лужайку какого-то лорда в Лагере чехословацкой армии в Чамли-парке, а вечером в запутанном лабиринте темного Лондона ощупью искал дорогу к одной из тысяч улочек большого города. И вот, когда наконец я оказался за столом с изысканными блюдами и напитками в покинутой всеми столовой домика на Розендейл-Роуд, нужно было- уходить. Кто бы захотел все это бросить? И с чего эти страхи? Лондон же такая громадина, а наш домишко - такая кроха! Какая же тут опасность?
Но тут в столовую вбежала моя жена, в глазах ее был ужас. Она схватила меня за руку и потянула к дверям. Потом меня неделикатно затолкали в укрытие и кто-то прихлопнул за мной дверь. Мы были в убежище. Это изобретение называлось "андерсоново укрытие", по имени некоего мистера Андерсона, члена военного кабинета Черчилля, рассудившего, что на худой конец хороша во дворе перед домом и собачья конура из гофрированного железа, чуть-чуть присыпанная землей. Кое-кто эту конуру переименовал в "могилку" и, как показал лондонский опыт, не без основания.
Наша "могилка" имела площадь четыре квадратных метра, воздуху в ней было кубометров шесть. В ту ночь сюда набилось трое женщин, трое детей (Фред сидел в укрытии у соседей), один полковник и три майора чехословацкой армии. Укрытие находилось в саду, в пятнадцати метрах от дома, заглубленное в землю по дуге в семьдесят градусов. До половины высоты стены из гофрированного железа были обложены землей. Как сельди в бочке, набились мы в черную дыру убежища. Я сидел у самых дверей, протянув ноги через чьи-то еще. Все ждали. Франтишку я в темноте не видел. Долго стояла тишина. Я впервые был в укрытии. В Чамли-парке мы обычно по ночам, стоя, следили за полетом немецких бомбардировочных соединений, шедших на Ливерпуль, и чувствовали себя в безопасности:
Тишину ничто не нарушало. Был ли смысл и дальше сидеть в этой тесноте?
- Спокойно, уже скоро, - заметил мой сосед. - Ночь ясная. Сейчас прилетят.
Ожидание чего-то плохого, что должно неминуемо произойти, но еще не происходит, страшно выводит человека из равновесия. Мы стали нервничать. Почему они не летят? Все хотели, чтобы это уже поскорее прошло.
Наконец небеса над нами разверзлись. Гулко взревели моторы в зените. Это были неприятные минуты, разумеется, чисто психологически: ведь самолет в зените для нас уже был безопасен! Бомба, которую он сейчас сбросит, не упадет уже нам на голову, она полетит вперед. А что, если он сбросил ее раньше и именно сейчас она опускается на Розендейл-Роуд, 131? Расстояние, которое пролетит бомба по инерции после бомбометания, - счастье для одних и гибель для других. Дети спали.
Батареи неподалеку от нас производили страшный грохот. Когда они стреляли тяжелыми снарядами, наше убежище дрожало. Потом мы слушали разрывы где-то далеко от нас. Они доносились, как мягкий гул из глубин воздушного пространства, как удары под периной. Потом - тишина, опять удары и опять тишина. Затем на нас обрушился град осколков. Они глухо били по крыше, звякали о камни, звенели, ударившись рикошетом о водосточную трубу.
Казалось, настала наша очередь. Стояла удивительно ясная ночь: накануне было полнолуние. Я ощупал железную стенку. "Прочная, выдержит!" назойливо уговаривал меня какой-то внутренний голос. "Лопнет, как скорлупка"! - уверенно заявлял другой. "Не рассуждай и верь! В вере спасение! - мысленно говорил я себе. - Если тебя обманет твоя вера, ну и что из этого? Что будет, того не узнаешь..."
Батареи усилили стрельбу. И только теперь я вдруг осознал, что надвигается катастрофа, что она все ближе и ближе. Кругом грохотали орудия, оглушали взрывы, и меня все больше одолевало предчувствие, что этой ночью о нами что-то случится. Я попробовал разобраться в своих чувствах. С пятнадцати лет я жил вдали от родителей, моя мама умерла шесть лет назад, но вот в эти минуты я внезапно ощутил себя сиротой, который ищет защиты от смертельной опасности в воспоминании о матери. Как если бы она была моей защитой...
Я приоткрыл дверь убежища, чтобы увидеть жену. Она сидела и смотрела на меня. Почему она смотрит так странно, почему она вообще сегодня не такая, как вчера и даже минуту назад? Самолеты все еще были над нами.
Вот и бомбы. Кажется, будто они падают прямо тебе на голову. Первая бомба резким ударом разрывает воздух. Наше укрытие дрогнуло. Вторая и третья бомбы упали неподалеку. Все замедленного действия. Потом пошли фугаски: одна взорвалась недалеко от нас, другая упала на седьмой дом слева. Они все еще летят над нами. Цель налета - район Далидж и аэродром, расположенный невдалеке. Я оглянулся на людей. Все они смотрели на вход, как бы ожидая оттуда спасения. Никто не говорил. Я старался не смотреть в глаза жене, но в какой-то момент все же встретился с ней взглядом. В ее глазах было нечто такое, как миг великого удивления перед концом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});